— Сай. — Она легонько царапает ногтями мое предплечье. Это удивительно успокаивает.
Я делаю глубокий вдох.
— Я ненавидел школу, но не было никаких сомнений в том, что я не поступлю в университет. Все в моей семье поступали. Я выбрал компьютерные технологии, потому что думал, что там будут в основном цифры. Никому не нужно было знать, как плохо я пишу. — Я усмехаюсь. — Я мог только наскрести на зачет. Просто, блядь, это было нереально. Было около десяти учебников для каждого предмета, и все они были толщиной в пять дюймов, а текст был очень мелким и сухим. У них не было ни аудиокниг, ни электронных книг, так что я не мог их слушать. Оглядываясь по сторонам, я видел, что Джек и Себ читают главы, как обычные люди, а я тратил час на то, чтобы разобраться с одной страницей. Это было похоже на то, как если бы тебе говорили: «Эй, ты идиот» каждый день в течение четырех лет подряд. — Я смотрю на реку, но ничего не вижу. — Первые пару лет было не так уж плохо, но к третьему году я просто впал в гребаную депрессию. В такую долбаную депрессию. Я никогда не чувствовал себя так раньше. Это оказалось худшим временем в моей жизни. Когда мы готовились к выпускным экзаменам, я уже знал, что не сдам. Я знал, что нет смысла даже пытаться. Все равно я не мог найти в себе силы встать с постели и заниматься. Поэтому я бросил учебу.
Она берет меня за руку.
— Сай. Мне так жаль.
— Я даже не знаю, зачем рассказываю тебе об этом, — говорю я. — Возможно, я немного пьян.
Ее губы подрагивают.
— Умоляю. Ты не пьян, — самодовольно говорит она. — Ты говоришь мне об этом, потому что я тебе нравлюсь.
— Это правда, — признаю я, и она улыбается, перехватывает мою руку и тащит меня за собой по улице.
— Итак, ты бросил университет. Что дальше?
— Я переехал к Джеку и Себу. Пока они заканчивали учебу в магистратуре, я целый год работал барменом, искал работу. Отец все больше и больше злился на меня. Продолжал настаивать, чтобы я вернулся в университет. Когда я сказал ему, что не хочу больше заниматься компьютерными технологиями, он сказал, что я должен просто стиснуть зубы и смириться с этим. Сказал, что все работают на работе, которую ненавидят. — Я нахмурился. — Да, многие так и делают, но я не думаю, что это то, к чему я должен стремиться, верно? Это все равно дерьмово. Я ненавидел компьютерные дисциплины. Даже сейчас, просто думая об этом, я испытываю стресс.
Она кивает, ее глаза расширились.
— Тем более, если это повлияло на твое психическое здоровье. Это гораздо важнее, чем большая зарплата.
— Верно. — Я пинаю камень о бордюр. — Однажды вечером я подменил друга в баре на шоу «Волшебные ночи». Я посмотрел одно шоу, и подумал… — Я щелкнул пальцами. — Это работа для меня. Развлечения. Секс. Танцы. Ночные клубы. Женщины. Это моя стихия. Я прошел прослушивание, и меня взяли на работу сразу же. Как только я начал работать, я стал одним из самых популярных танцоров. Это было так странно — быть лучшим в чем-то. — Она улыбается, поглаживая один из браслетов на моем запястье. Я вздыхаю. — Я проработал там год, а потом шоу решило объявить новый состав. Моя мама позвонила мне и спросила, почему на рекламном щите на местной станции метро висит фотография ее сына в боксерах.
Она останавливается.
— Черт.
Я киваю.
— У нас был очень долгий разговор. Я пытался сказать им, что именно это делает меня счастливым. А они сказали, чтобы я больше никогда с ними не связывался. С тех пор я с ними не разговаривал.
Она выглядит убитой горем.
— Сай, это ужасно. Мне так жаль. — Она обнимает меня за руку, словно плюшевого мишку.
— Ничего страшного. Я уже взрослый. Я давно съехал. Они мне больше не нужны. — Я киваю на небо. — Просто такие дни меня раздражают. Когда я знаю, что вся моя семья собирается вместе и празднует, а я… вычеркнут из общей картины.
— Быть отвергнутым своей семьей — больно, Сай. Ведь это одно из самых тяжелых поражений. Тебе позволено расстраиваться по этому поводу. — Она слегка улыбается мне. — Поверь мне. Я эксперт.
