— Нет. Нет, повторила она. Я не думаю ни о ком, хочешь знать, какие мысли бывают у меня в голове, когда я делаю это? Самые обыденные. О том, например, что будет, если презерватив порвется. Или о том, как Тимоти нравится его группа. Не забыли ли мы заплатить за электричество. Думаю о том, как бы не забыть побольше стонать и охать. Знаешь, я стараюсь как можно быстрее заработать свои деньги. Чаще всего это бывает ужасно скучно. Думаю, это похоже на состояние актеров, которые каждый день вынуждены играть Агату Кристи. У них чертовски много собственных проблем, им скучно, но они должны сыграть роль профессионально, иначе лишатся заработка на следующий же день. И что самое забавное, в обоих случаях публике все очень нравится.
А сейчас я сижу на каменной скамье в саду, светит холодное осеннее солнце, она срезает тонкие веточки каштана кухонным ножом, а я… я хочу умереть. Упасть и умереть. Черт, что же со мною происходит? Ну почему у меня такая извращенная натура?! Передо мной — красивая, сильная, любящая жена, отличная мать моих детей, а я только и думаю о том, чем она занималась прошлой ночью с каким-нибудь негодяем в номере отеля «Конно». Я так и представляю, как Г., задыхаясь от страсти, выкрикивает:
— Скорее, я тебя хочу! Мне так хорошо! Ты мне так нравишься!
Я, как обезумевший мазохист, только и думаю об этом. Временами меня вообще больше ничего не занимает. Я хочу, чтобы она делала это, и ненавижу ее за это, хочу ее и презираю одновременно. Хочу, чтобы этого никогда не было. Я не могу больше, черт возьми! Я сам себе стал невыносим! Иногда я даже задумываюсь о самоубийстве. Дальше ехать некуда, это еще хуже, чем обанкротиться. Но я продолжаю улыбаться, спокойно разговаривать с ними, любить их, а потом… потом… О Боже!.. Потом, ночью, я буду выпытывать у нее все новые и новые подробности. Если только она захочет мне рассказывать. Нет! Конечно нет! Хотя нет, да! Я хочу снова и снова слышать ее рассказы! Я хочу умереть! Я вдруг заметил, что ткнул себе в ногу острием кухонного ножа. Выступила кровь.
— А кто такой сэр Джордж Харкурт? — спросила Гарриет у Питера, стоя за большим рододендроном.
Они вместе подстригали газон. «Вжик-вжик-вжик», — коса со свистом срезала темную траву. Нелегкая работка. Гарриет подумала о том, что Питер все-таки крепкий мужик. Опавшие листья они соберут в большие черные пластиковые пакеты. Если не считать сыновей, то их сад — лучшее их совместное произведение. Пожалуй, заниматься садом им нравилось так же, как заниматься любовью. Старфайер, как обычно, был весьма им полезен — он то и дело задирал лапу в тех местах, где газон уже был подстрижен.
— Джордж Харкурт? — переспросил Питер. — А с чего это ты вдруг спрашиваешь?
— Не знаю даже. Я просто видела это имя. Как-то раз я трахалась с парнем, у которого большой дом в Мейденхеде, возле реки. Кажется, он слуга сэра Гарольда Эпплби. Ну, знаешь, из тех, кто говорит: «Да, министр?»
— Хамфри Эпплби.
— Пусть будет так, — согласилась она. Я просто хочу сказать, что он — воспитанный слуга. Водил меня в оперу. Но, черт возьми, какая же там скукотища! Мне кажется, он отправился туда лишь для того, чтобы поздороваться со знакомыми в «Краш-баре». Все было замечательно. Мне надо было лишь быть внимательной, смотреть на него с обожанием… А потом он отвез меня в свой дом. Он там живет с матерью, но ее не было дома.
— Это удивительно.
— Знаешь, а в следующий раз — я была у него дважды — у него был такой вид, будто он хочет, чтобы я стала его постоянной спутницей. Но он живет ужасно далеко, слава Богу, он хоть дал мне денег на такси. Ну вот, мы приехали, и он угостил меня каким-то старым-престарым бренди, над которым он просто трясся. А мне пришлось вылить его в горшок с искусственными цветами. Он тем временем кормил своих котов, не поленился все протереть, готовясь к этому — в общем, настоящий слуга. Я успела проглядеть его почту. Ничего особенного в письмах не было. Но вот одно письмо было от сэра Джорджа Харкурта. Сэр Джордж жаловался, что проиграл бой, желая защитить своих слуг от некоего Бантера, который что-то там редактирует. Кажется, материал называется «Одиннадцатый час». Так кто же такой сэр Джордж Харкурт?
— Он владеет «Хартбек паблишинг». Это весьма необычный журнал. О чем там только не пишут: и о дзюдо, и о катастрофах, об антиквариате, воровстве; публикуют и военные воспоминания. В общем, всякую чепуху.
— Я так и знала, что мой муженек — большой спец по части средств массовой информации — что-нибудь да знает об этом. А что же такое «Одиннадцатый час»?
— Не представляю.
— Стало быть, не такой уж ты и всезнайка, а? Кажется, я догадалась! — Гарриет бросилась к дому, а ее муж кинул ей вслед кучу опавших листьев. Они посыпались прямо на собаку.
Итак, Гарриет кувыркалась с сэром Вальтером Бертоном! Что ж, отлично, мы выходим на большую арену. Сначала у нее были какие-то анонимные страховые агенты и спортивные тренеры, а теперь вон какая важная персона! Вообще-то мне всегда казалось, что он не по этой части. Так может, он водил с собой мою жену, чтобы доказать знакомым обратное? Надо было спросить ее, каков он в постели.
Похоже, чудеса никогда не кончаются. Просто невероятно, на что способна девчонка, готовая в любой момент сорвать с себя трусики. Подумать только — Кабинет министров! Я сказал, чтобы она держала ухо востро в следующий раз, когда ей доведется побывать там. Беда только в том, что Г. не представляет, какая информация может оказаться полезной. Она рассказала какую-то ерунду о двух больших рыжих котах, которых там видела. У одного из них, кстати, была простуда. Боюсь, этих сведений маловато для того, чтобы свергнуть правительство Ее Величества Королевы Английской.
Позвоню-ка я Хартбеку и разузнаю, не получится ли у меня загнать Джорджа Харкурта в угол. Это могло бы оказаться полезным.
А потом произошел этот нелепый эпизод. Вечером, в прошлую среду.
Не могу даже сказать, насколько мне все это было нужно. Просто я вдруг ощутил желание оказаться в городе. Я задумал разузнать кое-что об издательстве Харкурта. Г. была в тот вечер занята, так что нам пришлось пригласить соседку, жившую за углом, и попросить ее приглядеть за юной порослью Хэллоуэев. Восемнадцатилетняя Эллен, как и все старшие подростки, немного себе на уме, но у нее красивые волосы, и мальчишки ее любят.
Наверное, то, что произошло потом, уже давно зрело в моей голове. Правда, одному Господу известно, почему. Было ли это лишь физическим влечением? Или это всего лишь еще одно свидетельство моего необычайного, охватившего лишь меня одного безумия?
Как бы там ни было, я заглянул в «Грэйв-инн-роуд» в поисках Патрика, работавшего на Хартбека в «Лондон-бридж». Мы выпили с ним по чашке чая в его столовой. Патрик не сомневался в сэре Джордже, который, как оказалось, был не такой уж старой скотиной, чтобы тратить на него время. Я-то слыхал о нем совсем другое.
