Страх. Дикий. Животный. Первое время выворачивал наизнанку. Энни боялась боли и неизвестности. А ещё смерти, с каждым днём всё больше теряя всяческую надежду на освобождение. Да и кому было её спасать? Затерявшаяся в безжалостных песках Блароха, она сама выбрала свою долю. Ругала себя за беспечность, за глупую доверчивость и настырное непослушание. Если бы только она молчала, когда Адам просил её об этом, неужели Ясмина смогла бы тогда залезть к ней душу? Разве доверилась бы Энни словам женщины и побежала за ней во двор в ту проклятую ночь? Нет! Но как бы погано Энни сейчас себя ни чувствовала, она продолжала думать, что во всём виновата была сама. Ларус отлично потрудился, вбив в голову дочери, что иначе быть и не может.
Как же ей хотелось верить, что её найдут! Спасут! Что сможет она ещё хотя бы раз, раскинув руки, довериться ветру на высоком обрыве недалеко от часовни в нескольких милях от родного дома. Как же нестерпимо сильно желала она обнять братьев, мать и сказать отцу, что давно того простила. Но сквозь едва приподнятые веки она смотрела на серые стены вокруг и понимала, что это единственное, что осталось в её жизни.
Уже больше суток Энни не вставала. Свернувшись клубочком на потёртой верблюжьей шкуре, брошенной ей всё тем же свирепым незнакомцем, она лежала и хотела найти в себе силы дотянуться до воды. Но организм, истощённый за эти дни до изнеможения, отказывался её слушать. Ноги немели, а руки ослабли настолько, что даже приподняться на них не удавалось. Живительная влага была так близко, но ничего не получалось. Сжав зубы и зажмурив глаза, превозмогая боль и слабость, она всё же смогла немного приподняться, но резко закружившаяся голова сбила все планы, и девчонка вновь рухнула на землю, случайно задев и опрокинув жестяную посудину с водой. От отчаяния и дикой беспомощности Энни взвыла, но голос её осип настолько, что, казалось, она как рыба открывала рот, не издавая ни звука.
Ей дико хотелось плакать, но слёз не было. Энни вновь вся сжалась и постаралась заснуть. Так время пролетало гораздо быстрее, а тревожные мысли пусть и ненадолго, но отступали. Прикрыв глаза, она представляла рядом маму, которая нежно гладила её по волосам и шептала, как сильно её любит. Но образ женщины настойчиво вытеснялся другим: более жёстким и чужим, но отчего-то таким дорогим для израненного сердца.
— Адам, — одними губами прошептала Энни и наконец заснула.
Её сон был глубоким настолько, что она совершенно не заметила, когда в шатёр снова зашёл её мучитель. На сей раз он был не один. Вместе с ним, перекатываясь с ноги на ногу, к девушке заглянула полноватая женщина лет сорока в чёрной парандже и с небольшим мешком с какими-то травами. Эти двое беспрестанно переговаривались, но даже если бы Энни и открыла глаза, то всё равно ничего не смогла бы разобрать. А между тем в диалоге этом решалась её судьба.
— Карим, что же ты с девочкой сделал, — причитала толстушка, склонившись над спящей Энни. — Что ж ты их бьёшь так нещадно всех? Неудивительно, что ни одна нормальная девка не задерживается с тобой рядом, только шармуты¹ вокруг тебя так и трутся.
— Айгуль, не для того я позвал тебя, чтобы ты жизни меня учила, — пробасил в ответ мужчина. — Да и что я совершил? Ударил пару раз? Так за дело! Слишком уж норовистую девку мне Аль-Араис продал! Не люблю таких! Да и дохлая она какая-то, сама посмотри!
— Ох, Карим, никак ты понять не можешь, что женщина не скотина, которую привязал, да собой повёл. Вот и дохнут они у тебя почём зря! Она что так и спала здесь на голой земле?
— Айгуль, глаза раскрой! На шкуре она свернулась. И вообще, я тебя зачем позвал?
— Чтобы на ноги её поставила, — кивнула в сторону Энни женщина. — Только, боюсь, я в очередной раз опоздала, Карим! Не жилец она.
— А ты травками-то своими помаши да покрути. Небось и очнётся! — недовольно проворчал мужчина.
— По уму ей бы в деревню нужно, к врачу! Травки мои ей без надобности.
