– Я тоже кое-что умею, – ответил взбешенный Дэвид.
– Кэл несравненно лучше. На твоем месте я бы не стала ждать, пока она это узнает.
– Синтия, мне неприятен этот разговор.
– Ну что ж, пусть он одержит верх.
Голос ее прозвучал так, будто ножом по стеклу чиркнули.
«Мерзавец меня обыгрывает», – подумал Дэвид.
С ее стороны это, безусловно, ошибка. Она принадлежит к тому типу женщин, которые любят, чтобы мужчины их добивались. Кэл Морриси увивается вокруг нее, чтобы выиграть пари, и она довольна. Дэвид подумал о том, как благодарна будет ему Мин, когда он вернется к ней и окружит ее вниманием. Она ведь такая простушка. Вот почему Кэл смог ее увлечь. Теперь он, Дэвид, обязан его остановить и спасти Мин.
– Алло, Дэвид, – позвала Синтия. – Ты же хочешь ее вернуть, не так ли?
– Да.
– Тогда пойди к ней и постарайся чем-нибудь приятно поразить. Скажи, как много она значит для тебя. Сделай подарок. Она любит стеклянные шары, подари ей шар. Порадуй ее, черт возьми!
Дэвид вспомнил, что видел такие шары на каминной полке в доме Мин.
– А если она станет гнать тебя, незаметно оставь у нее какую-нибудь вещицу, чтобы был повод вернуться на следующий день. Галстук или еще что-нибудь.
– Зачем я буду снимать галстук?
Последовало короткое молчание, затем Синтия сказала:
– Так надо, Дэвид. У меня нет времени давать тебе уроки обольщения.
– Хорошо. Пойду к ней после работы. Поговорим о свадьбе. – Поговорите? – вскинулась Синтия. – Хоть раз в жизни ты способен на что-нибудь, кроме разговоров?
– Я не собираюсь действовать как дикарь.
– А что, когда-нибудь ты пробовал так действовать?
– Никогда.
– Откуда же ты знаешь, что это не сработает?
– Гм. Ну ладно. Я ее поцелую. Мин здорово целуется.
– Приятно слышать, – вздохнула Синтия. – Смотри, не напортачь.
– Не напортачу, – ответил Дэвид, но она уже повесила трубку. – Ведьма ты, – добавил он.
В понедельник утром Нанетта позвонила дочери, чтобы узнать, как прошел обед у Морриси.
– Рассказывай подробно, – велела она.
– Мама, я на работе, – ответила Мин.
– Ничего, отец тебя не расстреляет. Тебя он никогда не предаст.
– Мама, о чем ты?
– Какой у них дом? Ты понравилась его матери?
– Дом очень красивый, а его мать меня возненавидела.
– Мин, она будет твоей свекровью…
– Не будет.
– …и она еще понадобится тебе в тяжелую минуту. Вот твоя бабушка не помогла мне…
– Это когда же тебе нужна была помощь? – поинтересовалась Мин.
– Ну, например, сейчас, – призналась Нанетта.
– Так бабушки уже нет, – возразила Мин. – Какая теперь от нее помощь?
После долгого молчания Нанетта с надрывом произнесла:
– Он что-то скрывает.
– Да что ты! – удивилась Мин. – Ничего подобного. Он весь на виду. – А эти ленчи? – мрачно спросила Нанетта.
– Он завтракает с Беверли. Она обожает своего мужа и просто рада отдохнуть во время ленча. Между ними ничего нет.
– Как ты наивна, Мин!
– А ты параноик, мама. Почему у тебя вообще возникли эти подозрения?
– Что-то изменилось. Мы теперь почти не общаемся.
– Ты всегда говоришь только об одежде, о свадьбе и о моем весе. Ему это неинтересно. Поговори с ним о гольфе. Общение моментально наладится.
– Я знала, что ты меня не поймешь, – горько промолвила Нанетта. – У тебя ведь есть Кэлвин.
– Нет у меня никакого Кэлвина, – отрезала Мин. Она искала в ящике стола скрепку и в этот момент уколола палец.
– Ты не думаешь о матери.
– Господи помилуй!.. Мама, готовь свадьбу и не вздумай разводиться с отцом, для этого нет причин.
– Дочери всегда все узнают последними, – сказала Нанетта и положила трубку.
– Совсем спятила, – подытожила Мин, вытирая кровь с пальца клочком бумаги.
Телефон тут же зазвонил снова. Она сняла трубку и услышала слегка дрожащий голос Дианы.
– Что случилось? – спросила Мин.
– Мне как-то не по себе. Мы можем встретиться?
– Сейчас не получится. Предлагаю вечером.
– Вечером я у родителей Грега. А как прошел обед с родителями Кэла?
– Отвратительно, – призналась Мин. – Давай завтра?
– Тоже не могу, – ответила Диана. – Сьюзи и Карен устраивают для меня эротический спектакль.
– Да, зрелище не из моих любимых. – Мин представила Жуть с вибратором в руке.
– А в среду? Я знаю, ты встречаешься с Кислятиной и Конфеткой. Можно к вам присоединиться?
– Можно, – ответила Мин, сдерживая смех. – Особенно если ты станешь их так называть.
– Лайза меня убьет. – Голос Дианы повеселел.
– Приходи первой. Потом мы уйдем, а ты вернешься домой, как в старые добрые времена. Мы будем готовить твои свадебные коробочки – я обнаружила, что их надо склеивать.
– Ладно. Мне уже лучше. Это просто предсвадебная лихорадка.
– Конечно. Ты не разговаривала с мамой в последнее время?
– Как же не разговаривала? Мы ведь живем вместе.
– Я говорю про серьезный разговор. Она мне только что звонила: отец, мол, ей изменяет.
– О Господи! – в ужасе воскликнула Диана. – Нет, у нас об этом речи не было.
– Ну и хорошо.
Пообещав Диане чудесный вечер в среду, Мин повесила трубку. Затем стала выжидательно смотреть на телефон – вот-вот раздастся звонок. Она просила Кэла не звонить в понедельник – этот день нужен ей самой, – но он так упрям, что, может быть…
В пять часов стало ясно, что паршивец все же принял ее просьбу к сведению. Мин отправилась домой, а подойдя к двери квартиры, услышала песню Элвиса. Вошла и увидела кота, сидящего на спинке кушетки; уши его были прижаты к динамику.
– Опять сам включил? – спросила Мин и взяла кота на руки – как вознаграждение за день, проведенный в одиночестве. Хотя он не очень тяготился этими разлуками. Мин приготовила спагетти, предвкушая спокойный вечер вдвоем с котом, который все время прислушивался к звукам за дверью – на всякий случай.
Когда раздался стук, Мин почувствовала одновременно и раздражение, и радость. Кэл не послушался – это плохо, но он здесь, и это здорово.
Она открыла дверь. На пороге стоял Дэвид. Теперь она ощущала только злость.
– Зачем ты пришел?
– Нам надо поговорить. – Он остановился на пороге, глядя на кота. – Боже, что это?
– Элвис, – ответила Мин, закрывая дверь. – Мой кот. Я его люблю. Попробуй тронь его – тебе не поздоровится.
Дэвид присел на кушетку как можно дальше от Элвиса.
– Я много думал о нас с тобой, – начал он, ослабив узел и сняв галстук.
– Никаких «нас» нет, – поправила его Мин. – И не было. Хорошо, что ты бросил меня, – это лучшее из того, что ты сделал. Мне бы благодарить тебя, а я все еще злюсь.
