Глава 30
Филип
Приняв душ и отдохнув около часа, я возвращаюсь в больницу. Алексия сопит во сне. Я решаю не будить её. Кристин заходит на пару минут, и мы немного болтаем. Я говорю ей, что остаюсь на ночь, а она отвечает, что вернётся утром, перед началом пар. В конце концов, подстраиваю под себя свой регулирующийся стул и вскоре засыпаю. Просыпаюсь, когда медсестра приходит проверить Алексию. Медсестра говорит мне, что она хорошо поправляется, и похоже, сегодня её отпустят домой.
Когда медсестра уходит, я не могу вернуться ко сну. Солнце едва начинает подниматься. Решаю пойти поискать кофе и что–нибудь поесть. Кафетерий скоро должен открыться. Немного разминаю руки и ноги. Спать на стуле последние несколько дней было тяжело, и моё тело болит. Действительно надеюсь, что сегодня Алексию выпустят отсюда. Я с нетерпением жду, что сегодня мы будем спать в нашей кровати. Слышал, что родители Алексии планируют улететь сегодня, если её выпишут из больницы. Подбадриваю их улетать, потому что, даже если её не выпишут, я буду рядом с ней. Смотрю на свои часы и понимаю, что кафетерий уже должен быть открыт, так что спускаюсь вниз.
Большинство людей не любят больничную еду, но если вы пробудете в больнице некоторое время, то привыкнете к этому. По большей части они готовят здоровую пищу. Нужно выбирать лучшее. Запах еды обрушивается на меня, и я решаю остаться здесь, внизу, чтобы поесть. Не хочу разбудить свою спящую красавицу запахом еды и кофе. Я расплачиваюсь и нахожу место у окна. Похоже, солнце уже поднялось выше, Алексия скоро проснётся. Я ем быстро, чтобы скорее вернуться в её палату. Думаю о вчерашнем дне и по–прежнему задаюсь вопросом, о чём Джулии нужно было говорить с Алексией наедине. Я решаю позволить Алексии самой рассказать мне, когда она будет готова.
Возвращаясь в палату Алексии, слышу, что с ней говорит Кристин. Я приоткрываю дверь, но не шпионю. И замираю из–за вопроса, который только что задала Кристин. Я действительно планирую закрыть дверь, а затем дать им знать, что я здесь. Алексия так быстро начинает всё рассказывать, что останавливаюсь и слушаю. То, что я слышу, приковывает меня к месту, и теперь я слишком шокирован, чтобы двигаться. Моя мама и мама Алексии, Джули, обе знали, у кого сердце Гейба. У Алексии сердце Гейба! Он спас не только меня, но и девушку, в которую я влюблён. Я даже не знал, что Алексия была в той же больнице и в то же время, когда и я. Я благодарен Гейбу за подарки нам обоим – да, это так – но так как я едва принял этот подарок себе, как приму это ещё и для Алексии?
Слышу, как Алексия говорит Кристин то, о чём я никогда бы не подумал. Она задаётся вопросом, не является ли сердце Гейба причиной, по которой она так сильно любит меня. Алексия любит меня? Она никогда не говорила мне этого. Она знает, что я люблю её. Что, если это правда, что меня любит сердце Гейба, а не сама Алексия? Это сумасшествие. В смысле, у нас у обоих органы Гейба. Гейб мертв и больше не испытывает чувства.
Затем до меня доходит. Что, если наши органы свели нас вместе? Как только я встретил Алексию, я понял, что меня тянет к ней. Она чувствует такую же тягу? В моей голове сейчас столько всего происходит, что я не могу мыслить здраво. Алексия также говорит Кристин, что забыла принять лекарства, когда думала об этой новости и уснула в слезах. Поэтому она забыла. Как она могла поступить так с моим братом? Он преподнёс ей такой дар, а она не позаботилась о нём. Это слишком сильно расстраивает меня и прямо сейчас мне здесь не место. У меня такое чувство, будто она предала моего брата.
Слышу, как открывается дверь и передо мной стоит Кристин, выходя из палаты, она смотрит на Алексию с беспокойством на лице. Она отходит, чтобы я мог войти. Колеблюсь несколько секунд, но затем захожу. Смотрю на Алексию. Она побледнела и выглядит испугано, из её глаз текут слёзы, потому что она знает, что я всё слышал. Думаю, моё сердце просто разбилось, когда я увидел, как расстроена Алексия. Мне следует развернуться и уйти, прежде чем от злости я не сказал что–то, чего говорить не следует. Даже не понимаю, почему так злюсь. Всё это приводит в замешательство, и не знаю, как сейчас трезво мыслить.
Вместо этого, подхожу к Алексии и говорю ей, что не могу справиться с этим прямо сейчас. Это всё, что действительно хотел сказать. Но у моего рта свои слова на повестке дня. Говорю ей, что останусь у Тайлера и Джейкоба, пока не уедут её родители и прошу оставить ключ у охранника. Я слышу, как она говорит, что ей жаль и просит простить её. Она ничего не знала о том, чьё у неё сердце. Я слышу всё это, но мне нужно уйти и немного подумать, чтобы прояснить голову от всего замешательства. Хочу поцеловать её на прощание и целую в лоб. Если бы я поцеловал её в губы, то сломался бы. Это самое тяжёлое, что когда–либо делал. Я выхожу из больничной палаты Алексии, оставляя её в слезах.
Выйдя из здания, я несколько минут сижу в своей машине. Я не осознавал, что по моему лицу текут слёзы. Вытираю их и решаю сделать то, что делаю обычно, чтобы подумать. Я направляюсь на пляж, чтобы пробежаться. Думаю насчёт сёрфинга. Затем вспоминаю, что у меня дома гости, и я не могу переодеться в плавки и взять доску. Бег поможет мне так же, как и сёрфинг.
Ехать на пляж чрезвычайно тяжело. Как только я, наконец, добираюсь туда, у меня звонит телефон. Прежде чем ответить, смотрю, кто это. Я действительно не хочу ни с кем говорить.
– Привет, мам. – я стараюсь говорить так, будто всё в порядке, не хочу обсуждать это с ней, пока не проясню голову.
– Здравствуй, Филип. Как эта чудесная девушка, о которой ты продолжаешь мне рассказывать? Её сегодня выписывают из больницы?
Почему ей нужно было спросить об Алексии? Из моих глаз выскальзывает очередная слеза.
Я делаю глубокий вдох и быстро вытираю слезу.
– Да, её сегодня выписывают.
– Филип, в чём дело? У тебя такой голос, будто ты чем–то опечален. С ней случилось что–то плохое? – спрашивает мама, и я понимаю, что никогда не говорил ей имени Алексии. Теперь посмотрю, как она на это отреагирует.
– Мам, я понял, что никогда не говорил тебе имени своей девушки. Она из Кливленда, ты можешь знать её семью.
– Как её зовут, Филип? – спрашивает она.
– Её зовут Алексия Морган.
Я слышу, как мама ахает.
Как только она находит свой голос, она шепчет:
– Филип, я знаю её и её семью. Она красивая девочка. Почему она в больнице? Не помню, рассказывал ли ты.
– Ну, она забыла принять свои лекарства для пересаженного сердца, и её тело начало отключаться.
Не знаю, почему чувствую ненависть к своей маме, не могу сдержаться. Мне больно.
