Роман рассмеялся:
– Мне нравится, как ты это делаешь.
– Да?
– М-м. У тебя ничего не получается. Она прикусила губу.
– Твои волосы – это нечто.
– Это безобразие.
– Они невероятно сексуальны.
– Спасибо тебе огромное за помощь прошлой ночью. Не знаю, что бы я без тебя делала. Я встала рано и приняла душ, и, по-моему, эти царапины быстро заживут. Меня гораздо больше беспокоит этот тип. Как ты думаешь, он вернется? Я подумала – как ты считаешь, может мне стоит купить пистолет? Я бы научилась им пользоваться…
Она замолчала, увидев, как из-под одеяла показались сначала его ноги, а потом и все остальное. Он ступил на пол. Феникс попятилась и остановилась, упершись в стену.
– Я такой страшный? – спросил он.
Ее губы округлились в букву «О», но не произнесли ни звука.
– Да, – вздохнул он. – Я очень страшен.
– Нет! Ты прекрасен. Он хитро улыбнулся:
– Хм, прекрасен? Меня, кажется, раньше никогда не называли «прекрасным».
– Проклятье! – Она закрыла лицо руками. – Я в этом такой профан. Ты не поверишь, какая я дура, когда дело касается… ну… ну ты знаешь чего.
– Знаю.
– Я болтаю невесть что. Я в таком замешательстве.
– Ты такая лапочка, когда в замешательстве.
– Не дразнись.
– Ты лапушка. Ты прелесть. И очень смелая. Ничего в себе не меняй. Поняла?
– Я безнадежна. Я во всем потерпела фиаско.
– Ты закричишь, если я подойду и обниму тебя? Феникс не могла заставить себя опустить руки.
– Я, наверное, закричу, если ты меня не обнимешь. Его смех был гортанным и манящим – неотразимым.
Она услышала его шаги и вся напряглась.
Она почувствовала скорее не его прикосновение, а его присутствие, его тепло, окутавшее ее со всех сторон.
– Ты говорила, что не занимаешься сексом с кем попало.
Она опустила руки и взглянула ему в лицо. Складки опять стали жесткими.
– Говорила? – повторил он.
Как объяснить, как мало она вообще занималась сексом?
– Да. Я всегда думала, что секс подразумевает участие двоих… У-у-ф. – Если она сейчас оке не заткнется, то ляпнет что-нибудь несусветное.
– Продолжай, – нежно проговорил он и оперся ладонями о стену над ее головой. – Мне нравится смотреть на твой рот, когда ты говоришь.
– Да, вот так. По-моему, секс не должен быть… Это ведь не то же самое, что выпить с кем-то чашку кофе, правда?
Он покачал головой:
– Угу. Это точно не то, что выпить с кем-то чашку кофе. – Он опустил левую руку. Его лицо было всего лишь в нескольких дюймах – серебристый свет раннего утра вычеканил каждый мускул на нем.
– Я не очень опытна, – выпалила она.
Он слегка приподнял подбородок и взглянул на нее сверху вниз, не отвечая.
– Я понимаю, что это настоящий облом для мужчины, который… Ну, для мужчины, который ожидает… – Почему она не может заткнуться и попросту разок получить удовольствие от того, чего так долго хотела?
После затянувшегося молчания Роман спросил:
– Чего ожидает?
Феникс дышала так глубоко, что ей пришлось крепче стянуть полотенце.
– Ну как… удовлетворения… В конце концов, такого мужчину, как ты, не устроит неумелая возня с…
Слава Богу, его рот остановил ее. Поцелуй был одновременно и нежным, и достаточно глубоким, чтобы она потеряла способность не только думать, но и дышать. Подчиняясь мягкому прикосновению его губ, ее лицо поворачивалось из стороны в сторону. Роман вдруг нежно дохнул ей в губы, принял ее дыхание, и ни один миллиметр ее рта не избежал вторжения его языка.
– Неумелая, говоришь? – произнес он ей в щеку. – Ты вовсе не кажешься мне неумелой.
– М-м…
– Я хочу заняться с тобой любовью.
У нее как будто бабочки в животе запорхали.
– Есть разница между сексом и любовью, – тихо сказал Роман. – Я думаю, в этом все дело. Иногда люди занимаются сексом, иногда – любовью. То, чем мы с тобой займемся, будет любовью. Я пытаюсь тебе объяснить, что для меня это – нечто особенное.
Она испугалась, что сердце ее сейчас остановится. Они едва знакомы, но она хочет того, чего она хочет, – разделить его любовь. То есть не то чтобы он имел в виду любовь…
Он предлагает заняться любовью по-особенному. Разве этого недостаточно?
– У тебя больше никого нет?
– Нет!
– Как ты это произнесла! Тебя кто-то обидел?
– Не так, как ты думаешь.
– Ты объясни, пожалуйста.
– Может быть, в другой раз.
Ее лицо снова запылало.
Роман губами приподнял ее подбородок:
– Я хочу, чтобы у меня вошло в привычку засыпать рядом с тобой, когда ты делаешь так, как прошлой ночью.
Значит, он заметил.
— Я не хотела…
– Ш-ш. Не разрушай моих иллюзий. Мне хочется верить, что каждое движение было продуманным.
– Ты тянешь время, да? – спросила она. – Хочешь дать мне время привыкнуть к… Ты не думаешь… О Господи, я все испорчу.
– Хочешь переложить все на меня? Давай я все возьму в свои руки, хорошо?
При таком свете его глаза были темно-синими.
Феникс положила руку на покрытый щетиной подбородок. Поднявшись на носочки, она нежно поцеловала его в губы.
– Да, – прошептала она. – Все, что ты ни сделаешь, будет мне приятно.
Он оттолкнулся от стены и стоял скрестив руки.
Феникс, вглядываясь в его лицо, в его глаза, старалась понять, что последует дальше.
Роман поманил ее к себе, а когда она подошла, отступил назад и, присев на краешек постели, притянул ее к себе и обхватил бедрами.
Он осторожно взял ее лицо в руки, как будто боялся его разбить, и приблизил свои губы к ее губам так осторожно, словно этот поцелуй мог ее поранить, и, как будто прочитав ее мысли, произнес:
– Я не хочу сделать тебе больно, Феникс. Ты вся в синяках.
– Ты не сделаешь мне больно. – «Если только я тебя не потеряю», – промелькнуло у нее в голове. Несмотря на красивые слова, мужчины вроде Романа Уайлда не влюбляются и не задерживаются, чтобы полюбопытствовать, что сделалось с покоренными ими сердцами.
– Я не хочу давить на тебя своим весом. Все внутри ее вспыхнуло белым пламенем.
– Я не такая хрупкая.
– Я большой мужчина.
– Я знаю. – Пламя запылало жарче. – Мне нравится, что ты такой большой.
– Сними полотенце.
Феникс, наоборот, вцепилась в него.
– Мы же договорились, что я буду командовать.
Она кивнула и опустила руки, положив их на его твердые бедра. Она механически нажала пальцами на плотные, неподдающиеся мышцы.
– Нет, – сказал он. – Не делай ничего. Сними полотенце. Я хочу возбудить в тебе такое же желание, какое испытываю сам.
Феникс положила руки ему на плечи:
– Сними его сам.
– Искушаешь меня. – Он уже не улыбался. – Но если ты сама себя предложишь, будет еще соблазнительней, милая. Это мой каприз. Я хочу, чтобы ты мне отдалась.
