натворил, но скоро узнает, когда я отомщу.
Роман
— Она тебя убьет на хрен, — говорит Павел, когда Виктор возвращает мне телефон Лизы — тот самый, который взломали его хакеры. — Я вношу поправку. Она собирается подвесить тебя за яйца, повредить внутренние органы, а потом отрезать тебе член, пока ты не истечешь кровью.
— Звучит примерно так, как будет, — признаю я, разминая шею. Я полностью готов справиться с гневом Лизы, потому что это для ее же блага, даже если она пока этого не понимает.
Павел устраивается в кресле напротив меня, в нашем офисе, расположенном над мясной лавкой в самом захудалом районе города. Это последнее место, где кто-то ожидал бы найти таких парней, как мы, и именно поэтому мы здесь. И если тебе нужно заставить тело исчезнуть, что может быть лучше мясной лавки?
Я потягиваю кофе, но, честно говоря, кофеин мне не нужен. Уже рассвело, я почти не спал, но все еще нахожусь под впечатлением от ночи, проведенной с Лизой.
По правде говоря, сегодня утром мне пришлось оторвать себя от теплой постели. Нет лучшего чувства, чем проснуться рядом с ней. Пожалуй, лучше только быть погребенным внутри нее. Но я не мог больше откладывать эту встречу.
— Ты уверен, что здесь нет никаких устройств слежения? — спрашиваю я Виктора, убирая телефон Лизы в карман.
— Да, примерно так. — Он качает головой, выглядя почти впечатленным. — Мы не смогли взломать его. Она заперла свой телефон крепче, чем киска монахини.
— Господи, я бы обошелся без визуального ряда. — Я качаю головой. — То есть ты хочешь сказать, что хакеры не смогли залезть в ее телефон?
Виктор вздыхает.
— Я не знаю, что она там прячет, но что бы это ни было, она приложила все усилия, чтобы никто не смог получить к нему доступ. Что также означает, что она, вероятно, достаточно подкована в технологиях, чтобы убедиться, что никто не следит за ней.
В моем нутре зарождается опасение. У каждого из нас есть секреты, а учитывая ее решение продать девственность с аукциона, я полагаю, что у Лизы их больше чем достаточно. Но что еще она скрывает? Во мне пробудилось любопытство, потребность разобраться в ее жизни.
— Я подумал, что ты захочешь это увидеть. — Павел протягивает мне стопку бумаг. — Полицейский отчет об аварии. Полицейские приехали раньше наших людей, но наши контакты в участке прислали это. Они проверили номера. Это, конечно, подделка. Наблюдение в этом районе не выявило ничего полезного. Мы все еще выясняем личности водителей, но пока их отпечатки не обнаружены. — Он моргает, глядя на жуткие фотографии двух сгорбленных тел в машинах.
— Тебе повезло, что ты остался жив. — Виктор хмурится. — Я не буду спрашивать, почему ты отстранил свою охрану, когда подкрепление могло бы помочь.
— Не уверен, что удача имеет к этому отношение, — пробурчал я. — Единственная причина, по которой мы оба до сих пор живы, — это то, что я меткий стрелок и могу вести машину одной рукой.
Виктор закатывает глаза.
Я веду себя как задница, но правда в том, что я совершил ошибку. Она до сих пор тяготит меня, потому что каждый раз, когда я думаю о том, что Лиза могла погибнуть, у меня в животе завязывается узел. Она была слишком ярким светом, чтобы погаснуть так рано.
В свои тридцать восемь лет я сделал в жизни почти все, что хотел. Я повидал мир, владел быстрыми машинами, пил изысканные вина, взбирался на горы и нырял в самые глубокие моря. Я никогда не мечтал о семье или жене. Кроме Максима и Павла, а теперь и Киры, оплакивать меня в смерти будет некому. Знание того, что моя смерть не разобьет сердца, конечно, облегчает мою работу.
Но Лиза моложе меня на тринадцать лет, и у нее вся жизнь впереди. У нее есть Кира и София — люди, которые любят ее и которых любит она. Умереть рядом со мной на пустынном участке московского шоссе было бы жестоко и несправедливо. Но этот мир жесток. Я знаю об этом не понаслышке.
Я провожу рукой по челюсти, чувствуя тяжесть в груди.
— Это могут быть албанцы. Они уже много лет хотят нас уничтожить.
— Ты хватаешься за соломинку. Нужно искать ближе к дому. — Павел открывает ящик стола и достает пачку бумаг. — Вот то, что я хотел показать тебе вчера вечером. — Он передает мне две отдельные папки. — Первый документ — это журналы отгрузки, которые нам прислали люди Анатолия. А второй — журналы, которые тебе прислала Катерина. Тот же груз, те же даты, но журналы не совпадают. Они должны быть идентичны, но это не так.
Что за хрень?
Я подаюсь вперед на своем сиденье и склоняюсь над бумагами, мой взгляд метался между двумя наборами журналов. В версии Анатолия корабль пережидал непогоду в Северной Атлантике — причина задержки. Но в журнале, присланном Катериной без изменений, видно, что судно остановилось в порту Роттердама на целый день. Этот порт является крупным транспортным узлом в Европе и воротами в ее подбрюшье. Хотя он и не совсем по маршруту, но и не является серьезным препятствием.
Я смотрю на каменное лицо Павла.
— Этот ублюдок подделал записи.
— Похоже на то. — Он хрустит костяшками пальцев. — Вопрос в том, зачем.
Все мое тело излучает напряжение, словно свернутая пружина, и я хлопаю кулаком по столу перед собой.
— Он что-то замышляет. Я чувствую это. Тайные встречи с Жуковыми. Подделка журналов. — Я качаю головой. — Это бессмысленно. Наши люди проверили каждый груз. Все было в порядке, ничего не пропало.
Вспомнился каблук, который я нашел на грузовом корабле. Неужели команда берет на борт проституток для ночной вечеринки в Роттердаме? Это, конечно, было бы неслыханно. Может быть, они регулярно делают остановку по пути сюда, чтобы снять напряжение. Если это так, то это будет чертовски плохая причина для поздней доставки груза. А может, я слишком много в этом понимаю.
Виктор наморщил лоб.
— Я попрошу своих хакеров достать записи камер видеонаблюдения в порту за день, когда корабль стоял в доке.
— Хорошая идея. — Я проверяю свой телефон. — Сегодня из Нью-Йорка отправился груз. Давай отправим Савина в Нидерланды, чтобы он следил за портом на случай повторения. Пока он там, он может навести кое-какие справки.
Павел тихо, напряженно вздохнул.
— Ты думаешь, что за вчерашним нападением стоит Анатолий?
Мои легкие сжимаются. Я подхожу к окну и смотрю на улицы внизу.
— С Лизой в машине? Я так