У меня щемит в груди. Я провожу пальцами по ее рыжим волосам, наблюдая, как они переливаются в свете фонарей над водой.
Она прижимается щекой к моей руке.
— Вся твоя семья не поддерживает тебя?
— Нет. Мои сестры считают это забавным. Люси все время пытается уговорить меня взять ее за кулисы, чтобы познакомить с парнями. Она влюблена в Харрисона.
— Хорошо. — Она встает передо мной. — Именно так все и должно быть. Твоя семья должна быть счастлива, что ты счастлив. Я вот счастлива.
Я смотрю на нее снизу вверх, эмоции переполняют меня.
Она поднимает лицо и целует меня. Это невероятно нежный поцелуй, медленный, мягкий и ласковый. Не более чем целомудренный поцелуй, но когда она отстраняется, у меня голова идет кругом, а яйца наливаются кровью.
Я на мгновение задумываюсь, затем беру пустую бумажку из-под чипсов, сворачиваю ее в комок и бросаю в ближайшую урну.
— Пойдем со мной. — Я протягиваю ей руку. — Хочу тебе кое-что показать.
Озадаченная, она позволяет мне вести ее по улицам, подальше от ярких огней и Темзы. Мы приходим к станции метро, и я веду ее вокруг, пока мы не доходим до рекламного щита.
У нее открывается рот.
— О. МОЙ. БОГ. — Она делает шаг назад, чтобы рассмотреть всю картину.
Я полагаю, что ей нелегко это переварить. На рекламном щите высотой пятнадцать футов изображен я в боксерах, руки на бедрах, ухмыляющийся в камеру. Четверо других парней стоят позади меня: Гарри, Аарон, Сэмюэль и Лей, все позируют в костюмах полицейских. На нас падает свет фиолетовых прожекторов. Надпись «Волшебные ночи: Бронируйте билеты сейчас!» золотыми буквами напечатана над нашими прессами.
— Боже мой, — повторяет Бет. — Ты знаменит!
— Не могу поверить, что ты никогда этого не видела. В районе Вест-Энда их много.
— О боже, пожалуйста, сфотографируй меня с ним, — пищит она, суя мне в руки свой телефон. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Я смеюсь, когда она подбегает к плакату и позирует возле него. Даже в прохладном ночном воздухе я чувствую тепло во всем теле.
Я не буду извиняться за свою работу. Я искренне верю, что в ней нет ничего плохого, и мне нравится ее делать. Но я так привык к тому, что люди осуждают меня за то, что я делаю. Делают предположения о том, кто я.
Но она этого не делает.
Твоя семья должна быть счастлива, что ты счастлив. Я вот счастлива.
Вдалеке вспыхивают и взрываются фейерверки, эхом разносясь над Лондоном, но когда я поднимаю телефон и делаю снимок Бет, притворяющейся, что целует мой пресс, все, что я слышу, — это биение моего сердца в ушах.
ГЛАВА 49
ДЖЕК
Я нажимаю кнопку «отправить приложение», затем сажусь и просто смотрю на свой компьютер. Пиксели на экране светятся и расплываются, размазываясь по экрану. В груди тесно, сердце бьется слишком быстро. Кофеин струится по моим венам.
Я закончил. Игра готова.
То есть, на самом деле, она, наверное, еще не закончена. Я уверен, что как только она будет выпущена, я вспомню о миллионе мелких ошибок в коде, которые пропустил. А потом начнут поступать отзывы. Нас захлестнет волна однозвездочников, жалующихся на глюки. Критики ухватятся за них. Люди поймут, что успех первой игры был случайностью. Фанаты будут разочарованы. Нас выкинут с конференции. И во всем этом буду виноват я.
Мои руки начинают потеть. Задыхаясь, я подтягиваю клавиатуру ближе. Сейчас уже слишком поздно менять код, но, может быть, если я смогу найти ошибки, то смогу исправить их после релиза так, чтобы их не увидело слишком много людей.
— Дедлайн истек. Все готово, — раздается голос у меня за спиной. Я подпрыгиваю, поворачиваюсь и вижу Бет, стоящую в дверях. Она выглядит великолепно, одета в одну из старых рубашек Сайруса, ее волосы на макушке.
