- Тебе же не шестьдесят лет! – понижает она голос.
- Кхм… - подает голос консультант, - мне кажется, ваша подруга права. Эти цвета больше для возрастных женщин…
- Вот именно.
- К вашей коже и глазам отлично подойдет желтый или белый.
- Не слушайте ее, - перебивает Поля, - дайте нам примерить вот эти два купальника.
Смотрю в указанном ею направлении и едва не теряю дар речи. Даже под гипнозом меня не заставить назвать три треугольничка на нитках и две полоски в форме латинской буквы «V» купальниками.
- Это наряды для стриптиза, - пытаюсь скептично хмыкнуть.
- Боже, как хорошо, что я с тобой пошла, - бормочет подружка, подталкивая меня в сторону примерочных кабинок.
- Раздевайся.
Видимо, привлеченная нашим шипением, за занавеской появляется консультант.
- Девушка, примерьте, пожалуйста. У вас очень хорошая фигура.
- Да, у нее тело богини, - поддакивает ей Поля.
Поджимаю губы и указываю ей пальцем на выход.
- Выйди.
Глава 24.
Следующим утром я просыпаюсь в кровати одна. Так крепко спала, что даже не слышала, как ушел Герман. Со мной такое впервые.
Вспомнив, что он вытворял со мной ночью, хихикаю и зарываюсь лицом в одеяло. Греховцев, как это часто случается, пришел поздно и снова, сидя в кресле напротив кровати, глазел на меня спящую. Это у него уже превращается в привычку. Он говорит, что может вечно смотреть на огонь, воду и то, как я сплю в его кровати.
Вот бы еще знать, о чем он в такие моменты думает.
Позволяю себе понежиться в постели еще с полчаса, и только после этого встаю, чтобы принять душ и позавтракать.
Пролистывая очередную ленту чьих-то фото с пляжей Мальдив, представляю себя лежащей на песке в тех нарядах, которые все-таки уговорила вчера меня купить Полина.
Она оказалась права. В тех ниточках и треугольниках мое тело смотрится очень даже ничего. Хотя, я все равно надеюсь, что на пляже, кроме нас с Германом, никого не будет.
Сварив себе кофе, тонкими ломтиками нарезаю сыр для бутерброда, и отвлекаюсь на входящий на телефон.
Быстро пробежавшись глазами по набору цифр, понимаю, что раньше с этого номера мне не звонили. Наверное, снова реклама какого-нибудь салона или медицинского центра.
- Да?
Отвечают не сразу. Услышав в трубке деликатное покашливание, интуитивно напрягаюсь.
- Раиса? – спрашивает незнакомый мужской голос.
- Да…
Воздух отчего-то застревает в горле. Из чашки в моей руке расплескивается кофе.
- Раиса… меня зовут Николай Александров… - кружка со звоном падает на стол, горячий напиток обжигает колени, но боли я не чувствую, - я твой отец.
Вскакиваю на ноги и, рискуя переломать телефон пальцами, вжимаю его в ухо. Перед глазами плывут темные круги.
- Рая… алло, ты меня слышишь?
- Да… - выдавливаю сипло.
- Я бы хотел с тобой встретиться, - говорит хрипловатый мужской голос, - ты же не против?
- Да… вернее, нет… не против.
На том конце слышится короткий хмык.
- Может, тогда сегодня?
- Да.
- В четыре, в кафе «Бриз». Ты же свободна сегодня?
- Да, - хриплю в трубку, - я приду.
- Ну, тогда, до встречи?
- Да.
Барабанную перепонку раздражают короткие гудки, а я еще добрых десять минут не могу заставить себя оторвать телефон от уха.
Неужели, это правда?! Я действительно сейчас разговаривала со своим отцом?! Со своим родным биологическим отцом? Он устал ждать, когда я разыщу его, и решил сделать это сам?
Уронив руку с зажатым в ней смартфоном вдоль тела, вторую прижимаю ко рту и мешком падаю на стул.
Отец. Папа мой нашелся.
Давление в груди прорывает выросший в горле комок. Закрыв лицо ладошками, я громко плачу. Наверное, впервые в сознательной жизни, навзрыд и в голос. Плачу и смеюсь одновременно.
Кончилась черная полоса, да? Я не одинока больше? Не сирота детдомовская?
У меня Герман был, а теперь еще и папа будет!
Высмаркиваюсь в бумажную салфетку и растираю по лицу слезы, а затем, опомнившись, звоню Греховцеву. Он отвечает на втором гудке, словно держал телефон в руках и ждал моего звонка.
- Гер-ман!.. – всхлипываю я.
- Что случилось?!
- У меня отец нашелся!
- Отец? Как нашелся?
- Не знаю! Представляешь, он сам мне только что позвонил!
- И?..
- И предложил встретиться!
- А ты?
- А я согласилась! – издаю нервный смешок, - сегодня в четыре в «Бризе»!
- А ревешь чего? – смеется парень.
Я тоже начинаю смеяться и остервенело тру мокрые щеки. И в самом деле, не время сырость разводить. Радоваться надо! Привыкать быть счастливой.
- Рад за тебя, Ра-я, - понижает он голос, - постараюсь освободиться пораньше и встретить тебя из кафе.
- Спасибо. Люблю тебя.
- Это хорошо… Целую.
Первую половину дня я слоняюсь по квартире сама не своя. Не могу осознать свою новую реальность. Мне хочется то плакать, то смеяться. Герман звонил еще несколько раз в течение дня, но я почти не помню, о чем мы говорили. Отвечала невпопад или вовсе молчала.
Для первой встречи с отцом я выбираю платье. Новое, белое, с пышной юбкой из шифона. Хочется понравиться ему с первого
