— Да. Она верила, что вся жизнь произошла из земли и, когда она закончится, должна быть возвращена обратно.
Я засовываю руки под подмышки.
— Так ты просто… бросила ее тело в яму? Черт, а ты еще думала, что я безжалостный.
— Нет, мы не просто бросили ее тело в яму. У нас был биоразлагаемый гроб. — Она снова поворачивается к дереву. — Ее тело будет разлагаться и питать это дерево вместе со всем вокруг него в течение… черт возьми, — она срывает полевой цветок и прижимает его к носу, — …кто знает, как долго.
— Зачем ты привела меня сюда? Ты сказала, что хочешь поговорить. Это то, о чем ты хотела поговорить? Твоя мертвая мама, превращающаяся в корм для червей у нас под ногами?
Она сворачивается калачиком, и я тут же жалею, что не могу засунуть эти слова обратно в рот, и одновременно хочу надрать себе задницу за заботу.
— Нет, думаю, я просто хотела доверить тебе кое-что важное. — Она проводит рукой по какой-то дикой траве. — Никогда никого сюда раньше не приводила. Единственные, кто знает, что она здесь, это Коди, мой отец, я… и теперь ты.
Что, черт возьми, она ожидает, что я буду делать с этим?
— Я знаю, что ты не хочешь доверять мне, Гейдж. Ты хочешь, чтобы я доказала тебе, что представляю опасность для Лукаса, но в глубине души ты знаешь, что это не так. По правде говоря, я никогда ни о ком не заботилась так сильно, как о нем. Знаю, ты хочешь, чтобы я ушла, повернулась к вам спиной, парни, и притворилась, что мы никогда не встречались, но не могу.
Парни?
В моей груди такой сильный спазм, что я прижимаю руку к сердцу.
Я и Лукас.
Мой пульс учащается, когда я обдумываю то, что она говорит.
— Чего ты хочешь от нас?
Она отталкивается, чтобы встать, и моя реакция «дерись или беги» вспыхивает. Впервые в жизни я чувствую себя хрупким, как тонкое стекло, абсолютно прозрачным и уязвимым. Если она подойдет слишком близко, прикоснется ко мне, я разобьюсь вдребезги от интенсивности ее заботы.
Конечно, она видит меня насквозь и останавливается, но ее глаза, эти высасывающие душу, дающие жизнь глаза, впиваются в мои.
— Я хочу, чтобы ты доверял мне, Гейдж. Хочу, чтобы ты сказал мне правду. Это ты причинил боль Сэм?
Глава 29
Гейдж
Беспокойство, которое я вижу, когда она допрашивает Лукаса о прошлом, возвращается. Это мерцает в ее глазах, как зеленый огонек, давая мне возможность напугать ее. Вся эта чушь о доверии, а она все еще боится меня.
Я ухмыляюсь, раздраженный и охреневший от попыток понять эту женщину.
— Может быть и я.
Она изучает меня, и все, что видит, заставляет часть ее страха раствориться.
— Ты все еще мне не доверяешь.
— И ты мне не доверяешь. Полагаю, мы квиты.
— Что произошло в ночь, когда погибла твоя семья?
Я в замешательстве от поворота разговора на полные сто восемьдесят градусов. Хочу позволить Лукасу взять верх. Мне нужно позволить ему взять верх. Я специально оставляю его в неведении, чтобы ему никогда не пришлось расплачиваться за наши преступления. Ужаса того, что произошло той ночью, достаточно, чтобы вызвать кошмары даже у самого сильного человека.
Лукас не сможет с этим справиться.
— Зачем тебе это?
Нет, незачем. Ответ — нет. Всегда «нет»!
— Доверие — это улица с двусторонним движением. Ты должен мне что-нибудь дать.
— Спроси Лукаса.
— Лукас… в замешательстве. Он потерял огромные куски своей жизни и…
— Это для его же блага. То, чего он не знает, не сможет его уничтожить.
— Ты не отдаешь ему должного.
Я сжимаю кулаки.
— Ты даже не знаешь его!
— Может быть, это и так, но разве ты не думаешь, что он заслуживает того, чтобы вернуть свою жизнь обратно? Боже мой, Гейдж, он убегает и даже не знает почему. Он живет с чувством вины за то, что ты убил его младших братьев и сестру…
— Это хорошо. Так ему будет безопаснее.
