какой на самом деле была ее жизнь, и о том, что она пережила за годы с Джонасом. Она полностью объяснила причины, по которым ее устраивало, что у него была другая женщина, и хотя я не обязательно согласна, я понимаю. Возможно, с ней во всем этом обращались лучше, чем с Марией, но он все равно манипулировал ею.
Мы обсуждали Джо до тех пор, пока обе не начали рыдать в эмоциональном смятении, пытаясь понять, почему у него все пошло не так. Но даже после нескольких часов попыток точно определить момент, я не думаю, что какое-то конкретное событие стало поворотным моментом. Зная то, что я знаю сейчас о Джонасе, я не могу не задаться вопросом, был ли у него этот план с самого начала, начались ли его манипуляции с сыном с самого первого дня его рождения.
Это также позволило мне подумать о нем. Мужчина, который украл мое сердце, когда я думала, что оно слишком разбито, чтобы даже что-то чувствовать. Но я быстро поняла, что на этот раз не нужно было сосредотачиваться на всем этом хорошем, на том, как он поднял меня и держал вместе. Это о плохом. О человеке, который запер моего отца в подвале, о человеке, который вошел в мою жизнь только из-за крови, текущей в моих венах. О его планах мести, использующих меня как пешку в его игре, чтобы причинить боль человеку, который всю свою жизнь причинял ему боль в ответ.
Снова и снова я пыталась поставить себя на его место, пыталась представить, как бы я отреагировала после всех этих лет жестокого обращения. Но я не могу. Я не могу и не думаю, что когда-либо смогу полностью осознать, как сильно он страдал. И еще один неожиданный визит Марии на днях только подтвердил это.
Мама упомянула, что они общались, и когда я впервые услышала ее внизу, мое сердце подпрыгнуло к горлу, и я запаниковала, запершись в своей спальне. Я не хотела слушать, как она рассказывает мне, каким замечательным был ее сын, в основном все то, что я уже знала. Проблемы, с которыми мы столкнулись, были глубже, чем кто-либо, кроме нас двоих, мог понять. Хотя Мария и Стелла были чертовски близки.
Но в конце концов, я натянула свои трусы для большой девочки и направилась вниз. И, черт возьми, я рада, что сделала это.
Она ни разу не пыталась заступиться за Тоби. Мы только что открыто поговорили о наших жизнях, нашем прошлом, нашем опыте, и это помогло мне понять, откуда происходил Тоби до того, как мы встретились.
Когда она уходила, в ее глазах была тревога, а на лице был написан страх из-за того, к чему это приведет с Тоби. Но все же она никогда не говорила ни слова и не пыталась меня в чем-либо убедить. И за это она понравилась мне еще больше.
Бри следует за мной в кофейню в нескольких улицах от своей школы и находит нам столик, сбрасывает свои перегруженные сумки на пол, прежде чем драматично упасть на стул, когда я стою в очереди и смеюсь над ее выходками.
— Итак, — говорю я, отставляя ее кофе и булочку, которые, как мне кажется, ей, вероятно, нужны. — Что новенького?
Она тяжело вздыхает.
— Ничего. Я была слишком завалена работой для чего-либо захватывающего.
— Значит, больше никаких свиданий в отеле с тем, чье имя нельзя называть?
— Нет, — выплевывает она. — И этого не будет. Больше никогда. — Я смотрю ей в глаза, ожидая, когда правда выйдет наружу. До сих пор она держала язык за зубами, но я знаю, что в этой истории есть нечто большее, чем она сказала в ту ночь. — Мне было одиноко, понимаешь? — выпаливает она.
— Такой была и я. Ты могла бы прийти и потусоваться со мной.
— Без обид, Джо-Джо, но это был день Валентина. У меня было свидание с Брэдом, и он пообещал хорошенько выебать мне мозги. Ночь, проведенная за просмотром плохих ромкомов с тобой, вряд ли что-то изменит.
Я хочу поспорить с ней, попытаться убедить ее, что со мной было бы веселое свидание, но на самом деле, я бы такой не была. Я был не в лучшем месте, и я, конечно, не была бы хорошей компанией.
— Достаточно справедливо, — бормочу я, делая глоток кофе.
— Я просто знала, что он даст мне то, в чем я нуждалась, после того, как Брэд ушел.
— Почему он сбежал?
— Работа или еще какая-нибудь ерунда. Я не знаю, и мне действительно все равно. Это только доказало, что я была права, когда говорила, что держу его на расстоянии вытянутой руки, если он собирается подвести меня в самую важную ночь в году.
— Это немного грубо. Он кажется хорошим парнем, — утверждаю я. По общему признанию, я никогда не встречала этого чувака, но из того, что Бри рассказала мне о его желании сделать отношения между ними серьезными, я должна думать, что он один из них. Нужно быть определенным типом парня, чтобы добровольно захотеть связать мою кузину, так что в нем должно быть хотя бы что-то хорошее.
— Ты видела его с тех пор?
Она качает головой. — Я была слишком занята. Хотя он, как гребаный пес с костью, пытается загладить свою вину передо мной.
— Просто позволь ему. Он даст тебе то, что тебе нужно, и еще немного, если ему действительно будет жаль.
— Я согласилась встретиться с ним в субботу вечером. Если он не покажет свою лучшую игру, тогда ему крышка. — Она отрывает кусочек маффина и бросает его в рот. — Боже мой, мне это было нужно, — благодарно бормочет она. — Кстати, как у тебя дела? Ты уже видела Тоби?
Я качаю головой.
Наклоняясь вперед, она тянется через стол и берет мою руку в свою, крепко сжимая.
— Ты разберешься. Я верю в тебя.
— Ты тоже в команде Тоби?
— Нет, — быстро отвечает она. — Я в команде, «Джоди заслуживает быть счастливой». Я хочу, чтобы ты делала то, что лучше для тебя. И я буду рядом с тобой всю дорогу. Я имею в виду, если ты выберешь его, я могу просто причинить ему боль в следующий раз, когда увижу его после всего дерьма, которое он выкинул, но после этого я буду милой.
— Я люблю тебя, Бри.
— Я тоже люблю тебя, Джо-Джо.
— Итак, как дела в школе и прочее дерьмо? — Спрашиваю я, радуясь смене темы разговора и сосредотачиваюсь на ней.
— О да, ты знаешь. Я учусь в одной из самых суровых школ в городе. Это все забавы и игры, когда есть очень высокий шанс, что у каждого ребенка, которого я учу, в кармане есть гребаный нож.
Я вздрагиваю, когда серьезность этой ситуации оседает в моей голове.