— Нельзя мне в деревню, Айгуль! Никак нельзя! — оборвал размышления знахарки Карим.
— Так и сиди здесь, среди барханов, — развела руками женщина. — А девку я с собой заберу, иначе помрёт она здесь не сегодня, так завтра.
— Забирай, — словно от надоедливой мухи отмахнулся Карим от девчонки. — Всё равно кроме мороки никакого от неё толку. Шукшой верблюдов сейчас подготовит, иначе не утащить вам её. Только смотри, Айгуль, головой за девку отвечаешь! Сама знаешь, деньги на ветер я не бросаю, а эта принцесса мне дорого обошлась! Поняла?
— Поняла, Карим! Поняла!
¹ — Шармута — женщина лёгкого поведения (араб., разгов.)
30. Поиски
Адам
Дворец шейха в Наджахе встретил двух верных друзей в своём прежнем цветущем великолепии. Удивительно, как переменчивое настроение Саида влияло на окружающую его среду. В памяти Адама ещё свежи были воспоминания его последнего посещения дворца , когда казалось, что всё вокруг пришло в упадок и уныние. Сегодня же роскошь и неземные красоты сияли новыми тонами, украшая праздную жизнь шейха. Вот только мужчины, приехавшие из провинции Ваха ранним утром, сейчас оставались совершенно равнодушными к изыскам дворца. Вместе с Ангуром Адам решительно приближался к правителю, который по чистой случайности в этот ранний час прогуливался среди экзотических насаждений в своём саду. Какая сила заставила его проснуться, едва солнце выглянуло из-за линии горизонта, оставалось загадкой даже для него. Но именно бессонница, мучащая Саида последние несколько дней, позволила друзьям застать правителя здесь и сейчас, вместо того, чтобы бесцельно проводить часы в томительном ожидании, пока тот не соизволил бы их принять.
— Ясин, ты вернулся! — расплылся в искренней улыбке шейх. Несмотря на некие разногласия, возникшие между мужчинами в их последнюю встречу, Саид всё же любил Адама и был несказанно рад, что тот спас от позора его дочь. — Отчего Абдулла не предупредил о твоём визите?
— Абдулла больше не мой советник, — без лишних любезностей отрезал Аль-Ваха и подошёл ближе, чтобы обменяться с шейхом приветственными объятиями.
— Даже так? — удивился Саид, правда, тут же отпустил ситуацию, давая понять, что судьба Абдуллы волнует его в последнюю очередь. — Хотя, знаешь, неважно. Ты приехал поговорить о свадьбе? Полагаю проблема с казухами решена?
Придерживая Адама за плечо, шейх проводил того до сирдаба, предлагая продолжить разговор в тени сада, пригубив свежего кофе. Ангур покорно шёл позади, переживая, насколько спокойно сможет Саид принять новости, которые Адам планировал обрушить на того.
— Свадьбы не будет, — не желая ходить кругами, сразу сообщил эмир.
Саид по инерции всё ещё улыбался и держал руку на плече молодого мужчины, но стоило словам Адама впитаться в сознание, как выражение его лица резко изменилось.
— Что? — вскочил тот с мягких подушек, на которые едва успел присесть. — Повтори, Ясин!
— Свадьбы с Алией не будет, — спокойно произнёс Адам и смело посмотрел на шейха. — Пожалуйста, сядь и позволь мне открыть тебе глаза на происходящее вокруг.
— Говори!—недовольно, на грани срыва выплюнул Саид, но всё же сел. Было заметно, как негодование разрывает его изнутри, как непонимание и разочарование разрушает его видимое спокойствие. Однако, он согласился выслушать: в этой истории шейх Аль-Наджах был всё ещё зависим от решения Адама.
— Я должен был сразу рассказать тебе правду, Саид. Но, каюсь, подпал под влияние Абдуллы. Та девушка, которую ты видел в моём доме, не Алия.
— Бред! — взорвался Саид. — Что значит не Алия? За дурака меня держишь? Я что дочь свою не могу узнать?
— И всё же, Саид, это правда, — настойчиво повторил Адам. — Её зовут Энн. Она европейка и совершенно не знает нашей речи. Оттого и молчала, когда ты говорил с ней.
— Ничего не понимаю, Ясин! Ничего!
— Энни — дочь Ларуса Хаканссона, — внимательно наблюдая за реакцией шейха, сообщил Адам. — Брата твоей первой жены, Саид.
