Ежусь. Совсем не готова к новой стычке! Но за меня никто этого не сделает.
— Если что, я рядом, — спокойно напоминает Демьян. — И всегда готов начистить эту самодовольную рожу.
Пытается развеселить, но моя улыбка выходит нервной.
— Спасибо… Надеюсь, я справлюсь сама.
— Думаю, что справишься, — кивает уверенно. — Как дочка и Ульяна?
— Пока хорошо.
Это единственное, что меня сегодня радует. Врач говорит, что скоро дочка будет дома, но до этого момента я обязана решить все вопросы.
— А ты вчера как? — интересуюсь вяло. — Решил вопросы?
— Угу… Шахов в Питер перебраться решил. В спешном порядке обустраивается на новом месте. Похоже, приехал за девушкой…
Неопределенно хмыкаю. Да уж… Если ради дамы сердца сорвался, значит дело серьезное.
— …Выкупил фирму, где она работает, а ее в личные помощники перевел. Я вера стал невольным свидетелем скандала.
— Живут же люди, — бормочу, внутренне готовясь к неприятной встрече.
На самом деле мне глубоко плевать на Шахова. Чем ближе офис, тем сильнее я нервничаю.
В кабинет захожу, как в логово дракона.
— Елена Николаевна, может, вам кофе? — щебечет Марьяша. — Только мне в бухгалтерию еще сбегать надо, кое-что занести.
— Беги, — разрешаю ей. — А потом кофе.
Марьяша стучит каблучками по плитке. В белой блузке и узкой голубенькой юбке она кажется совсем юной студенткой, хотя разница в возрасте у нас небольшая.
Усаживаюсь в кресло и пытаюсь сосредоточиться. Но только успеваю немного выдохнуть — стук в дверь. Марьяша вернулась?
А секундой позже уже цепляюсь за подлокотники кресла. Нет, не Марьяша.
Агатов собственной персоной.
— Не хотелось бы без приглашения, но ваш секретарь задерживается, — улыбается лучезарно. — Похоже, ей срочно понадобилось застирать блузку от пятен кофе.
Смысл сказанных слов доходит с трудом. Давлю из себя вежливую и максимально холодную улыбку.
— И вам доброе утро.
Моя шпилька проходит мимо Агатова. Элегантный и чертовски бодрый, он с видом хозяина оглядывает кабинет.
И это мне не нравится.
Похоже, предстоит борьба. Только пусть не рассчитывает на легкую победу! За фирму я буду драться до последнего и лучше продам ее кому-нибудь другому, но только не этому холеному киборгу.
— Где договор? — оглушает неожиданным вопросом.
Растерянно хлопаю ресницами.
— Ч-что?
Ой, ну что за мямля! Одна хищная улыбка — и язык прилипает к небу. У этого мужчины дьявольская энергетика.
— Договор, — терпеливо повторяет Агатов. — Я согласен поработать на вас, Елена Николаевна…
Дух перехватывает.
Вот так просто?! Не выдерживаю и с силой тру виски. Мне мерещится. Агатов наверняка задумал какую-то гадость. Подозрительно смотрю на мужчину, силясь прочесть в его глазах хоть намек на издевку.
Но нет. Владислав Маркович абсолютно серьезен.
— …Не ищите в моих словах подвоха, — продолжает ровно. — Возможно, вам не понравятся встречные условия.
— Фирму не отдам.
Это не только память о муже, но и наследие нашей с Артуром дочери. Агатов может сразу закатать губу.
Мужчина снисходительно фыркает.
— Условия оплаты и труда.
Хм, вот это больше похоже на реальность.
— И какие же у вас условия?
— Восемьдесят процентов чистой прибыли мои. И этот кабинет тоже. Так и быть, вместе с секретаршей.
Распахиваю рот, чтобы возразить, но тут же закрываю обратно.
Даже если мне достанется двадцать процентов, то на жизнь хватит с лихвой, но…
— Шестьдесят.
— Согласен.
Черт! Агатов наверняка рассчитывал получить меньше и поэтому специально завысил планку. А я повелась.
Мужчина фыркает.
— Не смотрите так сердито, Елена Николаевна. Каждый хорош в своем.
— Очевидно, комплименты не ваш конек, — шиплю уязвленно.
Мужчина равнодушно жмет плечами. Ему все равно.
