вовсе снимает их с меня.
Слегка приподнимает за бедра, оставляя на коже отметины от пальцев, просит развести колени и смотрит прямо туда. У меня начинают полыхать щеки. Все, что сейчас происходит, еще даже развратнее, чем в моих самых смелых фантазиях.
Борис избавляет меня от бюстгальтера и подминает под себя. Поочередно втягивает в рот соски. Жадно, алчно, заставляя меня сгорать от этих прикосновений и ласк. Я чувствую, как его член, такой горячий и твердый упирается мне в живот, отчего прошибает током и новой волной дрожи. Хочу его потрогать, но Борис меня останавливает, отрицательно мотнув головой. Коленом разводит мои ноги, надевает презерватив и приставляет член к промежности.
Ощущаю давление головки у входа, и уверенность во мне на мгновения тает, но я напоминаю себе, что последние месяцы только об этом и мечтала. Жмурюсь и часто дышу, сжимая простыню в кулаках, когда Борис натыкается на преграду и стопорится.
— Боже… — криком выходит из меня, и на глазах выступают слезы, когда я чувствую вторжение массивной плоти.
— Потерпи, малыш, — произносит он, приблизив ко мне лицо, и чертыхается. — Расслабься.
Наше дыхание перемешивается, влажные губы исследуют мое лицо, Борис целует мои веки, скулы, подбородок. Я немного расслабляюсь, но адреналин в крови все так же зашкаливает. Острая боль пронзает с такой силой, что я громко ахаю, и слезы сильнее текут по щекам.
— Все хорошо, — шепчет Борис, накрывая мой рот своим. — Я больше не сделаю больно.
Постепенно волны боли действительно затихают, и я снова могу дышать. Борис сначала двигается во мне медленно, не сразу наращивая темп, а потом протискивает между нашими телами ладонь и касается чувствительных точек. Нажимает на клитор, глубоко целует, и меня скручивает головокружительный спазм.
Я бессвязно мычу, царапая ноготками мощную спину Бориса, и чувствую, как толчки внутри меня становится суровее и не оставляют мне выбора. Оргазм накрывает меня с такой силой, что на мгновения меркнет свет. Мысли в голове мечутся, но я не могу ни за одну ухватиться, а тело трясет так, словно через меня пропускают ток. Ничего прекраснее я еще не испытывала.
Зажмурившись, он сжимает член, облаченный в латекс, рукой, между бровей залегла глубокая складка. Борис не стонет, но я интуитивно догадываюсь, что с ним происходит то же, что и со мной. Он достигает оргазма.
Ревущий адреналин неожиданно сменяется ощущением тепла и необъятной любви к нему. Это ведь все я. Я довела его до экстаза. Наивная, восемнадцатилетняя студентка.
— Ты как малыш? — спрашивает Борис. Дышит часто и тяжело. В унисон со мной.
Облизав пересохшие губы, я киваю.
— Все хорошо, — сиплю я и залипаю взглядом на красивом теле.
Рассматриваю спину Бориса, забитую рисунками. Опускаю глаза на его крепкие ягодицы, и щеки обдает жаром, когда думаю о том, что я только что испытала свой первый оргазм. Приподнимаюсь на локтях и наблюдаю, как, завязав презерватив узлом, Борис направляется в ванную, а потом возвращается и фокусируется взглядом на моем лице.
Я стыдливо тяну на себя покрывало. Мне не мешало бы сходить в душ, смыть с себя кровь, но волны наслаждения продолжают расходиться по телу, и голова немного ватная. Не уверена, что дойду до душевой самостоятельно, а заканчивать свой первый раз обмороком не входит в мои планы.
— Тебе понравилось? — спрашиваю я, выдерживая взгляд зеленых глаз, которые лихорадочно блестят.
— Понравилось, — по комнате разносится хриплый грубоватый голос и смех.
Борис ложится на кровать и, прильнув ко мне сзади, ведет пальцем по моему животу к груди, сжимает полушария ладонями. Не знаю, что со мной не так, но я опять чувствую возбуждение, даже несмотря на то, что промежность печет, и ощущение такое, будто по ней водят горящей свечой. Эрекция Бориса, прижатая к моей пояснице, сводит с ума. Настоящее безумие. Потому что я опять его хочу, и мне плевать на дискомфорт.
— Я лишь потрогаю тебя, малыш, — доносится шепот Бориса, когда его рука оказывается между моих ног. — Надеюсь, твой организм быстро восстановится.
Он начинает ласкать меня по новой, нажимает пальцами на чувствительные точки, массирует клитор, целует в шею. Я подаюсь бедрами назад, вжимаясь в его твердый член и жду, что Борис все равно меня возьмет, но вместо этого с каждым новым круговым движением пальцев внизу, он приближает к пику наслаждения и закручивается ураган вожделения внутри, словно собираясь выжать максимум из моего тела.
Воздух становится тяжелым и тягучим. Я полностью расслабляюсь и отпускаю себя. Низ живота простреливает искрами удовольствия и отдает в лоно. Я обмякаю и дрожу, испытав свой второй оргазм. И теперь точно знаю, что не смогу больше подпустить к себе никакого другого мужчину после всего, что заставил меня испытать Борис.
— А ты… Разве… — хочу сказать, что тоже хочу сделать ему приятно, но осекаюсь, потому что воздуха в легких катастрофически не хватает.
Борис прижимается губами к моему виску. Его щетина царапает кожу.
— Еще успею, малыш, — хрипло говорит он, и так поняв, что я хотела сказать.
Поднявшись с кровати, он направляется в душ, а я подтягиваю колени к животу и сажусь. Вставать не решаюсь — перед глазами все плывет, голова кружится, дыхание никак не придет в норму, а конечности похожи на желе. Но я все равно улыбаюсь, потому что очень счастлива.
До этого дня я даже толком не осознавала, насколько нуждаюсь в Борисе.
Разгоряченное тело не сразу остывает, я откидываюсь на подушки и лежу так какое-то время, прислушиваясь к звуку льющейся воды за стенами. В фокус зрения попадают наши разбросанные на полу вещи, и я опять улыбаюсь. Даже мысль о том, что эти чувства и отношения запретные, не вызывают у меня сейчас осадка. Но так происходит ровно до того момента, пока я не оказываюсь в душевой, смывая с внутренней стороны бедер розовые потеки.
Когда-нибудь мне придется рассказать маме о том, что я влюбилась в мужчину вдвое старше себя, в отца подруги, и представив ее лицо при этом, чувствую тяжесть и стыд. Стараюсь не думать об этом, но тщетно. Эта мысль, как червь, поселилась внутри и грызет, грызет, не давая мне сделать полноценный вдох грудью…
От Бориса не скрывается перемена в моем настроении, когда я появляюсь в спальне. Он вглядывается в мое лицо и спрашивает, в чем дело, но я толком и двух слов связать не могу. Лучше
