Она хмурится. — К сожалению, нет. Учитывая количество Оксикодона в вашем организме, когда вы поступили, мы должны убедиться, что все очищено, прежде чем мы сможем дать вам что-нибудь от боли.
Ладно, думаю, я это заслужила.
Делейни благодарит ее за меня и выходит из комнаты, останавливаясь, чтобы поговорить с Ашером, который явно обеспокоен. Глядя на другую сторону комнаты, Зейн и Истон прислоняются к подоконнику, и Истон выглядит так, как будто он на грани психического срыва. Мне нужно избавить его от страданий.
— Как вы думаете, ребята, вы могли бы уделить мне минутку наедине с Истоном?
Лейни приподнимает бровь. — Нет. Абсолютно нет.
— Лейн, — умоляю я.
Нокс проводит рукой по ее руке, и она смотрит на него, прежде чем ее плечи опускаются. Они с Зейном идут к двери, но Делейни направляется прямо к Истону.
— Встань, — приказывает она.
Он мгновенно повинуется ей, и она начинает обыскивать его, проверяя карманы и все другие части его тела. Все с любопытством наблюдают за ней, пока Нокс наконец не задает вопрос, который у всех на уме.
— Бэмби, какого черта ты делаешь?
— Убеждаюсь, что у него нет при себе наркотиков, — говорит она ему, как будто это очевидно.
Я тяжело сглатываю. — Делейни—
— Нет, — огрызается она на меня. — Единственная причина, по которой я не кричала на тебя, это то, что я не могу этого сделать, пока ты выглядишь такой грустной и беспомощной на больничной койке. Не дави на меня, Тесса.
Все, что я собиралась сказать, запихивается обратно, когда Нокс сочувственно улыбается мне и осторожно подходит к своей девушке.
— Хорошо, Рэмбо. Пойдем, возьмем тебе что-нибудь поесть.
Она делает глубокий вдох и кивает, подходит, чтобы еще раз обнять меня, прежде чем покинуть комнату.
Как только мы с Истоном остаемся одни, он как будто читает невысказанный вопрос в моей голове.
— Не волнуйся, — тихо говорит он. — Я убедился, что врачи знают, что это был несчастный случай. Просто слишком сильно веселились, и все пошло не так.
Я не уверена, говорит ли он это, потому что думает, что кто-то может слушать, или потому, что ему искренне нужно верить, что это правда для его собственного душевного спокойствия. В любом случае, я не собираюсь его поправлять.
— Спасибо тебе.
Тишина заполняет комнату, поскольку ни один из нас не знает, что сказать. Наконец, когда это становится слишком, он уступает давлению.
— Я…?
Я качаю головой. — Нет. Нет, конечно, нет.
— Все обвиняют меня. И я имею в виду, почему они не должны этого делать? Мне вообще не следовало давать тебе эти таблетки. Ты просто выглядела такой грустной, и я отчаянно нуждался в чем-то, чтобы вернуть Тессу, которую я помню.
Честно говоря, меня не удивляет, что все возлагают вину на него. Все они думают, что прошлая ночь была несчастным случаем. Как будто я просто случайно выпила слишком много или смешала это со слишком большим количеством алкоголя. Если бы это было так, часть меня, вероятно, тоже винила бы его, но это не так.
— Ты слушал свое сердце.
Он потирает затылок и смотрит на меня. — Значит, ты меня не ненавидишь?
— Нет.
Может быть, он видит это на моем лице или чувствует это в воздухе, но улыбка исчезает, как только он это осознает.
— Но ты тоже меня не любишь.
Вот оно. Тема разговора, которую мы оба пытались избежать.
Я вздыхаю. — Истон.
Он делает шаг назад, прижимая руку к груди, как будто мой отказ причиняет физическую боль. — Не надо. Не произноси мое имя так, будто пытаешься меня не обидеть.
— Мне жаль.
— Я люблю тебя, Тесса! Я люблю тебя.
Я пытаюсь не расстраиваться, но слезы все равно наворачиваются. — Я тоже тебя люблю.
Он поджимает губы и смотрит в землю. Через несколько секунд он кивает.
— Но ты любишь его больше.
Я моргаю, глядя в потолок, изо всех сил стараясь не разбиться. Причинять боль Истону — это последнее, что я хотела бы сделать, но я не могу заставить себя чувствовать то, чего у меня тоже нет. Прошлая ночь была доказательством этого.