— Предлагаю приступить к оформлению документов. Время — деньги, как говорится.
— В любом случае я дам проверить бумаги моим юристам. Фирму вы не получите.
Но и это не трогает Агатова. Кажется, он всерьез настроен обосноваться в этом кабинете, пусть даже на правах временного руководителя… Ох, нужно будет предупредить Марьяшу. Переведу ее на другую должность, если Владислав Маркович вздумает вести себя плохо.
Глубоко вздохнув, тянусь к телефону — обрадовать Витко. Он точно поддержит мое решение.
Внутри все еще скребется тревога, но отступать поздно. Это — лучший выход для всех.
***
Демьян
Шарики, цветы и огромная сумка с разными детскими игрушками. Ее я оставил в машине. Остальное взял с собой. И не зря.
Аленка ахает, увидев меня с подарками.
— Демьян, не стоило!
— Очень даже стоило. Ульяна, это вам — вручаю букет женщине. Та с удовольствием принимает подарок. — Алена, — протягиваю второй молодой мамочке, но та легонько качает головой.
— Заняты руки, — отвечает с улыбкой.
— Вообще то я рассчитывал подержать.
Аленка удивленно вздергивает брови. Но, поколебавшись, протягивает перевязанный розовой ленточкой конверт.
Там, в теплом одеяльце и фланелевых пеленках мирно сопит Наденька.
— Очень на тебя похожа, — бормочу, рассматривая щекастое личико.
— Вот и я говорю, — смеется Ульяна. — А ты мне не веришь.
Аленка смущенно смеется. А сама будто светится изнутри, сияет. И в глазах совершенно особенное выражение.
Вместе мы направляемся к машине.
Сначала отвозим Ульяну, как раз по пути. Женщины тепло прощаются. Знаю, что Алена хочет попробовать давать Наденьке грудное молоко. Врач разрешил, да и желающие поделиться нашлись.
— Теперь домой, — шепчет Алена, когда Ульяна скрывается в подъезде.
— С удовольствием.
Мы возвращаемся в квартиру. Речь о переезде обратно за город пока не идет. Может, это и хорошо.
— Ох, не верится даже, — шепчет Аленка, переступая порог.
Аккуратно несет дочку в комнату и укладывает на пеленальный столик.
Трусь рядом. После того, как Алена каким-то чудом уломала Агатова работать на Орион, мы с ней переключились на подготовку квартиры к присутствию ребенка. То есть, все и так было практически готово, но кое-что требовало доработки.
Наденька недовольно кряхтит, когда Алена вытаскивает ее из конверта, а потом и вовсе начинает громко плакать.
На лице Алены растерянность. А еще страх. Она пытается укачать дочку, но та заводится лишь сильнее.
— Можно мне? — прошу осторожно. — А ты пока переоденься.
— Да, точно… — осторожно передает мне девочку.
Та не собирается затихать.
Я вышагиваю вдоль комнаты, покачивая ребенка и пытаясь вспомнить хоть одну детскую сказку или песенку.
С этим у меня туго — получается отсебятина, но Наденька, кажется, не слишком привередлива.
Хныканье становится тише.
А потом появляется Алена с теплой бутылочкой молока.
— Вот, — улыбается нервно. — Ей покушать надо. И памперс сменить.
В четыре руки дело идет быстро. Наденька периодически высказывает недовольство, особенно при смене подгузника.
— Господи, какие крошечные пальчики, — шепчет Алена, меняя носочки на более легкие.
Разделяю ее восторг. Наденька похожа на игрушку, только очень голосистую. Но все равно хочется потискать.
Наконец, девочка засыпает.
Аленка смахивает с лица выбившийся локон и нервно улыбается.
— Похоже, мне нужно в душ. Семь потов сошло.
— Брось, ты отлично справляешься.
— Все равно страшно. Чувствую себя такой… беспомощной.
И опять нервная улыбка. Плюнув на все, подхожу и заключаю Аленку в объятья. Прямо млею от ощущения, что она сама ко мне льнет.
— Ты — прекрасная мама, — веду ладонью вдоль хрупкой спины. — И всему научишься.
Знаю, что первое время сюда будет приходить няня для подстраховки. Алена очень боится сделать что-то не так, хотя посещала родительские курсы. Там показывали, как правильно купать и пеленать. Но одно дело — тренироваться на кукле, а другое — живой ребенок.
