- регистратор окидывает нас скептическим взглядом. Наверное, такого у нее еще не бывало, чтобы молодожены вот так заваливались в ЗАГС после его закрытия. Еще и в таком потрепанном виде.
Тимур смотрит на меня, ожидая ответа.
— Нужна, наверное, - пожимаю плечами.
— Кольца тогда давайте, - просит женщина. - Она тянется за маленькой тарелочкой, иподставляет ее нам, ожидая колец.
Мы снова переглядываемся, точно первый раз слышим о таком атрибуте свадьбы.
— Попадос, - заключает Никита. Замечаю, что подросток едва заметно улыбается.
От мыслей, что все происходит на самом деле, меня потряхивает. Волнение усиливается с каждой секундой и, кажется, еще немного, и я не смогу терпеть его.
— Тимур... - шепчу одними губами.
— Сейчас, - оглядывается мой будущий муж, пытаясь что-то придумать.
— Ну, вы молодцы, конечно, - хмыкает регистраторша. - Приперлись на ночь глядя и даже не подготовились.
«Может, в другой раз?» - хочется спросить, но я не рискую.
Тимур обнаруживает вазочку с конфетами. Достает две штучки. Скидывает в сторону основные фантики, а из фольги скручивает тонкие полосочки. Прямо как в детстве.
— Зачет, пап! - заключает Никита. - Такой свадьбы еще ни у кого не было!
Да, уж! Это точно!
— Кольца готовы, — заключает Тимур. - Можем начинать.
— Кладите, - закатывает глаза женщина, подставляя тарелочку снова.
Абрамов выкладывает туда самодельные кольца.
— У тебя будет лучше в мире кольцо, - сообщает он мне. - Обещаю.
Улыбаюсь. Если честно, мне и ненужно этого. Главное, ведь совсем другое.
— Выйдете пока. Включу музыку, тогда медленно зайдете и встанете вот тут, у стены, ясно?
— Ясно, - отвечаем хором.
— Ты можешь остаться, - говорит регистратор Никите. И тот плюхается на стул для гостей, находящийся сбоку.
Мы выходим из зала в соседний. Тимур крепко сжимает мою ладонь, даря свое горячее тепло.
— Ты волнуешься? - спрашиваю зачем-то.
— Еще несколько часов назад я думал, что сдохну, если не найду тебя. Как думаешь, сейчас я волнуюсь?
Не успеваю ничего ответить. Громкий свадебный вальс заставляет сердце трусливо сжаться, а пальцы стать ледяными.
Абрамов лишь крепче стискивает их, показывая, что рядом. Что мы сделаем это вместе. Соединим нашу жизнь здесь и сейчас.
Мы медленно входим в зал. Краем глаза замечаю, что Никита снимает все это действо на телефон, развалившись на стуле.
Украдкой смотрю на него, на что он выставляет вверх большой палец свободной руки.
Марш Мендельсона заканчивается, сменяясь другой, несколько слезливой композицией.
Женщина что-то там говорит про традиции, про любящие сердца, решившие соединиться, но я не слышу толком. К глазам подступают слезы, а в ушах шум.
— ..я прошу ответить вас, невеста, - едва удается уловить вопрос, адресованный мне.
— Да, - хрипло, еле слышно, но все же получается произнести.
— Да, - уверенно и громко отвечает Тимур, когда его спрашивают то же самое.
А потом регистраторша приглашает нас поставить подписи и обменяться кольцами.
Наверное, на ее памяти такой церемонии еще не было.
Улыбаюсь самой искренней улыбкой, когда Абрамов натягивает мне на палец фольгу.
Что за безумие?
Трясущимися руками тоже делаю это. Никита, вьющийся вокруг нас как профессиональный оператор, просит продемонстрировать украшения на камеру, и мы с Абрамовым гордо поднимаем ладони перед собой.
— Огонь! - заключает подросток и отходит чуть в сторону.
— Согласно Семейному Кодексу Российской Федерации сегодня ваш брак официально зарегистрирован. Объявляю вас мужем и женой. Можете поздравить друг друга.
Тимур набрасывается на меня, точно голодный волк на добычу. Сгребает в охапку, и я позволяю ему насладиться собой. Наш поцелуй жадный. Одержимый. И горячий до одури.
