– Принц был самым настоящим садистом. А вот Оливия такой не была. Он знал об этом и всячески склонял ее к садизму. В этом-то все и дело, – бросила Маргарет.
– Он понимал ее, но не мог принять того, что она любила не только его, но и любовь вообще. Ему была чужда ее тяга к новым впечатлениям и приключениям, к свободному полету страсти. В каком-то смысле он ее за эти качества ценил, но одновременно за них же и ненавидел. Мы, друзья Оливии, были убеждены: как только принц ей надоест, она от него уйдет. Между прочим, она сама заставила всех нас в это поверить. И что же дальше? Она – и это очевидно – со временем пришла к выводу, что принц превратил ее в свою рабыню и на волю уже не отпустит. Наркотики и извращенный секс постепенно сделали свое дело: она перестала быть цельным существом и как бы раздвоилась. В ней по-прежнему жила та Оливия, которую мы все любили, но появилась и другая – так сказать, Оливия принца или, если хотите, созданная принцем. Принц считал, что человек должен примириться с существованием зла в себе и учил Оливию любить темную сторону своей натуры. Как-то Оливия словно в шутку продекламировала: «Заключи меня в объятия, о моя темная, загадочная душа», – но это была не шутка, – вздохнула мисс Пламм.
– Ничего удивительного, что вы испытываете по отношению к Оливии комплекс вины. Вы не вытащили ее из болота, в котором она погрязла, смотрели на ее извращенную любовь с принцем сквозь пальцы – и вот теперь она потеряна для вас навсегда, а принц убит, – с горечью заметила Дженни.
– Салливан! – воскликнул Хэрри с негодованием.
– Слушаю, сэр, – мгновенно ответила Дженни, чуть ли не вытягиваясь перед ним в струнку.
В комнате установилось напряженное молчание. Впрочем, Хэрри скоро его нарушил, заявив другим, уже совершенно спокойным голосом:
– Давайте теперь переключим внимание на брошенную на дороге машину. Между прочим, именно это событие привело нас в Сефтон-под-Горой. Говорите, Салливан, теперь ваша очередь.
– Мы знаем о брошенной машине все, – сказала Маргарет.
– Правда? Вот что значит дедуктивный метод! Им пользуются разные люди, но выводы делают одинаковые. Или почти одинаковые. Приступайте, Салливан.
Септембер одарила Хэрри восхищенным взглядом. Его умение придавать не слишком приятным, по сути, вещам самый невинный вид не уставало ее удивлять. Он и сам был такой – мягкий и обходительный на первый взгляд, но со стальным стержнем внутри. Вот он каков – человек, в которого она влюбилась с первого взгляда. Правда, не всему, что он говорил, хотелось верить. Особенно тому, что Оливия убийство и побег спланировала заранее. Ведь это означало, что она хотела исчезнуть из жизни обитателей Сефтон-Парка навсегда. Из глаз Септембер потекли слезы. Оливия разбила ей сердце. Не намеренно, впрочем. Она любила Септембер, в этом не было сомнений. Исчезновение Оливии было, так сказать, явлением вторичным, побочным, вытекавшим из ее стремления любой ценой избавиться от принца.
Хэрри заметил печаль на лице Септембер, слезы на ее глазах и не выдержал. Подошел к ней и присел на подлокотник ее кресла. Большего в своем нынешнем положении он сделать для нее не мог и очень надеялся, что она это понимает.
– Итак, Салливан, начинайте, – в третий раз воззвал он к своей помощнице.
– Леди Оливия, убив принца и ускользнув от преследования, отправилась к своим приятелям Уосборо. Позаимствовав у миссис Уосборо машину и десять тысяч фунтов, она выехала из Лондона. Сказала, правда, подруге на прощание, что машину ей вернут. Приехав в Сефтон-под-Горой, она бросила машину и продолжила свое путешествие – пешком или на самолете, не знаю точно, – воспользовавшись помощью своих друзей.
– Неверно! – сказала Маргарет.
– Что именно? – поинтересовался Хэрри.
– Вы сказали десять тысяч фунтов? С такой суммой Оливия далеко бы не уехала. Прежде всего она направилась бы туда, где хранятся ее деньги – несколько сот тысяч фунтов по меньшей мере, а уж потом покинула бы Англию на самолете. Вот как она поступила бы, если бы спланировала убийство заранее. Последнее, кстати, все еще вызывает у меня большие сомнения.
– Неплохо, Маргарет, очень даже неплохо, – с улыбкой одобрил Хэрри.
– Кто в таком случае пригнал машину в Сефтон-под-Горой? Вы хотите сказать, что в ту ночь Оливии здесь не было? Откуда, интересно, вы об этом знаете? Между прочим, она могла спрятать деньги где-нибудь в лесу, приехать сюда в ночь убийства, забрать их и попросить кого-нибудь довезти ее до следующего перевалочного пункта, – сказала Дженни.
В комнате снова воцарилось молчание. Слова Дженни заставили гостей Маргарет задуматься. И тогда заговорил Джо Сиксмит:
– Сюда на машине Уосборо приехали двое. Вот почему были распахнуты обе дверцы.
– Неверно! – с еще большим напором, чем в первый раз, произнесла Маргарет.
Она взглянула на Хэрри. Ее внутренние биологические часы тикали, словно механизм часовой бомбы. Она торопливо складывала элементы головоломки воедино. Картина, которая у нее получалась, была как никогда ясной и четкой.
Дженни раздражало буквально каждое слово, вырывавшееся из уст Маргарет. Решив еще раз скрестить с ней шпаги, детектив спросила:
– С чего это вы взяли, что он не прав?
– Подумаешь, обе дверцы открыты! Это не аргумент. Может, их для того и открыли, чтобы все подумали, будто в машине ехали двое. Вы бы еще про включенные фары вспомнили. Элементарная уловка – ложное указание на время, чтобы сбить с толку полицию. Ключи в замке зажигания должны были создать впечатление, что машину покинули в спешке. Отпечатки большого и указательного пальцев оставлены намеренно, чтобы полицейские окончательно убедились, что в машине ехала Оливия. Машину припарковали поперек дороги, желая вызвать к ней повышенное внимание местных жителей и полиции. Тот, кто все это устроил, преследовал две цели: во-первых, хотел показать, что Оливия приехала в деревню или Сефтон-Парк в надежде получить помощь у местных обитателей, а во-вторых, надеялся сбить полицию с толку, заставить ее тратить время на выяснение, чья это машина да откуда здесь взялась. Нет, Оливия в Сефтон-под-Горой не приезжала вообще. Она следовала своему заранее выработанному плану, – заключила Маргарет. Затем она подошла к столу и плеснула себе в стакан кальвадоса.
– Вам ее никогда не найти, Хэрри, – с волнением заявил Джеймс.
Хэрри чувствовал боль и печаль Джеймса. Ничего, думал старший следователь. Это пройдет. Время лечит и не такие раны. Хэрри не хотел расстраивать Джеймса и говорить, что он будет преследовать леди Оливию Синдерс до тех пор, пока не арестует ее или не убедится в том, что она мертва. И не важно, сколько для этого ему понадобится времени – пусть даже годы. Он, Хэрри Грейвс-Джонс, и Скотленд-Ярд закрывать заведенное на Оливию дело не станут.
