— Ну извини, сказал же уже. Посиди тихо, дай подумать.
Инна послушно замолкла, стараясь сосредоточиться на собственной координации. Придется звонить Руслану, попадет ей!
Он задумчиво держал бокал:
— Бред какой-то…
— Знаешь, мне это бредом не показалось…
— Помолчи хотя бы минуту, не трещи — с мысли сбиваешь.
В другой обстановке Инна непременно обиделась бы на подобную грубость, но сейчас, похоже, он действительно нуждался в тишине. Если можно назвать тишиной привычный для любого бара шум.
Тем временем Данька медленно перелил оставшуюся жидкость в бокал. Произнес задумчиво:
— Кажется, я начинаю понимать…
— Что?
— Я сам виноват, что сбросил его со счетов. Я ведь знаю его — если он чего-то захочет, не отступится…
— Кто?
— Табло набью.
— Кому?!. — и добавила, не дождавшись ответа, — так, похоже драка назревает, я пошла…
— Сидеть!.. — Он припечатал ладонью стол. — Где?..
— Инна, которая к этому времени уже крадучись слезла с высокого стула, стоящего у стойки, быстро уселась обратно, чуть не опрокинув свой стакан.
— А?.. Что — где?..
— Свадьба где?
— На… ик… катере. Прогулочном.
Он внимательно присмотрелся к ней.
— А вот теперь ответь мне на вопрос — она была влюблена в Вадима?
— Вот умный-умный, а дурак. Только что же говорили, что Дашка ревела из… из-за тебя…
— Одно другому не мешает…
Инна вспылила:
— Это у вас, моральных уродов, одно другому не мешает! — Вспышка гнева так же быстро угасла, место ей уступило пренебрежение. — Слушай… вот с-смотрю я на тебя. Нафига ты ей такой сдался?
— Тебя спросить забыли…
— Не хами.
— Звони Руслану.
— Зачем?
— Ладно. Сам позвоню.
* * *
Впоследствии Инна поклялась больше не пить с мужчинами один на один. Ну, утром-то следующего дня она вообще поклялась не пить никогда…
День и так выдался напряженным, несмотря на больную голову. А ей пришлось выслушать от Русика целую лекцию. И за это она тоже ненавидела Данила.
Звонок от него раздался вечером. Инна колебалась некоторое время, прежде чем принять вызов. Не хотелось сейчас ругаться. И даже просто слышать его голос…
Но телефон продолжал названивать, не зная жалости к несчастным выпивохам, и Инна сдалась.
— Алле… — произнесла она тихо и хрипло.
— Что с твоим голосом?
— Догадайся, алкаш несчастный…
— Из нас двоих голос несчастнее у тебя.
Он еще и издевается.
— Так ты же и виноват… — слабо возмутилась она.
— Я в тебя коньяк через воронку не заливал, сама напросилась в собутыльники. В собутыльницы.
— Ты безжалостный гаденыш.
— Соматически правильнее — гад. Ну да ладно, не будем придираться к мелочам.
— Чего ты хочешь? Говори и проваливай.
— Хочу уточнить, когда и с какого причала отчаливает твой свадебный «Титаник»?
— Типун тебе на язык! Двадцать седьмого в шесть. С первого…
— О'кей. Меня пропустят? Или после вчерашнего я персона нон-грата?
— Возьмешь у Русика пригласительный, я не могу сейчас тебя видеть. И слышать тоже.
— Выздоравливай, нам еще двадцать седьмого пить.
Инна застонала, а Данька завершил связь.
И, по-моему, был слышен его смех. Гадкий, противный смех.
И Пусть все получится! А уж Инна постарается, чтобы никто не помешал. В конце концов, хозяйка она на своей свадьбе или нет?
Лучший способ узнать — можете ли вы доверять кому-то — это доверять ему.
Эрнест Хемингуэй
— Инуська, ну зачем в такую-то рань? — Даша хмуро покосилась на закрытую дверь бутика и группу девиц, рассматривающих витрину.
— Сегодня распродажа, а я видела обалденное платье, ты в нем будешь — просто отпад!
— Посмотрим сейчас на твой «отпад».
* * *
— Отпа-ад!..
Даша крутанулась перед зеркалом.
— А я и говорю!
— Зашибись! Как обалденно смотрится! — Дашка поворачивалась так и эдак, словно девчонка-школьница, собирающаяся на первый звонок. Но улыбка померкла, — ну и для кого я буду выряжаться?..
— Для себя, Даш, понимаешь? Для себя!
Она вздохнула, еще раз всмотрелась в отражение.
Темно-синее, казалось бы, простое платье… Но это была кажущаяся простота. «Бренд — есть бренд», — любила повторять Инна. И в этот раз она оказалась права. В таком платье не стыдно, наверное, и «на красной дорожке» показаться.
— Конечно, за такую цену не взять… и под глаза как родное… А была — не была!.
— Что значит — была — не была? Мать, ты совсем офигела? А моя свадьба не считается?
— Считается! Конечно, считается. Инуська, миленькая, не обижайся. Я так тебе благодарна!
— Успеешь еще… поблагодарить…
Даша с подозрением покосилась на подругу:
— Инн?
— Что?
— Только не говори, что ты снова принялась устраивать мою личную жизнь.
— Вот еще! Хватит с меня, до сих пор себя виноватой чувствую. — Инна врала, что называется, «на голубом глазу». — Да и с кем устраивать? Не с Вадимом же? Как бы я не хотела тебя пристроить, но не с ним, — она пожала плечами, — не люблю интриганов.
— Кто бы говорил.
— А ну не наезжай на невесту.
— Твой статус дает дополнительный иммунитет?
— Станешь невестой — узнаешь.
— Да ну тебя!.. Во сколько мне приехать?
— К двенадцати — в самый раз.
— Та-ак… дай подумаю. На восемь будильник, завивка… как раз успею собраться!
— Можешь дома не собираться — у меня соберешься.
— Что ты такое говоришь? У тебя такая кутерьма будет, что хоть бы самой не потеряться
— Мыслишь древними категориями, Дарья. Какая кутерьма в наше время? Придет один визажист, и ты с Лидкой. Все! Больше в комнату никто не зайдет. Разве что вкусняшек каких занести нам — красивым девочкам…
Даша усмехнулась:
— Девочка красивая, тебе надо постараться выспаться. Хотя я бы на твоем месте вообще не смогла бы заснуть… наверное.
— Ага, как же… я уже две недели пью пустырник, сплю как сурок.
— Какая ты предусмотрительная!
— О… ты даже не представляешь…
Даша снова с подозрением покосилась на подругу, но на этот раз промолчала. Если Инна что-то и задумала, то не признается, Да и что она может? Снова столкнуть их лбами? Как?! На свадьбу-то он не придет. Разве что на свою собственную…