И я буквально расслабляюсь под ним. Мир растворяется. И так хорошо становится. Спокойно и комфортно. Будто так и должно быть. Все правильно. Мы поступаем верно и делаем это именно в тот момент, когда нужно.
Губы Тимура двигаются на моих. Мы пробуем друг друга, точно в первый раз. Муж и жена. Пути назад нет.
И меня обдает огнем изнутри, а поцелуй становится все более неприличным и жадным.
Одержимым даже.
Я таю в руках мужчины, который перевернул все вокруг меня. Прошелся тайфуном, оставив после себя лишь мертвую голую землю. Но теперь, благодаря ему же, на ней появились первые ростки.
Маленькие зелененькие, но уже подающие больше надежды на будущее.
Я чувствую поддержку и опору в его сильных руках. А когда они отпускают меня, а губы оставляют на моих лишь отголоски поцелуя приятным покалыванием, задыхаюсь изнутри.
А от счастливых глаз напротив и искренней широкой улыбки по венам разливается приятное тепло.
— Можете поздравить молодых, - предлагает регистраторша Никите.
- Ну, это.. - подросток выключает телефон и убирает его в карман джинс. -Поздравляю, что ли? -
хмыкает Абрамов-младший и протягивает ладонь отцу.
Тот пожимает ее, и я вижу, что на выжженной земле между ними тоже показываются первые всходы. Они еще слишком малы и очень слабенькие, но я сделаю все, что возможно, чтобы они, непременно, стали пушистой густой растительностью.
— Но ты знаешь, пап, если что...
— он не договаривает, но, кажется, оба понимают, о чем речь.
— Варвара Владимировна, - делает паузу, теперь обращаясь ко мне, — моему папе очень, повезло.
Не могу сдержать слез и сама прижимаю к себе Никиту.
— У нас всех обязательно все будет хорошо, - обещаю ему, потому что сама искренне в это верю.
Глава 78
Тимур
Три дня спустя
— Привет! - говорю сыну. Он оборачивается и кивает мне. Молча. - Дед сказал, что ты здесь, -
сообщаю, хотя Никита и не спрашивал.
— Ясно, - отзывается парень.
Повисает пауза. Мне тоже трудно находиться тут. Особенно теперь, когда все, наконец, встало на свои места.
— Хорошо здесь, - заключаю, оглядывая кладбище. - Тихо так.
— Пап, честно, ты зачем приехал?
— Я просто подумал... Наверное, я должен быть с тобой в этот момент.
— Ты сам то хоть раз приезжал? - хмыкает сын. - Здесь ухожено, но... сомневаюсь, что это ты.
— Твоя бабушка платила кому-то, чтобы здесь убирались... Наверное чувствовала свою вину.
Прости, сын... я... мне очень жаль, что я поверил твоей маме тогда. Не распознал ложь. Так обидно, что ком в горле. Давно такого не чувствовал.
— На этот раз не просри все, пожалуйста, — сын снова отворачивается к портрету матери.
— После всего — моя учительница - лучшее, что могло с тобой случиться. До сих пор не понимаю, как она могла тебя выбрать. Я бы тебя послал.
Мне не обидно. Я бы и сам себя послал, на самом деле. Столько говна с меня вылилось на Варю, что волосы дыбом встают.
— Да, ты прав! Я буду стараться. Честно. И... нам с тобой тоже нужно проводить больше времени.
Я ведь тебя почти не знаю. И я подумал, может..
— Не надо, пап, - перебивает меня Никита. - Мне нужно еще немного времени, чтобы подумать. Я
хочу сам справиться, понимаешь?! Ни каждый раз узнаешь, что твоя бабушка... а мама...
Он не договаривает, и я понимаю, как тяжело сейчас Никите. А еще нереально горжусь им. Его силой духа. Его стержнем. А, главное, в этом нет моей заслуги. Я не сделал ничего, чтобы воспитать из него достойного человека, хотя считал, что делаю многое.
— Завтра я поговорю с директором бизнес-школы на Садовом. Думаю, тебя зачислят без особых проблем. Зря я морозил тебя в той школе.
— Нет. Я хочу закончить свою школу. Я хочу сам чего-то добиться, понимаешь?! Как думаешь, мама бы поддержала?
Мне сложно ответить. Машка была отвязной и трахалась как настоящая шлюха. Я до сих пор не могу представить ее в роли матери. Но для Никиты все же отвечаю:
— Конечно. Обязательно поддержала бы.
