– А он кто? – шёпотом спросила Маша из-под добренковской подмышки.
– Друг, – также тихо ответил дрессировщик. – Мы с ним ещё с больницы. Он там… В общем, тоже неприятность случились.
– Не-е, – протянула Мария, – а предметнее? Полицейский? Военный? Фсбешник?
Саша пожал плечами. Подумал и всё-таки уточнил:
– Друг.
– Сашка! – рявкнул «друг», – кончай с любимой миловаться, успеешь ещё. Выкладывай тактическую обстановку!
– Кончай орать, Сань, – поморщившись, отозвался дрессировщик. – Какая ещё обстановка? Видишь, пропали наши… девушки.
– Эт’ я вижу, – покивал «котик», многозначительно покосившись на странно притихшую Ирку. – Девушки у вас… да-а! Значит, говоришь, пропали?
– Ну да, ночью вчера, – встряла Алла. – Я совсем спать легла, десятый сон уж видела, а тут прибегает Саша, аж белый весь! Говорит, Машенька пропала, пошла домой за вещичками и как в воду канула. И мы сюда кинулись, к ней, то есть, домой, хоть Саша сказал, что всё обыскал, но мы всё равно… Нету! Ну вот ни следочка! Мы на речку, а там…
Алла прижала кулаки ко рту, видимо заново переживая весь этот ужас.
– А там вон он, – Добренко мотнул головой в сторону радостно оскалившегося и даже грудь выпятившего Тёмы. – Прямо на пляже лежит, голова в кровище.
– Так уж и в кровище? – усомнился бугай.
– Да ой! – восторженно пискнула Оксана. – Прям текло, я аж чуть в обморок не грохнулась! Побежала паку будить, говорю: заводи тарантайку, в больничку ему надо. А он мне…
– А вы, пардон, кто? – со слоновьей деликатностью осведомился «котик».
– Я то? – тяжко поразилась «зефирка». – Я Оксана, у нас с папкой магазин туточки, бизнес, значит. Так вот он мне и говорит…
– А откуда вы узнали, что вот ему, – «котик» тяжело шевельнул ящиком-челюстью в сторону Тёмы, – в больницу надо?
– Ну как? – растерялась девушка, даже покраснев от невозможности объяснить такие очевидные вещи. – Все ж уже знали, ну и я.
– Я-асно, – протянул бугай. – Значит, пострадавшего в больницу так и не отвезли?
– А на кой? – бравым петухом откликнулся Тёма, – так справились. Что, в первый раз, что ли?
– Ну понятно, – загадочно усмехнулся «котик». – И что было дальше?
– Да понятно, что, – проворчал Саша. – Всё Мухлово на ноги подняли. Как рассвело, так вон Колька…
– Я в армии в водолазах служил, – послушно пробухтел Николай, словно ему режиссер реплику передал, – и потом тоже. Ну понырял в Мухлоньку, пошарил по дну. А что я могу один-то? Без фонарей толковых, без снаряги, без ни хрена.
– Ага, один, как же! – возмутилась его супруга. – Все пацаны следом полезли, чуть не перетопли! А он…
– Фёдорыч Злотников мужиков организовал, – ещё мрачнее перебил его Добренко, – они лес прочесали. Хотя какой тут лес, одно название, а я…
– Фёдорыч – это кто? – шепнула Маша Оксане на ухо.
– Да дядька тот, – пояснила «зефирка», скривившись, – который больше всех орёт. Ну, теперь он служит бригадиром у тех, кто нам пляж делает.
– Ага, – покивала Мельге, чутка ошарашенная вестью, что нынче у «делателей пляжа» даже свой бригадир организовался.
– … поехал в город, нашёл там этого Павла, – договорил Добренко. – Тот, конечно, не в курсах оказался.
– Какого Павла? – вскинулась Мария.
– Обыкновенного, – буркнул Саша, подозрительно отводя глаза.
– Павлуша-то наш хоть жив? – видимо, от потрясений Ирка окончательно оправилась, по крайней мере, язвительность к ней вернулась в полной мере.
– Да чего ему, – пробормотал дрессировщик. – Главное, чего я понять не мог, – повысил голос Саша, – обе машины-то их тут остались, и манькина тарантайкая, и эта… Не за грибами же собрались!
– Это-то понятно, – прогудел «котик». – А потом, значит, ты догадался пса своего выпустить?
– Да как выпустить? – сплюнул сквозь зубы Добренко, – На руках понёс. У него ж лапы заплетаются, а сам рвётся, скулит.
