Замечаю очередного журналиста, что спешит ей на встречу и натурально зверею. Эту всю травлю наверняка Лена устроила и заплатила им. Не такого уровня Ангел персона, чтобы так прессовать и вылавливать по всему городу, да еще и по ночам у клуба сторожить.
Хлопаю дверью машины и преграждаю ему дорогу:
– Вон пошел, – закрываю объектив увесистой зеркальной камеры и предостерегающе смотрю на молодого ушлого паренька в кедах и черной футболке, – хоть пара снимков и камеру разобью.
– Вы права не имеете, я на вас в суд подам, – не теряется и хорохорится он. Окружающие уже начинают на нас с интересом поглядывать, ожидая разборок.
– Удачи с моим адвокатом, – вырываю у него из рук камеру и вытаскиваю карточки памяти. Камеру отдаю обратно.
– Козел, – возмущенно процедил паренек и зыркнул на Ангелину, что уже успела подойти к нам.
– Никаких комментариев, – хмуро прошагала мимо парня с камерой, по дороге вцепившись в мою ладонь, – увези меня, пожалуйста.
– Поехали, – иду следом, бросая последний предупреждающий взгляд на парня. Быстро сажаю Ангелину в машину и ударяю по газам, – тебе нужно было остаться дома.
– Я хотела как лучше, – она прикрывает глаза, – только получилось как всегда, – губы трогает легкая усмешка, – есть у вас русских такая поговорка, насколько я помню.
– У нас, – поправляю ее я.
– В клубе какой-то мудак назвал бесстыжей американкой и предложил денег, Натка ему за это в спину плюнула.
– Черт, – сжимаю плотнее руль, – я его урою.
– Не надо, всех не урыть, – она печально на меня смотрит, – я до выставки побуду в Москве.
– Ангел, – ловлю ее ладонь и прислоняю к губам, – я не могу тебя отпустить. Я же только тебя нашел.
– Дем, – она кусает губы и прикрывает глаза, – ну о чем ты, это все сто лет назад было.
– Не для меня, – целую ее тонкие пальчики.
Ангелине сложно это понять, но для нас эта разлука прошла очень по-разному. Она пыталась все забыть, нашла себе новых друзей, любила отца, росла и даже не думала о нас. А мы искали, часто вспоминали и тосковали. Мама помнила о ней каждый день и вместе с ней мы. В юности я был одержим мыслью Ангелину отыскать, она ночами мне снилась.
Довожу нас до дома и мы поднимается в квартиру. Внутри темно, у стены стоят подготовленные к отправке в Москву полотна.
– Весь день о тебе думала, – она бросает сумочку на пол и идет в темную гостиную. Потеряно смотрит в окно, откуда льется тусклый свет луны.
– И я, – подхожу со спины и прижимаюсь. Лицом зарываюсь в мягкие волосы и скольжу ладонями по тонкому телу, – все смотрели на твои длинные ноги и я ревновал, там у клуба.
– Правда? – слышу как она улыбается.
– Эти ноги мои, каждый сантиметр, – сажусь на диван и тяну Ангелину к себе на колени. Платье едет вверх, оголяя бедра и показывает черный треугольник кружева.
– Твои, – она забирается ладонями мне под пиджак и принимается расстегивать пуговицы. Торопливо, одновременно зацеловывая мою шею. Дергаю за замочек на спине и тяну его вниз, освобождая Ангелину от платья. Отбрасываю ткань в темноту и расстегиваю лифчик, оставляя ее в одних трусиках и босоножках.
– Хочу тебя, ты мой, – слышу в ее голосе ревнивые нотки. Ревнует к этой дуре Лене, глупость какая.
Юркие пальцы быстро справляются с моим ремнем и ширинкой, проезжаются вверх и вниз по возбужденному члену, на который падает капля слюны. Ангел сжимает ствол, ласкает пальцем головку и шумно дышит мне в шею.
Нетерпеливо подаюсь бедрами вверх, утыкаясь головкой в кружево и разрываю пальцами тонкую полоску ткани на промежности. Сил терпеть нет и я рывком насаживаю Ангела на себя до всхлипа.
– Не отдам, слышишь, – доносится глухо и зубы прикусывают кожу у основания шеи, пальцы до боли сжимают короткие волосы на затылке. Она сама поднимается и опускается на мне, одержимо целует губы и жмется обнаженной грудью. Чувствую как ее мышцы сжимают ствол, какая она внутри горячая и влажная, как течет. Ритмично нажимаю на бедра и кусаю сладкие губки, проглатываю ее стоны. Безумие заканчивается оргазмом и я кончаю, забывая о всякой осторожности.
Глава 33
Ангел.
Рядом с Демидом я сама себя боюсь. Мне слишком хорошо и уютно, как еще ни с кем не было. И это при том что тот самый циник, каким он был раньше, не делся никуда. Но каким-то невиданным мне образом в нем очень ловко сочетается и милашка и сволочь.
Вот он нежно целует утром в плечико, шепчет сладкие нежности, усыпляет бдительность я и таю в его руках, а уже через минуту срывается на бушующую страсть и обладает так жадно и эгоистично, словно через минуту мир рухнет и второго шанса это сделать у него не будет.
Время до выставки улетело незаметно, часть работы я делала удаленно, но приехать в Москву хотя бы за несколько дней пришлось. Демид ревниво раздувал ноздри и ворчал. У него была куча работы с открытием филиала «LavrUZ» и первого крупного магазина их ювелирной сети, поэтому приедет он только на саму выставку. Меня одну отпускал со скрежетом.
Эта его медвежья забота умиляла. Ну что со мной может случиться в Москве? Будто я не знаю что такое мегаполис.
От Лены почти нет вестей. С журналистами и статьями она успокоилась, так что мы с Демой немного выдохнули. Он про бывшую уже забыл, а мне все равно кажется, что та у него слишком мстительная и что-нибудь напоследок может еще придумать.
А тут еще Алекс – скучный, добрый и порядочный. Он для Лены может стать лакомым кусочком после расставания с Демидом. У меня к Алексу чувств не осталось, но чисто как другу такой проблемы в жизни я бы ему не пожелала.
– Ты вся светишься, – Натка захлопнула свой блокнот, в котором были пометки относительно выставки и прищурилась, – признавайся, насколько у тебя с твоим демоном серьезно?
– Даже ты его демоном считаешь, – я расплылась в улыбке и плюхнулась
