На этом родительница поднялась с моей кровати и покинула комнату, оставив меня одну, размышлять над сказанным. Чуть подумав, я всё же отправила сообщение Акимову с извинениями и просьбой о встрече. Может, у меня и не лучший характер, но признавать ошибки я умею.
Артём
Все мы совершаем ошибки. Особенно, по молодости. Особенно, на волнах первой и безответной любви. И я не избежал такого. Вот только моя история любви закончилась не просто слезами, а настоящей трагедией. Такой, что хотелось забыть и не вспоминать, да только такое не забывается. Оно живёт внутри тебя до конца дней твоих, медленно, но верно, разъедая внутренности, очерняя душу, убивая изо дня в день. И не уйти, не скрыться. Но бывает, судьба даёт нам шанс, если не исправиться, то вновь быть счастливыми. Главное, его не упустить. Но это не значит, что прошлое уходит. Нет. Оно отходит на задний план, притворяясь слепым, глухим и немым, но не пропадает. Просто выжидает, когда его вновь вытащат на свет. Вот как сегодня.
Маша.
Та, о ком я не забывал, но и не вспоминал многие годы.
Та, кого ненавидел, так же как себя. Себя даже больше. Тут она правду сказала. За такое меня и убить мало, на самом деле.
И почему именно сейчас?
Не раньше, не позже, а тогда, когда у нас с медовой всё только-только укрепилось, и она перестала ревновать меня к каждому фонарному столбу. И ведь не рассказать ей. Не хотелось бы видеть, как её взгляд, полный веры в меня, сменится на разочарованный. Как она повернётся и уйдёт. И правильно сделает, надо сказать. Но и не рассказать теперь не выйдет. Иначе, точно уйдёт. И это опять же будет правильный выбор с её стороны. Я бы и сам ушёл на её месте. Хотя нет. Вру. Не смог бы я уйти от неё. Только не теперь, когда она рядом со мной и вся моя. То есть не вся. До этого ещё чуть больше года, но сам факт, что со мной… Что пришла… Сама…
Стояла на пороге и теребила ремешок своей сумки, не решаясь на меня посмотреть.
— Впустишь? — поинтересовалась, наконец, едва слышно и неуверенно.
Без слов отошёл в сторону, пропуская девушку внутрь. Правда, дальше порога она не прошла. Как и не разулась.
— Галь, слушай, — начал я первым, потерев двумя пальцами лоб, думая над тем, что и как сказать дальше.
— Нет, — ухватила она моё запястье, не давая продолжить, и посмотрела на меня.
Глаза красные, опухшие, явно долго плакала и только недавно прекратила. Ощутил себя последним мудаком, что из-за меня эта солнечная девочка расстроилась.
— Я была не права. Прости меня, — всё так же тихо произнесла, а серо-голубых глазах сияло море надежды, страха и боли.
Как чёртово отражение моего состояния.
— Нет, ты права, — улыбнулся я ей со всем теплом, прижав к себе. — Я слишком долго играл в молчанку. Но теперь готов всё рассказать. Идём, — потянул девушку за собой в комнату.
— Подожди, я разуюсь, — притормозила Галина, выполняя обозначенное.
Я терпеливо дожидался, пока она снимет свои босоножки, невольно зависнув на тонкой щиколотке. Скользнул взглядом выше по стройным ногам, едва прикрытым подолом вишнёвого платья, и гулко сглотнул. Едва ли это помогло смочить пересохшее горло. Так бы и задрал юбку, прижал к стене и…
— Артём, — тихий голос зовущей вынужденно вернул меня из мира фантазий в настоящее.
Галя смотрела на меня снизу вверх и понимающе улыбалась.
— Да, рассказ, — тяжко вздохнул я, отворачиваясь. — Идём, — вновь потянул её за собой.
Мы прошли в комнату и уселись на диван. Медовую я усадил к себе на колени, крепко прижав к груди.
— Сейчас я расскажу тебе грустную сказку, — хмыкнул печально.
— Что за сказка? — уточнила осторожно Галина, смущённо потупив взор.
Невольно усмехнулся на такое поведение девчонки. Вот вроде бы уже привыкла к моим таким выходкам, но всё равно постоянно краснела из-за этого. И было в подобном проявлении невинности что-то такое особенное, с ума сводящее. Не зря я ей сказал, чтобы не спешила взрослеть и подольше оставалась такой милой и наивной.