Маша ещё глубже запустила пальцы в шерстистый ареин загривок. Пёс, навалившийся на её бедро всем своим немалым жарким весом, блаженно зажмурился и милостиво слопал кусок курицы, подсунутый сердобольной Оксаной. Кажется, этот кусок был уже шестым или седьмым, Мельге их не считала, да ей и плевать было, она бы сама зверю обе тушки скормила.
Правда, вроде бы, он и так их в одну морду умял.
– Так, подытожим, – скомандовал бугай. – Что мы имеем? А имеем мы двух неожиданно потерявшихся прекрасных дам, пустую бутылку шампанского на пляже, парня с пробитой башкой рядом и следы пьянки на кухне в доме одной из пропавших барышень…
– Какой пьянки? – вскинулась Маша.
– Бурной, – невозмутимо уточнил «котик». – Бутылки и остатки закусона налицо, их рота свидетелей видели. Могу предъявить, на кухне, кажется, никто не прибирался. Хотите? Не хотите, как хотите. Значит, события развивались следующим образом. Одна из прекрасных дам пошла с кавалером на речку ночь коротать. Там они распили «пузырь» на двоих и мадам огрела кавалера по башке.
– Ты чего городишь-то? – почему-то басом спросила Ирка.
Бугай поднял палец.
– Минуту. Значит, после того, как огрела, гражданочка направилась в дом к подружке, где они вместе ещё немного и вполне душевно посидели. Потом им зачем-то приспичило слазить в подпол, а крышка возьми, да захлопнись. Сами они люк открыть не смогли, а другие его просто не нашли, потому что он высокопрофессионально замаскирован под противопожарную облицовку пола. Конец истории.
– Да вам всё Мухлово подтвердит, что я был трезв, как стекло! – почему-то оскорбился Тёма, хотя он-то как раз выходил пострадавшей стороной. – Что я, не запомнил бы, как меня по голове били?
– Но ведь не запомнил же, – резонно возразил «котик». – И потом, ты, может, и не пил, дама всё в один носик усосала, потом обиделась, долбанула, а дальше мы знаем. А ты не сознаешься и тень на плетень наводишь потому, что любимую выгораживаешь. Пытаешься, так сказать, скрыть её неблаговидное поведение.
– Нет, ну я сильна, конечно, – возмутилась Ирка, – но чтоб одна с бутылкой расправиться?
– Вас только это удивляет, гражданочка? – вкрадчиво поинтересовался громила.
– Машка, а ты чего молчишь? Это же, это!..
– Чушь собачья, – закончила за подружку Маша. – Прости Ареюшка, не собачья, а кошачья. Короче, бред полный.
– Давайте сформулируем политкорректно: всё шито белыми нитками, – миролюбиво предложил бугай. – А улики явно подсунули в расчёте на дурака. На том пока отправимся спать, утро вечера мудренее.
– Как спать, какое спать? – завопила Ирка. – Да вы все тут с ума посходили! Машк, да хоть ты скажи что-нибудь.
– Что-нибудь, – послушно повторила Мельге и сладко зевнула. – А поспать – это хорошо.
Глава 16
В которой Маша проявляет чудеса дедукции и догадывается, почему Ватсоном быть проще, чем Холмсом
Да, поспать было б совсем неплохо, но разве уснёшь после такого? Хотя, собственно, что произошло? Всего лишь катаклизм масштаба Солнечной системы, всего лишь Земля сошла со своей орбиты, зато тут же обрела новую и по-прежнему крутится, по-прежнему движется. Правда, ну вот абсолютно всё изменилось, перевернулось с ног на голову и самое замечательное, что никто, кроме них, этого не понял.
Как-то Маша наткнулась на статью, вроде бы в Интернете дело случилось. На кой чёрт проводить такие эксперименты, госпожа Мельге так и не поняла, но суть их заключалась в следующем: на испытуемых нацепили очки, заставляющие видеть всё вокруг вверх ногами. И человеческому мозгу потребовалось всего трое суток, чтобы адаптироваться, начать воспринимать изображение правильно. Было перевёрнутое – ф-фух, всего трое суток! – и снова всё нормально, и плевать нам на очки.
А вот на носу самой Марии такие, наверное, с рождения сидели, только сейчас слетели, потому мир и воспринимался перевёрнутым, хотя другие ничего подобного не видели. Интересно, ей тоже понадобится трое суток, чтобы стать как остальные? Или больше?