— Мне так жаль, — плачу я. — Я ничего не могу с этим поделать. Это он. Это всегда будет он.
Раздраженно качая головой, он выходит, проносясь мимо Ашера, даже не взглянув на него. Я закрываю глаза и делаю несколько вдохов, чтобы успокоиться. Закончив вытирать лицо, я выдыхаю.
— Ладно, — говорю я, не глядя ему в глаза. — Ты можешь перестать притворяться, что ничего не слышишь снаружи.
Он опускает голову и усмехается, отталкиваясь от поста медсестер и направляясь ко мне. Чем ближе он подходит, тем больше я хочу, чтобы он был рядом со мной. Когда он останавливается у двери, я знаю, что он ждет, когда я приглашу его войти.
Я закатываю глаза. — Перестань стоять здесь, как придурок, и сядь рядом со мной.
Делая, как я говорю, он садится на место, которое ранее занимала Делейни, и кладет свою руку в мою. Один только контакт — это все, в чем я нуждалась в последнее время. Что-нибудь, что отвлечет меня. Что-нибудь, что заземлит меня. Что-нибудь, что можно вылечить.
— Как ты себя чувствуешь?
Я морщу нос. — Как будто умерла.
Его брови приподнимаются, и он наклоняет голову набок. — Ну, я имею в виду, это вроде как уместно.
Из меня вырывается невольный смех. — Ты не просто пошутил по этому поводу.
— Ну, кто-то же должен был. — Он улыбается, и так, как мне и нужно было видеть, его ямочки выходят из укрытия. — Кроме того, я думаю, что твоя сестра достаточно зла для всех.
Вздрагивая при мысли о Делейни, я издаю стон. — Она действительно разозлилась, не так ли?
— Мягко сказано, но да.
Я бросаю на него косой взгляд. — И, полагаю, я должна поблагодарить тебя за то, что она здесь?
Он смущенно опускает глаза. — Я имею в виду, нам нужен был здесь кто-то, кто смог бы провести к тебе. Это был тактический ход. Я принял ответственное решение.
— Эта должность преподавателя действительно ударила тебе в голову, не так ли?
— Да, — притворно надувает губы он. — Меня это возмущает.
— Конечно, старина, — ухмыляюсь я.
Он встает, делая вид, что уходит. — Я не собираюсь терпеть это оскорбление.
Как только он собирается уходить, я крепче сжимаю его руку и тяну. Он не борется с этим. Вместо этого он разворачивается и прижимается ко мне, соединяя наши губы впервые за несколько недель.
Все в моем теле оживает, когда его рот прижимается к моему. Он поднимает руку, чтобы положить ее на мою щеку, и я знаю, что он нуждался в этом так же сильно, как и я. Прерывая поцелуй, он прижимается своим лбом к моему.
— Боже, я скучал по тебе.
— Я тоже скучала по тебе, — выдыхаю я.
Он приближается, чтобы поцеловать меня снова, когда возвращаются Делейни, Нокс и Зейн.
— Хорошие новости, — начинает Делейни, делая вид, что не замечает того, с чем она только что столкнулась. — Доктор сказал, что ты можешь есть, как только проголодаешься. Итак, я собрала все твои любимые закуски.
Нокс высыпает пакет на стол, и я хмурю брови, глядя на все это.
— Делейни, это все твои любимые.
Она скрещивает руки на груди. — Да, но я все еще злюсь на тебя.
— Ты и я оба, — голос Леннон гремит по комнате, и внезапно у меня возникает сильное желание переехать на другой континент.
Я смотрю на свою сестру. — Я так понимаю, ты ей позвонила?
Выражение ее лица становится хитрым. — Ага.
— Ты, — многозначительно говорит Леннон Ашеру. — Двигайся.
Он одними губами произносит «извини» и отпускает мою руку, чтобы убраться с ее пути. Она подходит ко мне, затем выглядывает за дверь, прежде чем шлепнуть меня по голове. Это усиливает мою пульсирующую головную боль, но это не больше, чем я заслуживаю.
— Ты что, совсем с ума сошла? Я имею в виду, на самом деле. Мне нужно вбить в тебя немного здравого смысла?
Я шарахаюсь от громкости ее тона. — Пожалуйста, больше ни во что не стучите. Это больно.
— У нее сильно болит голова, и они пока ничего не могут ей от этого дать, — объясняет Ашер.
