Меня бросило в холодный пот. Разве бы Саша так поступил? Зачем меня привязали к этой кушетке? Меня трясёт от холода и страха. Закладывает уши, темнеет в глазах от страха. Сейчас начну терять сознание. Ужас сковывал сильнее чем их ремни. Только бы малыша моего не трогали. Язык стал ватным. Господи, кто это и что им надо?!
— Где он? — спросил вроде меня неизвестный мужской голос где-то позади.
— Кто? — они что о Саше?
— Муж твой! Не придуривайся! Врезать бы тебе… Но ничего, он сам придет к нам. Куцый! — будто кого-то позвал голос.
— Мертвецы же не ходят — ответила я безнадёжно. Не скажу ничего, только бы не трогали сына и Сашу.
— Ходят… ещё и как, правда только к тем, кто помрёт — хихикнул второй голос — у меня всё готово.
— Коли! Пусть отключится — скомандовал первый.
Ко мне подошёл небольшой человек, среднестатистической внешности, но с плешивой головой. У него в руках был жгут, а в зубах он держал шприц с какой-то жидкостью. Куцый подошел ко мне, завязал жгут на куртке, не обращая в внимание на моё сопротивление и начал готовить укол.
— Нет! Стойте! — что они хотят колоть?! Ребенок! — Подождите! Господи, нет!
— Заткнись! Раньше надо было думать — рявкнул первый голос, выходя в поле моего зрения. Пухлый и неприятный тип. В это время мне закатили рукав.
— Ребенок! Умоляю! — игла вошла под кожу, мои попытки хоть как-то вырваться вообще ни к чему не приводили — я беременна… не делайте этого! Умоляю! — я плакала, молила, кричала, вырывалась…
— Стой! — скомандовал первый.
— Я уже ввёл половину дозы — вытащив иглу испуганно сказал второй.
— Хватит, оставь её, отвяжи — будто запаниковал рыхлый — Ты беременна? — спросил он меня строго.
— Да — но глаза сами закрылись — нет! Нет! Нет! Что это? Только бы не навредить ребёночку! Я не могу пошевелиться, не могу открыть глаза.
— Черт! Причина её счастье это ребенок, а не Саша! Твою ж мать! Он видимо действительно мертв — разозлился рыхлый.
— Поздно уже, она отключается — констатировал Куцый.
— Спасите сына, молю… — я не знаю услышали ли меня… я не могу открыть рта, ни одна часть тела меня не слушается… тишина… нет!!!
…
— Олюнь!!! Оленька!!! Что с ней? — это голос Саши, он здесь… ребенок! Спасите его! Боже, я не могу ничего сделать, только слышу, чувствую страх и холод.
— Она под кайфом — сказал вроде Куцый.
— Нет! Что ты ей уколол? — закричал Саша, но в ответ только шум
…
— Господи, нет! Ребенок! — кажется это Виктор Петрович?
— Дядя Витя, ребенок?! — крикнул Саша.
— Саша, я не знал! Клянусь тебе! — голос Куцого — Когда она сказала, я уже ввел половину дозы.
— Какой ребенок!? — голос Саши странный — Какой ребенок?! Где? Как?!
Твой, Сашенька… Хоть одно слово сказать.
— Саш, Ольга беременна… 3й месяц — сказал Виктор Петрович.
— Скорая! Беременная 3-й месяц, вкололи что-то, она без сознания — голос Михи, но от куда он знает? — 22… улица…
— Как?! — Саша почти плачет — Это невозможно! Не может быть! Как? Ты уверен?
— Бывают чудеса — сухо сказал мамин муж.
Нет! Нет! Нет! — Какой-то шум…
— Саша, стой! — крикнул Миха.
— Я тебя убью, сволочь, слышишь, я тебя убью! Миха, убери руки.
— Я не знал! Господи, я не знал! — кричит вроде рыхлый.
— Она просила спасти сына — быстро сказал Куцый.
— Олюня, маленькая моя, почему ты не сказала? — Саша вроде плачет — Миха ты знал, что она беременна?
— Черт! Нет! — закричал его друг.
— Никто не знает кроме Елены, Клавы и меня. Ольга не хотела… Хотела частичку тебя… Не хотела потерять…
— Господи, что же я натворил?! Держись, маленькая!
… ты не виноват, любимый.
— Куда ты её несешь? — спросил Миха.
Меня несут? Я ничего не чувствую… сынок, только бы тебе не навредил этот яд!
— На встречу скорой… — ответил Саша — Пацан, ты тоже держись — это он к кому?
Шум, сирена, почему я не могу пошевелиться..? не чувствую… Почему так тихо? Неужели слух…
— Наконец-то! — крикнул Саша
…
— Когда она очнется? — голос Саши
…
— Только аборт — чей это голос?
Нет! Включите хотя бы язык! Умоляю, нет!!!
…
— Раствор… кровь.
Нет! Почему отрывки! Нет! Господи! Нет!
…
— Вы уверены? — какая-то женщина…
— Да — Саша.
— Но…
…
— Елена Викторовна, она просила… — Саша к моей маме обращается?
— Зачем? Вы же ещё??молодые… восполните… ну ты старший…
Как болит горло!
— Что с моим горлом — я услышала собственный шепот. Я могу говорить! Надо открыть глаза…
— Доченька! — мамин голос — Роман, скажите, пожалуйста, доктору, что Ольга пришла в себя.
Мамина теплая рука, у меня на лбу, как приятно. Ресницы слипались, как же их расклеить..? Вроде удается… Туман… Передо мною какие-то двери, а где же мама?
— Мама..?
— Я тут, маленькая… тут — она поцеловала меня в лоб…
Надо проверить могу ли пошевелиться. Я лежу… Руки вроде работают, ноги тоже, голову удалось повернуть… Мама… Как хорошо, что она здесь… Здесь это где? Где мы? Где я? Где Саша? Он жив, или мне приснилось… Надо подняться. Вроде удалось… всё крутится.
— Лежи! Я не знаю можно ли тебе вставать. — быстро и строго сказала мама.
Горло болит… Во рту пересохло.
— Пить можно? — тихо спросила я.
— Не знаю, солнышко… Сейчас придет врач.
Значит я в больнице… Слева за мамой ещё одна кровать почему-то даже не застелена, дальше окно, на подоконнике… Дверь открылась настолько громко и быстро, что подул ветер, и я вздрогнула… влетел Саша. Живой! Это не сон! В одно мгновение, он был справа от меня, стоял на коленях у кровати, мокрые зеленые глаза всматривались в меня, в каждую черту лица. Он живой! Любимый взял мою руку и поднес к своей гладкой щеке, осторожно, чтобы не задеть катетер, поцеловал. Я улыбнулась.
— Роман заставлял меня бриться каждый вечер, потому что тебе не нравится щетина — улыбнулся мой зеленоглазый колдун.
— Ты опять читаешь мои мысли — улыбнулась я.
— Вы поговорите, а я пойду Виктору позвоню — улыбаясь сказала мама… с её деликатностью…
— Спасибо — Саша с благодарностью посмотрел на неё.
Как же я по нему соскучилась! С трудом положила левую руку на голову любимого. Волосы такие мягкие, как всегда… Будто не было этой страшной разлуки.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил любимый.
— Хорошо вроде… Горло немного болит и не могу встать, потому что голова кружится.
— Это пройдет. Врач сказал, что такое может быть, но через несколько часов пройдет… — улыбнулся Саша и сразу побледнел — Прости меня, любимая… Прости, что я не сказал всего вовремя, наделал глупостей, из-за которых ты здесь.
