Гаррет слушал его и кивал, но чувствовал себя ужасно несчастным. Джеб продолжил свою мысль:
– Это не должно отразиться на ваших отношениях. Я уверен, она постарается загладить свою вину. Когда вы встретитесь в следующий раз, она придумает для тебя что-нибудь особенное.
Гаррет промолчал. Джеб съел пару кусочков индейки и снова заговорил:
– Ты должен понять, Гаррет: у нее есть обязательства; и когда ей приходится выбирать между выполнением этих обязательств и тобой, она не может сделать выбор в твою пользу. Я уверен, что если бы у тебя случился какой-то аврал в магазине, ты поступил бы точно так же.
Гаррет откинулся на стуле и отодвинул тарелку с недоеденной индейкой.
– Я все это понимаю, пап. Просто мы не виделись целый месяц, и я очень ждал этой встречи.
– Но ведь ты не думаешь, что она избегает встречи с тобой?
– Не знаю. Говорит, что тоже скучает.
Джеб перегнулся через стол и снова поставил тарелку перед Гарретом.
– Доедай, – сказал он. – Я целый день возился с этой индейкой, нечего выкрутасничать.
Гаррет посмотрел на свою тарелку. У него напрочь пропал аппетит, но он послушно взял вилку и принялся за еду.
– Можешь быть уверен: такое случится еще не раз, – предупредил его отец, положив себе новую порцию индейки. – Ты должен быть готов к подобному развитию событий.
– Что ты имеешь в виду?
– По-моему, ясно, что люди не могут видеться так часто, как им того хочется, если они живут за тысячу миль друг от друга.
– Ты думаешь, я этого не знаю?
– Разумеется, знаешь. Просто у тебя не хватает смелости заняться решением этой проблемы.
Гаррет задумчиво смотрел на отца и ждал продолжения.
– В нашей молодости все было проще, – сказал Джеб, встретившись взглядом с сыном. – Если мужчина любил женщину, он делал ей предложение, и они жили вместе. И все. Но вы двое… я вас не понимаю.
– Я уже говорил тебе… у нас все сложнее…
– Если ты ее любишь, то должен найти способ быть рядом с ней. И нет никаких сложностей. А если не можешь, то нечего вести себя так, словно мир перевернулся, оттого что она всего лишь не приехала на уик-энд.
– Подобные отношение противоестественны, – промолвил Джеб после паузы. – Долго так не может продолжаться, и ничем хорошим это не кончится. Это-то хоть ты понимаешь?
– Понимаю, – ответил Гаррет, желая сейчас только одного: чтобы отец оставил его в покое.
Отец выгнул бровь, выжидательно глядя на сына. Гаррет молчал.
– «Понимаю»… и это все?
Гаррет пожал плечами.
– А что еще я должен сказать?
– Ну, например: «Мы обсудим это при следующей встрече». Вот что ты мог бы сказать.
– Хорошо, мы попробуем это обсудить.
Джеб отложил вилку и уставился на сына.
– Я не говорил: «Попробуем», Гаррет, я сказал: «Мы обсудим это».
– Почему ты так настаиваешь?
– Потому что если ты не женишься на ней, мы так и будем всю оставшуюся жизнь куковать с тобой вдвоем.
На следующее утро Гаррет вывел яхту в океан и пробыл на воде до самого захода солнца. Хотя Тереза наговорила ему на автоответчик телефон своего номера в отеле, он, вернувшись накануне вечером от отца, не позвонил ей, оправдывая себя тем, что уже поздно и она легла спать. Он знал, что это отговорка, но почему-то ему не хотелось с ней говорить.
Да и не только с ней. Он был так зол на Терезу, что даже сбежал из магазина, опасаясь наговорить кому-нибудь резкостей. Все утро он задавался вопросом, понимает ли Тереза, как сильно обидела его своим поступком. Вероятнее всего – нет, убеждал он себя, иначе она бы так не поступила.
Во всяком случае, если он ей небезразличен.
Но по мере того как солнце поднималось по небосклону, гнев его начал испаряться. Рассмотрев ситуацию со всех сторон, он пришел к выводу, что отец, как всегда, оказался прав. Ее отказ приехать никак не связан с отношением к нему; у нее действительно есть обязательства, пренебречь которыми она не имеет права. И если они и дальше будут жить врозь, подобные ситуации будут повторяться снова и снова.
Потом он стал думать, что в жизни каждой пары случаются такие моменты. Хотя как знать? Сам он имел единичный опыт в этом отношении и потому не мог сравнивать. Они с Кэтрин были женаты и жили под одной крышей. К тому же они были намного моложе и не были связаны никакими обязательствами. Они только-только окончили колледж и даже не успели обзавестись домом, не говоря уж о детях. Нет – у них с Кэтрин все было по-другому, нечего даже сравнивать.
И все же одна мысль не давала ему покоя. Да, у них все было по-другому, но они с Кэтрин были одной командой. И в этом состояло главное отличие. Ни разу в жизни у него не возникло сомнений относительно их общего будущего, ни разу в жизни перед ним не вставал вопрос о самопожертвовании. Даже когда у них случались ссоры – из-за того, где жить, стоит ли открывать магазин или куда пойти в субботу вечером, – у них ни разу не возникло сомнений в прочности их отношений. Они с Кэтрин были абсолютно уверены в том, что всегда будут вместе, независимо от обстоятельств и возникающих разногласий.
Когда дело касалось Терезы, у него не было и капли этой уверенности.
К тому времени, когда солнце стало клониться к закату, он начал понимать, что такие мысли несправедливы по отношению к Терезе. Они с Терезой слишком мало знают друг друга; со временем, при благоприятных обстоятельствах, они тоже могут стать командой.
Разве нет?
Покачав головой, он признался себе, что не ощущает такой уверенности.
Он ни в чем не был уверен.
Правда, он никогда не подвергал такому строгому анализу свои чувства к Кэтрин, и это тоже было несправедливо по отношению к Терезе. В любом случае никакой анализ ему сейчас не поможет, потому что, думай не думай, это не изменит того факта, что они живут за тысячу миль друг от друга.
Чтобы изменить это, нужно не думать, а действовать.
Вернувшись домой, он сразу позвонил Терезе.
– Привет, – послышался сонный голос в трубке.
– Привет, это я, – нежно сказал Гаррет.
– Гаррет?
– Прости, что разбудил, но я обнаружил на автоответчике два твоих сообщения.
– Я рада, что ты позвонил. Я уже начала сомневаться, что ты позвонишь.
– Видишь, все-таки позвонил.
– Ты все еще злишься?
– Нет, – тихо сказал он. – Мне грустно, но я не сержусь.
– Тебе грустно от того, что я не приехала?
– Нет. Потому что это будет происходить снова и снова.
Ночью ему опять приснился сон.
Во сне они с Терезой были в Бостоне. Они шли по широкой улице, запруженной народом. Здесь были мужчины и женщины, старые и молодые, в строгих костюмах и мешковатых тряпках, которые так любит современная молодежь. Они с Терезой рассматривали витрины, как и в прошлый его приезд. День был ясный и теплый, в небе ни облачка.
