об аборте. – А интервью выйдет завтра. Посмотришь, лень пересказывать, ничего интересного.
– А ты о себе подумал? – наконец, выдаю то, что тревожит меня больше всего на свете. Его здоровье. Его состояние. – Разве ты справишься? В прошлом, уверена, ты безусловно бы победил, но сейчас… Леон, давай будем честны, ты не был на ринге больше… полугода?
Я не знаю точно. Не следила ведь за ним.
– Год.
– Ещё лучше… – отчаянно постанываю, разведя руки, что тут же падают плетьми на колени.
– У меня есть неделя, чтобы подготовиться. Форма у меня та же, а сноровка… Вспомнится со временем. Тело – механизм. Ты можешь забыть, а оно помнит.
– Ты слишком самоуверен.
– А ты в меня не веришь.
– Верю! – недовольно восклицаю, машинально поворачиваясь к нему. – Просто…
Закусываю губу. Если произнесу вслух, ничего ведь не случится?
Дверь кабины открывается, демонстрируя задумчивую физиономию Новака. Его мокрый ёжик, капельки воды, стекающие по лицу и всему телу.
– Волнуешься? – спрашивает, выключив воду.
– Да, – говорю честно в тишине. Слово отскакивает от каждой стенки, отбиваясь эхом о плитку. – Я и раньше считала, что твоё увлечение пропитано жестокостью. Переживала за тебя.
Хотела, чтобы он ушёл из бокса. Но для него это было смыслом жизни, из-за чего мы нередко спорили. В итоге, я приняла его увлечение и карьеру со сжимающимся до боли сердцем. А тут… меня буквально разрывает изнутри. Хочется обнять его, схватить в свои тиски. И никуда не пускать.
Ей-богу, в день боя я готова подсыпать ему лошадиную дозу снотворного. Но потом он возненавидит меня. Зато будет целым?..
– Ради этих слов и по морде получить не жалко, – говорит на полном серьёзе, выходя из душа и хватая полотенце, которым наконец-то прикрывается, повязав вокруг бёдер. Мой выдох раздаётся на всю ванную комнату.
– Идиот, – буркнув, прикрываю глаза. Легче от этого разговора не стало. – А что насчёт опеки? Тебя ведь не лишат прав?
Вдруг ощущаю прохладные и сильные пальцы на своих коленях. Новак без стеснения раздвигает их, вклиниваясь между моих ног. Капли воды, стекающие с его тела и попадающие на моё, совсем не остужают меня.
Открыв глаза, ощущаю аккуратную хватку на подбородке. Леон поднимает мою голову, заставляя посмотреть на него. Не хотела я этого делать из-за застывших на ресницах слёз.
Если скажу ему, что мне страшно, он всё равно пойдёт напролом. От этой мысли я готова разрыдаться в три ручья.
Да, он мне небезразличен. Да, он причинил мне много боли, но… он мой бывший муж. Нынешний, в конце концов. Не чужой человек!
– Если что-то случится, – его голос звучит успокаивающе тихо. – Я всё решу. Не переживай и просто доверься мне, хорошо?
Закусываю дрожащую губу. Не могу ему ответить из-за того, что сдерживаю грёбаные слёзы. Нахожу в себе силы только кивнуть.
Он улыбается. Наклоняется. И ласково, нежно накрывает мои губы своими, ускоряя пульс.
В просторной ванной, прикрыв глаза и погрузившись друг в друга, мы слышим лишь стук наших бьющихся в унисон сердец...
Вероника
Кто же знал, что в двухэтажной квартире найдётся место ещё и для импровизированного спортзала. Леон забрал грушу из гостиной – и все эти дни пропадает в другой комнате, вдали ото всех. Помимо основных занятий с бывшим тренером, он отрабатывает удары дома. Мы почти не видимся. А если удаётся улучить минутку – не могу убрать малышей от Новака. Наскакивают, как липучки, и не слезают, соскучившись по нему.
И каждый раз до слёз, когда вижу его бодрым, энергичным, но знаю, что как только голова касается подушки – он тут же засыпает. Сколько я ни пыталась поговорить с ним – тут же слышала отказ.
Новак упертый настолько, что игнорирует меня и даже слушать не хочет.
Бой послезавтра. Я вся на нервах.
Ещё и проклятый телевизор добивает! Ворохов сделал огромный прогрев перед боем, рекламируя это событие так, что новости о нём лезут из всех щелей. Даже если раньше не интересовался боксом – заинтересуешься.
Урод. Ему лишь бы возвыситься. Выделиться на фоне давно ушедшего из карьеры Леона.
Чем ближе бой – тем сильнее я отчаиваюсь и опускаю руки.
Пока дети на прогулке с няней, я, приготовив обед, беру бутылку с водой и поднимаюсь к Леону в его мини-зал. Знаю, что лучше не трогать его, но у меня есть последний шанс отговорить его.
И я знаю, как.
Не стучусь – сразу открываю дверь. На глаза тут же попадается обнажённая спортивная фигура Новака. Накачанные руки, рельефная спина, очерченные рёбра, кубики пресса… Идеал.
Мужчина, двигаясь в челноке, колотит грушу. И даже мне, не фанатке бокса, видна разница между прошлым и настоящим Леоном.
Услышав мои шаги, он оборачивается. Сбивчивое дыхание и стекающий по лбу пот – весь его вид заставляет сердце сжаться.
– Я тебе воды принесла.
Смотрю на пол, на его пустой шейкер – Новак уже давно всё выпил.
– Вовремя, – усмехается, прервавшись на минуту и направляясь ко мне. Передаю ему бутылку и получаю лёгкий поцелуй в щёку на расстоянии вытянутой руки.
Необычный для нас жест, но после того дня в ванной между нами нет больше пропасти, что вечно мешала приблизиться друг к другу.
Он может обнять меня. И я не скину его руку.
Я могу сделать ему массаж, получить поцелуй в ладонь и благодарность.
Между нами нежность, ласка… как в прошлом, когда мы были в отношениях.
– Мог бы подойти и ближе, – шепчу укоризненно и шутливо, заметив, что Леон сторонится меня. Даже поцелуй мне дарил, вытянув только шею.
– Я весь потный и воняю.
– Как будто я впервые вижу тебя таким.
Улыбается, залпом выпивая половину воды из бутылки. Трясёт головой, освежаясь, и выдыхает.
– Моя спасительница.
– Была бы ей, если бы отговорила тебя от этого боя, – запускаю свою шарманку заново. Да-да-да, а он что думал? Я так просто сдамся?
– Как дети? – резко переводит тему, не желая продолжать беседу. И так почти всю неделю.
– Пошли гулять с няней, – отчитываюсь коротко. – Ты всё ещё не передумал?
– Нет, – выплёвывает жёстко, непоколебимо и отворачивается от меня, поставив бутылку на пол.
– Ты не можешь отказаться от него ради меня, но… – выпаливаю ему
