Элен.
Элен внимательно прочитала письмо, раздумывая, не добавить ли еще что-нибудь в постскриптуме. В голову ей пришла мысль написать о таинственном английском джентльмене, которого она встретила в галерее, но она тотчас отбросила ее. С тех пор она частенько вспоминала Найджела, но теперь уже ничего не изменишь. Лучше уж его забыть, шансов на новую встречу нет и никогда не будет. Она вздохнула и с легким сердцем заклеила конверт. Теперь в письме содержалась чистая правда.
В Париже вот уже две недели стояла сильная жара. Все парижане с надеждой ждали прохладного дождя, но больше всего на него надеялись модели Одиль Жоли.
Элен, нервничая, смотрела на себя в трехстворчатое зеркало, пока прислуга ловко застегивала пуговицы блузки у нее на спине. Тяжелый твидовый жакет Элен наденет только в самый последний момент. Тем временем вокруг других моделей суетились такие же помощницы. Вдоль стен стояли металлические подставки с вращающимися плечиками. На них висела зимняя коллекция Одиль Жоли на 1953/54 год.
Одиль Жоли сейчас стояла на самом верху знаменитой винтовой лестницы и наблюдала за происходящим в зале. Одним глазом она следила за моделями, другим оценивала своих покупателей и известных журналистов. Но главным объектом ее наблюдения были сливки общества, что сидели на самых почетных местах – на той же самой, застеленной ковром, широкой винтовой лестнице.
Ни один мускул не дрогнул на лице Одиль Жоли. Несмотря на жару и значимость события, она была спокойной и уверенной в себе. Ее работа закончилась; коллекция готова. Она знала, что все получилось хорошо. На какое-то время она закрыла глаза. В зале царило такое же возбуждение, что и в театре перед началом спектакля.
Она посмотрела на застеленный ковром подиум. Он был сделан в виде буквы X. Перекрестье располагалось в центральном зале, а каждый из его концов шел через четыре других. Главное внимание уделялось людям в центре, остальные – туристы, мелкие журналисты и прочий сброд – в расчет не шли.
Большие темные глаза Одиль Жоли внимательно оглядывали зал. Все высокие окна были распахнуты настежь в тщетной надежде поймать хоть дуновение ветерка. Гости уже рассаживались по своим местам. Прямо под ней на лестнице занимали места самые почетные из них. Здесь были два принца. Старший из них, Альфонс, практически обеднел. Одиль Жоли знала, что во время войны он помогал спасать от разграбления французское национальное достояние, и она навсегда закрепила за принцем и принцессой самые почетные места. Принцесса одевалась у нее бесплатно.
Были здесь и две другие принцессы. Одна из них, старая, тщательно причесанная дама из Кливленда, разведена, но когда-то ее мужем был датский принц. Она была известна тем, что никогда в своей жизни ни за что не платила: ни за ленч в дорогом ресторане, ни за роскошный номер в гостинице, ни за свою одежду. Все счета оплачивались ее ухажером, молодым американским наследником известного автомобильного магната, который восхищался ею и повсюду ее сопровождал. Выживший из ума старый принц не возражал против этого. Упомянутый молодой человек был известным гомосексуалистом, поэтому в его компании принцесса была в полной безопасности. Одиль Жоли значилась первой в списке его кредиторов, иначе она отказывалась одевать принцессу.
Улыбнулась Одиль Жоли и жене ссыльного дальневосточного монарха. За последние три года Самийо Киттилонгхон купила в ателье мод более трехсот пятидесяти комплектов различной одежды. Она была одной из самых активных покупательниц.
Дальше сидели графиня, немецкая актриса и жена американского политика Барбара Сенет. Сказочно богатая миссис Сенет, у которой была отвратительная привычка косить глаза и постоянная ухмылка на лице, год назад явилась причиной грандиозного скандала, когда в полученном от Одиль Жоли чеке на покупки она переделала сумму в двадцать пять тысяч долларов. Ее грубая подделка была обнаружена американскими таможенниками в аэропорте Айдлвилд.
Дальше сидели самые известные журналисты.
Взгляд Одиль Жоли пробежал по десяти рядам золоченых кресел, расположенных вокруг подиума. Среди богатой публики сидели журналисты рангом пониже, статус которых определялся рядом, на котором они сидели. Первый ряд ценился высоко, последний назывался Сибирью. Иерархия соблюдалась строго, за этим постоянно следили, и тот, кого лишали его ряда и передвигали дальше, становился объектом постоянных насмешек и сплетен.
В первом ряду Одиль Жоли увидела Полину Монье, репортера светской хроники из журнала «Кутюр мэгэзин». Полина заслуживала последнего ряда, но она пришла на показ со своей закадычной подругой Дафнией Эпаминондас и первой женой самого богатого в мире человека, греческого судовладельца Зено Калликратеса Скаури. Она покупала тридцать комплектов одежды в год. В первом же ряду, но по другую сторону от подиума, сидела американка Синтия Скаури, теперешняя жена греческого магната. Через два кресла от нее сидела Ариадна Косиндас, известная балерина, большая поклонница высокой моды. О том, как их рассадили, долгое время будут ходить пересуды, так как все прекрасно знали, что Ариадна Косиндас была постоянной любовницей грека на протяжении двух его браков. Сейчас все три женщины, которые в разное время делили постель с одним и тем же мужчиной, старательно избегали встречаться друг с другом взглядами.
Здесь же, в центральном зале, но на задних рядах, сидели представители парижского бюро «Повседневная одежда для женщин»: репортер, художник-зарисовщик и фотограф. Обычно их рассаживали в одном из четырех других залов, но у Одиль Жоли был дар предвидения. Она предсказывала, что в ближайшие десять лет это бюро станет важным инструментом в индустрии моды. По мере увеличения роли этого бюро Одиль Жоли будет пересаживать их ряд за рядом поближе к подиуму.
Рядом с группой лиц от перспективного бюро сидели граф и графиня де ла Бриссак э де Леже. На морщинистом лице Одиль Жоли появилась злорадная усмешка. Граф и графиня были лишены своих прежних мест из-за случайно увиденной Одиль Жоли фотографии. Дело происходило во время соревнований по поло в Бордо. В этом не было бы ничего заслуживающего внимания, и ни одна газета не заинтересовалась бы этим событием, если бы не внезапное появление там кузена графа, ныне восходящего политика. Графиню, так сказать, поймали с поличным. Ее цветная, во всю страницу, фотография появилась в «Пари-матч», и острые, как у орлицы, глаза Одиль Жоли моментально распознали дубликат своего костюма. так как графиня была сравнительно постоянной покупательницей и социально значимой величиной, Одиль Жоли не могла подвергнуть ее полному остракизму, но она могла – и сделала это – лишить чету де Леже их привычных мест во втором ряду. Такое унижение сразу же будет замечено, и о нем будут много писать и сплетничать. В будущем графиня станет вести себя осмотрительнее. Но куда важнее – и Одиль Жоли была совершенно в этом уверена, – что графиня, чтобы искупить свою вину и вернуть себе места во втором ряду, купит одежды втрое больше обычного. Такое наказание доставляло кутюрье удовлетворение, она чувствовала свою власть над людьми.
