Почувствовав, что в горле застрял комок, Рик тихонько выругался. Энни снова открыла глаза.
– Я должна позвонить в полицию. Мне кажется, уже пора это сделать.
Рик кивнул.
– Пойду принесу из машины брезент, и мы его накроем. Он поднялся, чтобы идти, однако Энни схватила его за руку.
– Давай подождем до завтра. Мне хотелось бы еще немного... пофотографировать и кое-что написать.
Глядя на ее чумазое лицо с потеками слез и умоляющие глаза, Рик догадался: она хочет по-своему попрощаться с Льюисом.
– Я подожду, пока ты сделаешь свои снимки, – со вздохом согласился он.
– Но у тебя же работа...
– Ничего, подождет. Энни, не спорь. Просто... делай, что наметила, ладно?
Энни кивнула и неуверенно улыбнулась, потом взяла в руки фотоаппарат. Рик отошел в сторонку, сел на землю и стал смотреть, как Энни делает снимки для книги, у которой теперь есть конец. Время от времени он помогал ей, но в основном просто сидел, чувствуя, что с каждой секундой раздражается все больше.
Несчастье должно настигать человека неожиданно, обрушиваться ему на голову, словно водопад, а не подбираться осторожненько, чтобы он мог за этим наблюдать, делая вид, что ничего особенного не происходит. А впрочем, он ведь мЪжет все изменить, достаточно только попросить Энни остаться. Остаться, бросить свою идиотскую разъездную работу, которую – это и дураку ясно! – она обожает. И ради чего? Ради того, чтобы стать женой фермера.
Рику вспомнились издевательские слова Декера. А ведь этот подонок прав! Если уж Карен была с ним несчастлива, то каково придется такой девушке, как Энни? Нет уж, лучше успокаивать себя тем, что их с Энни связывает только секс, и ничего больше. Ведь с самого начала он только на это и рассчитывал.
Рик вскочил:
– Нужно что-нибудь поесть. Давай я прикрою его брезентом, съездим домой, пообедаем, я сделаю свои дела, а потом вернемся сюда. Тогда и жара спадет.
– Но... – неуверенно возразила Энни.
– Я настаиваю, Энни, – перебил ее Рик. Недовольно поморщившись, Энни тем не менее кивнула:
– Хорошо. Пока ты сходишь за брезентом, я соберу вещи.
К тому времени как Рик вернулся со сложенным в несколько раз брезентом, Энни уже все собрала. Вдвоем они прикрыли могилу брезентом и положили с четырех сторон по камню, чтобы брезент не сдуло ветром. Обратный путь прошел в молчании. Энни не отводила взгляда от окна. У Рика тоже не было никакого настроения нарушать хрупкую тишину.
Оставшуюся часть дня Рик работал на конюшне и ухаживал за своими бельгийцами, ежедневные тренировки с которыми он в последнее время совсем запустил. Привычный тяжелый труд заставил его сосредоточиться на злободневных проблемах и отвлечься от ненужных мыслей. В настоящий момент Рику вообще не хотелось о чем-либо думать.
После ужина Рик отвел лошадей в стойло и направился к дому. Подойдя, бросил взгляд на узкое оконце: опершись локтями о подоконник и подперев лицо обеими руками, на него смотрела Энни.
Рик помахал ей и крикнул:
– Ну что, готова ехать в Холлоу?
– Я уж думала, ты про меня забыл, – отозвалась она, махнув рукой в ответ.
Десять минут спустя Энни с Риком уже были в Холлоу. Рик сидел, прислонившись к прогретой солнцем скале, а Энни с ним рядом, на старом дереве, упавшем на землю много лет назад.
На коленях у нее стоял компьютер, и пальцы легко порхали по клавиатуре. Наконец Рику надоело сидеть без дела, да и любопытство разбирало. Поднявшись, он подошел к Энни, встал у нее за спиной и заглянул через плечо.
– Можно почитать? – спросил он.
– Угу, – промычала она, не отрывая глаз от экрана. Поскольку экран был маленький, Рику пришлось наклониться ниже, и он сразу почувствовал нежный ванильный за-пах, исходивший от Энни. Пока он работал до седьмого пота, она успела принять душ. Смутившись, что от него неприятно пахнет, Рик немного отстранился, не выпуская из виду текст.
«Гробовая тишина. Непроглядный мрак вокруг. Мрак, который не в силах рассеять маленький костерок. Жарко. Военная форма прилипла к телу, словно расплавленный воск. Что там, за этой скалой? Не видно. Здесь нет ни дорог, ни поездов, ни домов. Есть только тишина. Внезапно ее оскверняет выстрел, громкий, резкий... «
– Ты думаешь, его застрелили? – спросил Рик.
– Мне так кажется. Если нет, потом я всегда смогу внести изменения, – ответила Энни, не прерывая своего занятия.
«Рваная рана могилы... Мне больно ее видеть. Такое ощущение, что лопата, которой ее выкопали, врезалась не только в землю, но и в мое сердце. Здесь покоятся материнская надежда, отцовская гордость, девичья любовь... Он лежит на большой глубине. Кости на фоне черной земли кажутся белоснежными. Не любящие руки уложили его туда, нет! Его небрежно швырнули в могилу, где он и остался лежать, скорчившись, лишенный вечного покоя. Эта очаровательная поляна, расположенная среди густого леса, теперь священное место. Здесь все говорит о совершенном преступлении: и земля, и скалы, и деревья... «
Больше Рик не в силах был прочесть ни строчки. Чувствуя, что, несмотря на жару, тело покрылось холодной испариной, он отошел.
Но Энни права. На мгновение все его тревоги и сомнения исчезли. Человек потерял здесь все... Так как же не благодарить судьбу за то, что она тебе дала: жаркий, солнечный денек; милый скромный полевой цветок под ногами; дочь, которой у него не отнять; женщину, сидящую на поваленном дереве, которая сказала, что любит его таким, какой он есть. За все то время, которое ему еще осталось пробыть с Энни, он будет благодарить Господа.
Во всяком случае, попробует не роптать. Ведь он с самого начала знал, что расставание неизбежно. Энни никогда не скрывала, что не собирается оставаться. Хочешь не хочешь, придется смириться.
Энни продолжала печатать, а Рик вернулся к тому месту, на котором сидел, и, пригревшись на жарком солнышке, неожиданно для себя задремал. Сквозь сон почувствовал он прикосновение теплых пальцев к своей щеке. Энни... Вот она наклонилась, легонько коснулась губами его виска и прошептала:
– Я люблю тебя. Всего лишь сон...
Рика разбудили какие-то посторонние звуки: стук, хлопки, щелканье. Энни собирала свою аппаратуру. Солнце садилось. Лес постепенно погружался в темноту. Оттолкнувшись от скалы, Рик сел и принялся массировать затекшую шею.
– Ну что, поехали домой? – спросил он.
– Я не могу.
Рик почесал затылок, думая, что ослышался.
– Это еще почему?
– Я не могу уйти. – Энни беспомощно развела руками. – Не могу оставить его здесь одного.
Еще несколько дней назад подобные слова привели бы Рика в ярость. Сейчас, услышав их, он лишь тяжело вздохнул.
