Ознакомительная версия.
— Чувствуешь? — прошептала Бенедетта.
— Нет. А ты?
— Да. Вон там.
Он пошел за ней в густые заросли подлеска. Она вертела головой и принюхивалась, как собака. Бруно понимал, что какой бы запах ни чувствовала Бенедетта, он неуловим и тонок, поэтому шел очень тихо, чтобы не отвлекать ее.
— А теперь, — прошептала она, — принюхайся еще раз.
На сей раз, всего на долю секунды, Бруно показалось, что он его уловил — едва заметный неприятный запах, дикий и почти сексуальный.
— Кабан? — прошептал он в ответ. Но Бенедетта покачала головой.
Она бродила между деревьями, нагнувшись к земле и опустив голову. Потом остановилась и стала аккуратно ковырять палкой землю. Запах стал сильнее. Вдруг Бенедетта вытащила из-под корней дерева что-то маленькое, похожее на уродливую картофелину — tartufo, запачканный землей. И в воздухе тут же запахло трюфелями.
— Альберто убьет нас, если узнает, — шепотом сообщила Бенедетта — В это время года их нельзя собирать.
Она разломила трюфель и поднесла его к носу. Запах был ошеломляющий, пахло сексом, старыми носками и мускусом. Бруно почувствовал сильнейшее возбуждение и по глазам Бенедетты понял, что с ней творится то же самое. Он подошел и прижал ее к себе.
Когда все произошло, Бенедетта вымазала руку в его семени и вытерла ее о корни дерева, чтобы на этом месте снова вырос трюфель.
Крошечный трюфель одарил своим пьянящим привкусом достаточно блюд, чтобы можно было накормить всю деревню. В taglierini, тушеные овощи с меньшим количеством funghi, чем cardoncelli или orecchietti, перед подачей на стол добавили чуть-чуть тертого трюфеля. Потом кормили ногой молодого козленка, куда пошла остальная часть трюфеля, помидоры, майоран и розмарин. В тот вечер на маленькой площади ощущалось некоторое волнение. Смех звучал громче обычного, юноши и девушки заигрывали друг с другом более открыто, было выпито больше вина, а под конец снова заиграли аккордеоны. Бруно не имел ни малейшего представления о том, сколько Густа брала за еду. В ее баре не было ни меню, ни прейскуранта, а электронная касса, наличия которой требовали местные власти, пылилась в углу. При этом Бруно видел, что хозяйка держит в руках толстую пачку денег, время от времени пряча часть купюр в карман фартука, и сделал вывод, что трюфель имел большой успех.
Хавьер сидел за столом в компании друзей. Вместо вина они пили пиво, причем в больших количествах. Бенедетта и Бруно помогали Густе обслуживать столики, уносили грязную посуду, и Бруно заметил, что всякий раз, когда Бенедетта проходила мимо столика Хавьера, там раздавался похабный смех и шутки.
Вдруг Бруно услышал визг. Он огляделся и сразу понял, что случилось. Хавьер позволил себе обхватить Бенедетту за талию. Оба замерли на месте: она, с горящими глазами, отскочила от обидчика, а он громко над ней смеялся. Бруно сжал кулаки и направился к ним. Бенедетта перевела взгляд на Бруно и догадалась о его намерениях. И тогда она обрушила на голову Хавьера большую тарелку, которую держала в руках. Тарелка раскололась надвое. На мгновение все стихло, потом друзья Хавьера захлопали в ладоши и засвистели. Бруно отошел и разжал кулаки.
Поначалу Хавьер робко присоединился к аплодисментам. Потом проследил за взглядом Бенедетты, увидел Бруно, и лицо его стало мрачнее тучи.
Она пришла к нему в комнату, когда Густа уснула, и скользнула под одеяло.
— Ты быстро сообразила, что нужно делать, — прошептал Бруно.
— Просто поняла, что ты будешь его бить.
— Вполне возможно, — согласился он.
— Этого нельзя делать. Обещай мне, Бруно. Если ты его ударишь, он будет думать, что это война. Давай смотреть правде в глаза: он ведь тебя убьет.
— Ты думаешь, он догадывается?
— Он может подозревать. Но до тех пор, пока это не станет очевидным, то есть ясным всем в деревне, он будет убеждать себя, что это пустые сплетни.
— О нас уже сплетничают?
— Конечно. Мы же весь день вместе на кухне. Даже если бы мы были монахиней и священником, все равно бы сплетничали. Но это нам выгодно. Здесь все время о ком-нибудь сплетничают, и чаще всего это оказывается просто пустым трепом. Поэтому люди привыкли не верить слухам. Так что, пока остаются сомнения, они будут верить одновременно и в то, и в другое.
— Как члены совета, которые приходят в ресторан по пятницам и едят только fagiolini[47]?
— Именно.
Местный совет состоял из убежденных коммунистов, как и большинство деревенских советов в этой области Италии. Ни один коммунист не станет в пятницу есть мясо, поэтому по пятницам на кухне osteria в изобилии готовили свежайшую, только что с огорода, фасоль borlotti и блюда с разными видами пасты.
— Если бы Хавьер узнал о нас, он перестал бы тебе надоедать.
— Ничего подобного, — возразила Бенедетта. — Я знаю его всю свою жизнь. К тому же я не хочу, чтобы из-за тебя Хавьер стал плохо спать. Я собираюсь когда-нибудь выйти за него замуж.
— Что? Ты это серьезно?
— Конечно — Она положила руку ему на грудь — Ты же здесь не навсегда, а я не хочу остаться старой девой. Хавьер хороший парень. Выйти за такого — большая удача.
— Я… — Бруно растерялся. Он понимал, что полагалось бы сказать Бенедетте, что он любит ее и хочет остаться здесь на всю жизнь. Но не мог, потому что это было бы ложью. Он считал ее самой доброй и благородной девушкой на свете, он боготворил ее. Она красива и чувственна, она настоящий друг. Но его сердце по-прежнему принадлежало другой. Поэтому он сказал: — Ты удивительный человек, Бенедетта.
— Я знаю. — Она пристроилась на нем и раздвинула языком его губы, как рыбак открывает ножом раковину устрицы — Будем получать удовольствие, пока это возможно.
Бруно думал, что они с Бенедеттой ведут себя достаточно осторожно, но на следующий день у него был довольно странный разговор с ее матерью.
Случилось это во время затишья между ланчем и приготовлением обеда. Бруно читал. Он поинтересовался у Бенедетты, нет ли у них каких-нибудь местных рецептов, и она показала, где лежат старые семейные записи — старинные, заполненные от руки книги рецептов, целые горы. Самые старые были записаны еще до объединения Италии на сильно пожелтевшей бумаге, которая грозила рассыпаться в руках. Сочетания ингредиентов были весьма уместны и в наши дни, если бы удалось достать некоторые упоминавшиеся продукты: crestо di gallo (петушиные гребешки) или camoscio (мясо дикой козы).
Как опытный музыкант способен, читая партитуру, слышать при этом музыку, так и Бруно мог читать рецепт и ощущать вкус блюда. Он медленно переворачивал страницы, запасаясь идеями, когда в комнату вошла Густа. В руках она держала небольшой кувшин.
Ознакомительная версия.
