Я стучу в дверь.
Ответа нет.
Я колочу в дверь.
Все еще нет ответа.
Я прикладываю ухо к двери и слышу телевизор, поэтому я знаю что кто-то должен быть дома.
Я осторожно пробираюсь сквозь пространство между кустарниками и передним окном, замечая Луиса, сидящего на кушетке с Гренни на его коленях, затем стучу в окно, чтобы привлечь его внимание. Он смотрит на меня, и я демонстрирую ему универсальные жесты, типа “открой чертову дверь”, указывая на неё.
К тому времени как я возвращаюсь обратно на крыльцо, он открывает дверь.
— Меня тошнило в тех кустах несколько дней назад. Ты могла бы быть осторожнее, смотри, куда шагаешь.
Фу-у. Я стараюсь не наступить на что-либо неопознанное, но так как кустарники находятся на пути, это бесполезно.
— Я не могу поверить, что ты украл мою собаку.
— Я бы не стал красть собаку, Ник. Ты думаешь я такой жестокий?
— Я имею в виду Грэнни, и ты это знаешь.
— Как я могу украсть собаку, которую я официально приютил?
Я суживаю глаза.
— Ты знал, что я хочу ее.
— Да, и что с того? Ты знаешь, как говорят... кто не успел, тот опоздал. Хочешь услышать, как это будет по-испански?
Он делает все возможное, чтобы расстроить меня, и это работает.
— Нет. Ты даже не хотел собаку.
— А теперь хочу. Мы с Гренни связаны. — Он переплетает пальцы. — Вот что-то вроде этого.
— Вся эта история на самом деле не касается Грэнни. Это о нас.
— Нет больше никаких «нас», помнишь?
Его слова жалят.
— Значит, ты крадешь собаку из приюта, которая мне дорога, только чтобы разозлить меня и разбередить рану?
— О, я тебя прошу. Ты слишком долго заставляла ждать бедняжку. Я ее взял не из мести. Было несколько краж в этрм районе, и нам нужен хороший сторож.
— Она слепая, Луис! — кричу я. — Она ничего не видит. Я думаю, она даже не может лаять. Грэнни находится одной ногой в могиле.
Он делает вид, как будто мои слова являются оскорблением для него и его собаки.
— Тс-с-с, не позволяй ей слышать это от тебя.
— Ты шутишь, верно?
Он пожимает плечами.
— Слушай, дама в приюте утвердила мою заявку. Если у тебя проблемы с этим, обращайся туда. Мне насрать на твое мнение.
Если бы я была мультяшкой, то сейчас струи пара пошли бы из моих ушей.
— А как насчет субботнего вечера, Луис? Ты сказал мне, что любишь меня.
— Разве не это парни должны сказать, прежде чем трахнуть свою девушку? Я думал, что это было обязательным условием.
— Ты не имеешь это в виду.
— Что ты хочешь, чтобы я сказал? Что я хочу, чтобы ты вернулась, ведь только так ты сможешь думать о другом парне, пока мы в постели? Нет, спасибо.
Грэнни ковыляет к входной двери. Луис наклонятся и берет ее на руки. Наблюдаю за тем, как он осторожно держит ее в своих объятиях, показывая тепло и заботу, которые он пытается скрыть от меня.
— Ты не знаешь, что я думаю, Луис. И не говори мне, что ты не хранишь секреты от меня. Ты делаешь что-то сомнительное для этого Чу. Я знаю, что он не вербовал тебя, чтобы ты присоединился к бойскаутам. Я решила игнорировать все предупреждающие знаки и довериться тебе. Ты лгал мне, не правда ли? У тебя больше секретов, чем в Пентагоне.
— Я всем лгу. Это не большое дело.
— Для меня большое. — Я указываю на его руку. — Это не произошло в гараже. Ты был в драке с ножами.
— Неправильно. Попробуй перестрелку. — Он ставит Грэнни на траву, чтобы она могла ковылять вокруг, и поднимает руки вверх. — Ладно, хорошо. Ты победила. Ты смотришь на нового Кровавого Латино, детка. Я продавал наркотики и занимался делами банды с Марко за твоей спиной. Это мой секрет. Какой у тебя?
Я сглатываю и подготавливаю себя, чтобы открыть правду. Это не имеет значения, так почему слезы текут по лицу? Я хочу их сдержать, но не могу. Я зла, мне больно, мне хреново...
Он такой же, как Марко. Я пыталась отрицать это, но правда бьет меня по лицу.
— Я была беременна от Марко в день, когда он бросил меня. — Луис делает шаг назад, шок ясно виден у него на лице. — Я потеряла ребенка сразу после того, как мы уехали со свадьбы Алекса, и я чуть не умерла. Эта вещь, ставшая между нами, была не обо мне и Марко! — кричу я раздраженно. — Речь идёт о доверии. Подсознательно я понимала, что ты лгал мне о Кровавых. Не вини меня, что я сдерживалась, Луис. Я была почти готова идти дальше и попытаться снова доверять. Мне потребовалось некоторое время, и я не была очень хороша в этом, но по крайней мере я попыталась, о тебе я такого сказать не могу. Это ты врал все это время.
Я достаю метеорит из моей сумки.
— Может быть, я не могла сказать это, но я попыталась показать тебе свои чувства. — Слёзы текут по моим щекам, когда я бросаю метеорит на улицу. Я ожидаю, что он побежит за ним, но он не делает этого. Его взгляд сфокусирован на мне.
— Почему ты мне не сказала? — говорит он тихо. Он тянется ко мне.
Я бью его по руке.
— Не смей когда-либо снова прикасаться ко мне!
Глава 41
Луис
Неделю спустя, когда я запрыгиваю на свой мотоцикл после работы над своим эссе для Пурдью на автостоянке библиотеки, я замечаю автомобиль, который ездил за мной в течение прошлых двух недель, он останавливается передо мной, заблокировав дорогу.
Парень выходит из автомобиля. Я видел его на складе пару раз, но никогда не разговаривал с ним. Он из ПГ.
— Чу хочет поговорить с тобой.
— Позже, — отвечаю я.
— Нет, ты не догоняешь.— Здоровяк выходит из задней двери. — Он хочет поговорить с тобой сейчас.
Я оставляю мотоцикл на стоянке и сажусь на заднее сидение. Я избегал этой встречи. Ключ, который Чу дал мне, был как груз на моей совести.
Чу сидит на заднем сидении, поджидая меня. Мы бесцельно едем через город.
Я вынимаю ключ из кармана.
— Я не могу сделать этого. Я думал, что смогу, но нет.
То, как Никки смотрела на меня, с жуткой ненавистью, после того, как я попытался ее утешить, когда она сказала, что была беременна от Марко, заставило меня понять, что с этим действительно покончено навсегда.
Она ненавидела Марко, ненавидела КЛ, теперь она включила и меня в этот список, потому что я предал её, как и Марко. Всю неделю я пытался присмотреться к нему, чтобы понять, известно ли ему о беременности, но он не попался на крючок. Либо он не знает об этом, либо он решил держать это в секрете.
— Я знаю, что тебя тянет к КЛ, — говорит Чу. — Но ты не знаешь почему.
Я молчу. Каждое сказанное им слово — правда. Я не признаю этого, потому что стыжусь.