— Сказка как сказка, только с трагическим концом, — улыбнулся я невесело. — В общем, слушай и запоминай, малыш, как делать не надо, — погладил Галю по медовым волосам. — Жил-был парень. Отец бросил его мать, когда он ещё находился в стадии зародыша, — уставился прямо перед собой, попутно вспоминая былое. — Мать в свою очередь не унывала. И пусть осталась одна с маленьким ребёнком в свои восемнадцать лет, но не сдалась. Бралась за любую работу и подработку, чтобы поднять сына. И он платил ей тем же, как только мог. Работать начал уже с четырнадцати, куда брали. Не лучшее время в его жизни. Но мальчик очень любил свою мать и желал ей помочь. А в его шестнадцать она сильно заболела. Лечиться отказалась. Некогда ей было, — сдавил девушку крепче в объятиях, мысленно вернувшись в то время. — Ей надо было дать сыну образование. Он помогал, как мог, учился на одни пятёрки, посещал секцию каратэ, участвовал в соревнованиях. Старался стать лучшим везде. Делал всё для того, чтобы мать им гордилась. Она дотянула ровно до его выпускного. Парень, недолго думая, сразу после похорон, ушёл служить в армию. Вернулся через год и решил продолжить учёбу. Тут-то и случилось то, чего он не ждал. Он познакомился с девушкой с отделения журналистики. Красивая, стильная, уверенная в себе стерва, — скривился, вспомнив ту, о ком говорил. — Парня на ней замкнуло.
— Он… влюбился? — с запинкой уточнила Галя, прижавшись ко мне ближе.
Я стиснул её в ответных объятиях почти до боли, наверное.
— Влюбился, да, — тяжело вздохнул. — Но девушка больше любила деньги. Только откуда им взяться у простого безработного студента, который только-только пришёл из армии? У которого даже собственного жилья не было? Ладно хоть поступил на бесплатное очное. Уже хорошо. На отложенные когда-то матерью деньги ему на учёбу купил машину и снял квартиру. А вот подработка у него оказалась не самая… м-м… скажем так, чистая, — хмыкнул. — В общем, появились деньги, — не стал вдаваться в подробности о своих подпольных боях. — Теперь можно было и побороться за внимание чуть ли не первой красавицы университета. И она неожиданно ответила на чувства парня. Ну, или не совсем ответила, — поцеловал Галю в висок. — Скорее, ей было в кайф, что красивый парень, при деньгах, лучший на своём курсе физической культуры, победитель многих соревнований, бегает за ней, готовый выполнить любую прихоть. Умело вертела им. Как-то парень пришёл к ней домой, как они договаривались, но девушка ушла гулять с подружками. Кинула, прямо говоря. Вместо неё дверь ему открыла её младшая сестра, — аж затрясло от воспоминаний.
— Артём… — позвала меня медовая, чуть отстранившись. — Если не хочешь, не рассказывай.
— Нет, дело не в этом, — покачал я головой, на мгновение зажмурившись. — И вообще, не перебивай, — пригрозил ей, шутливо покачав пальцем.
Галина улыбнулась, одним этим прогнав грусть из сердца. Поцеловал её в нос и снова прижал к себе.
— Так мы и познакомились с Мариной. Она оказалась полной противоположностью старшей сестры не только внешне, но и по характеру. Если Маша — чёрная звезда, демоница. Темноволосая и кареглазая, похожая на кошку, гуляющую сама по себе. То Марина… Она словно луч света была. Золотистые волосы длиной до самой талии, вьющиеся на кончиках, открытая, честная, добрая, внимательная, искренняя. Чистый ангел во плоти, — голос сорвался, и я зажмурился. — Всего семнадцать. Вскоре, мы стали общаться. Однажды совершенно случайно подвёз её до дома от подружки. Потом так и повелось, что если ей куда-то надо было, она звонила мне. Потом начались дружеские походы в кино. С Машей всё оставалось по-прежнему. Единственное, Марина попросила не рассказывать никому, что мы общаемся. Я не понимал этой скрытности, но принимал. Понял я позже. Сперва же была годовщина смерти матери, когда я напился. Марина тогда шла домой как раз, и мы столкнулись. Разговорились. А после… Сам, честно говоря, не очень помню, как так вышло… Она хотела меня поддержать, а я… соблазнил её. Лучше бы она меня тогда послала, — усмехнулся горько, крепко зажмурившись. — Я после этого решил снизить наше общение до минимума. Но она сама пришла. Сказала, что не жалеет и прекрасно понимает, что кроме дружбы между нами ничего не может быть. Сказала, что и сама влюблена в другого. Я дурак. Не понял, понимаешь?