Она качает головой и хмурится.
— Я в это не верю. Ни на секунду.
Черт возьми, эта женщина безжалостно сводит меня с ума!
— Кто убил твоих братьев и сестру, Гейдж?
Я запускаю руки в волосы и хватаюсь за них.
— Прекрати болтать.
— Это была твоя мама? — ее голос срывается на этом отвратительном слове из четырех букв.
Я пронзаю ее свирепым взглядом.
— Не делай этого.
— Она причинила тебе боль, не так ли? — ее требования становятся все громче. — Расскажи мне, что произошло. Ты был там. Она причинила тебе боль, и ты больше не мог этого выносить, не так ли? Насколько плохо это было для тебя, Гейдж? Что она с тобой сделала?!
— Заткнись, мать твою!
— Кто убил твоих братьев и сестру? Скажи мне!
— Я сделал это!
Она отшатывается, и ее глаза сужаются.
Адреналин взрывается в моих венах, и я хочу, чтобы она заткнулась!
— Я убил их, понятно?! Ты, бл*дь, счастлива?
Она тяжело выдыхает.
— Нет, я ни хрена не счастлива. Потому что ты лжец. — Она раскидывает руки в стороны. — Это была ошибка. Привести тебя сюда… — ее глаза находят мои. — Никогда не должна была доверять тебе это.
Эти слова подобны сильному удару в живот.
Она возвращается к маминому дереву и опускается на колени. Глядя на ее затылок, я поражен красотой, силой, непоколебимыми гребаными яйцами, которые заставляют ее повернуться спиной к признанному убийце. Убийце детей!
Я рычу от разочарования, мне так надоело отрицать то, о чем кричат мои внутренности. Она самый очаровательный человек, которого я когда-либо знал, и впервые в своей жизни встречаю кого-то, кто заставляет меня хотеть отдать все.
Шайен
Я сижу с колотящимся в горле сердцем, холодной землей под коленями и огнем гнева в животе.
Почему он просто не впустит меня?
Я думаю, что если поделюсь с ним чем-то глубоко личным, то он сделает то же самое. Что он поймет, что мне можно доверять, раз я открываю ему самую сокровенную часть своей жизни.
Позади меня раздаются шаги, и мои мышцы напрягаются.
Он не причинит мне вреда.
Я верю каждой клеточкой своего тела, что он никогда не причинит мне вреда.
— Она заставляла его смотреть. — Его глубокий голос хриплый от эмоций, как будто слова вырываются из горла через битое стекло. — Они были совсем маленькими и…
Я выдыхаю, закрываю глаза, и облегчение снимает тяжесть, давящую мне на грудь.
Он раскрывается.
— Она винила их в уходе своего мужа. — Он прочищает горло, но я не осмеливаюсь поднять глаза, веду себя тихо, как лес, поэтому он продолжает свое признание. — Однажды она держала руку Майки над конфоркой плиты. Он был так голоден, что вытащил что-то из мусорного ведра, и она поймала его. Крики. Я никогда не забуду звук его криков. Лукас плакал, умолял, предлагал себя вместо Майки, но каждый раз, когда он пытался, тот кричал все сильнее. Я больше не мог выносить этих криков. — Несколько секунд тишины густо сгущаются между нами. — Спроси меня, что я сделал, Шай, — шепчет он.
Я сглатываю, мое горло внезапно пересохло и слезы накатывали.
— Что ты сделал?
— Я напал на нее. — В его голосе слышится улыбка. — Я толкнул Лукаса в темноту и набросился на эту суку. Ударил эту глупую шлюху так сильно, как только позволяло мое восьмилетнее тело.
Я пытаюсь сдержаться, но с моих губ срывается всхлип. То, что видел Лукас, те крайности, которые ему пришлось пережить. Будет ли это настолько шокирующим после многих лет такого рода, что Гейдж захотел покончить с болью? Отправить своих братьев и сестру на вечный покой, а не на пожизненные пытки? Стала бы я винить его, если он это действительно сделал?
— У меня было всего несколько хороших попаданий. Она была крупнее. Сильнее. И, черт возьми, эта сучка могла обрушить на нас наказание, как если бы она была самим сатаной. Мне приходилось мыться в кипятке, неделями есть только то, что она оставляла для меня в туалете…
