- Спасибо, - киваю, и меня слегка ведёт в сторону. Игорю приходится ухватить меня за локоть, чтобы я не упала.
- Чёрт, - грубо бросает, осматривая меня с ног до головы – Тебе нужно поспать. Катя, так не пойдёт. Ты изведёшь себя!
- Мне не хочется, - придерживаясь за руку Игоря, сажусь обратно на стул напротив больничной койки и снова поворачиваюсь к Андрею. – Я посижу ещё немного. Когда в больнице будет отбой, обещаю, что посплю.
- Хорошо, - мужчина устало вздыхает, потирая ладонями лицо – Я нашёл ещё кое-что. В кабинете Андрея. Думаю, это принадлежит тебе.
Обернувшись, непонимающе смотрю на него, а когда он просовывает руку за ворот куртки и достаёт оттуда маленькую бархатную коробочку, чувствую, как моё, казалось, уже омертвевшее сердце оживает с новой силой и резко разгоняется, отдаваясь болезненным спазмом в груди.
- Думаю Андрей хотел бы, чтобы это было у тебя.
Дрожащими руками тянусь к коробочке, фиксирую на ней взгляд, чувствую, как лёгкие сжимает, словно в тисках, и дышать становится очень трудно.
Игорь говорит ещё что-то, но я не могу разобрать ни слова. Все мои органы чувств фокусируются на предмете, зажатом в руках. На периферии сознания улавливаю звук закрывающейся двери и только тогда, наконец, отпускаю себя. Когда прижимаю коробочку к груди, не сдерживаю больше всхлипов и не сжимаю плечи, чтобы они не тряслись, как при лихорадке. Падаю лицом на постель, рядом с рукой Андрея, позволяя простыни пропитаться моими слезами.
В воспалённом мозге остервенело мечутся воспоминания недельной давности, когда Андрей сделал мне предложение. Тогда мне было страшно. Я как последняя дура боялась неизвестности. Того, как изменятся наши отношения, если я скажу «да».
Сейчас всё это кажется таким мелким и ничтожным по сравнению со страхом, что его вдруг может не стать.
Мне уже плевать на всё. Кем он был, в то время, когда мы были в разлуке, какие вещи совершал. Мне на всё это наплевать. Важно только то, что я могу потерять его.
Те несколько дней, когда я жила в квартире родителей, я думала, что умру. Думала, что не может быть более худшего состояния, чем то, что я испытывала тогда. Сейчас я понимаю, что те мои страдания были просто ничтожны по сравнению с тем, что я испытываю в данный момент.
Я рассыпаюсь на части, меня словно изнутри раздирает, рвёт душу, потрошит внутренности. Лучше бы это была я. Лучше бы я сейчас лежала на больничной койке и боролась со смертью. Лучше умирать, чем испытывать такой животный, сумасшедший страх за жизнь любимого человека.
Оторвав голову от уже мокрой насквозь простыни, непослушными руками открываю коробочку. Достаю оттуда кольцо и одеваю его на безымянный палец.
В груди горит, как если бы меня обожгли кислотой. Не так всё должно было быть. Андрей должен был одеть мне это кольцо сам, своими собственными руками.
Придвигаюсь ближе и, взяв его ладонь, кладу поверх кольца.
- Пожалуйста, - шепчу, с мольбой вглядываясь в его лицо. – Прошу тебя, вернись ко мне. Я обещаю, что никогда больше не уйду! Андрей…
Утыкаюсь лбом в его ладонь. Отчаяние раздирает душу на куски. Я просто сгораю заживо. Мне кажется, что я этого не вынесу, и моё сердце разорвётся раньше, чем закончится этот бесконечный день.
Чувствую, как что-то ложится на мою голову. Лёгкое, почти невесомое касание. Наверно у меня опять галлюцинации. Мозг не справляется со стрессом и отсутствием сна.
Но когда прикосновение становится чуть твёрже и более ощутимыми, резко вздёргиваю голову. Моё сердце перестаёт биться, и я больше не могу дышать. Потому что в данную секунду вижу перед собой самый красивый и самый дорогой для меня цвет.
Цвет его глаз.
Малахитовый.
Глава 55. Катя
- Андрей, всё же я считаю, что на данный момент это лишнее. Ты сам ещё не до конца восстановился после ранения. Моё лечение может вполне подождать.
Андрей, сердито глянув, хватает меня за руку и решительно ведёт в сторону клиники. Резким толчком распахивает большие стеклянные двери, и мы оказываемся в светлом просторном холле.
- Это даже не обсуждается, Катя. Мне твои почки с первого дня покоя не дают. Я больше чем уверен, что эти ваши «недомедики» в детском доме тупо насрали на твоё лечение. Тем более мы уже анализы сдали, чего ты всё сопротивляешься.
- Я боюсь… - вздохнув, решаю честно признаться.
- Чего? – непонимающе смотрит на меня, вздёрнув бровь – Стать здоровой? Да, это действительно очень страшно…
- Ну что ты ёрничаешь? Я же серьёзно. Я очень боюсь операции…
С лица Андрея испаряется сарказм и, подойдя ко мне, он обхватывает меня руками за талию, притягивая к себе.
- Котёнок, тебе нечего бояться, – прижимается губами к шее, ведёт дорожку из мелких поцелуев до скулы и слегка прикусывает подбородок. – Это очень хорошая клиника. Поверь, я бы не отвёл тебя хер пойми куда, и ни за что не отдал бы мою маленькую девочку в руки каких-то коновалов.
Его руки проскальзывают под мой свитер и большие пальцы начинают поглаживать оголённый участок кожи на животе, посылая волну дрожи по всему моему телу. Интересно, это когда-нибудь закончится? Я смогу хоть когда-то спокойно реагировать на его прикосновения? Думаю, что такой исход всё же маловероятен.
- Чего дрожим? – наклонившись, шепчет мне на ухо и по коже тут же расползаются мурашки.
- Хотим и дрожим.
- Хотим? И дрожим? – чувствую, как его губы возле моего горла растягиваются в улыбке – Ну тогда тем более нужно быстрее поговорить с врачом и скорее мчать к нам домой, а то я тоже очень хочу, Котёнок.
- Дурак! – бью его по плечу, чувствуя, как щёки начинают гореть. Наверняка я уже красная, как помидор. – Пошли уже.
Девушка с ресепшена провожает нас до кабинета и просит подождать несколько минут, пока подойдёт доктор.
Сажусь на диванчик возле стены и сжимаю руками коленки, чтобы они не тряслись так сильно. И всё бы ничего только руки тоже дрожат и скрыть этого никак не получается.
- Чего трясёшься, трусиха? – Андрей садится рядом со мной и кладёт свою ладонь поверх моей, пальцами поглаживая кольцо на моём безымянном пальце, которое я ни разу не снимала с тех самых пор, как надела в больнице. – В загсе также будешь трястись?
- В загсе мне не будут угрожать порезать на кусочки, - бубню себе под нос, переплетая наши пальцы и сжимая руку Андрея.
- Помнишь, когда ты была маленькой, я водил тебя в поликлинику, и ты также тряслась перед прививками? – спрашивает, ухмыляясь – У меня стойкое ощущение дежавю. Хочешь, я после клиники тебе мороженого куплю, как раньше делал? Твоё любимое, фисташковое.
- И сгущёнкой полить не забудь, - улыбаюсь и чувствую, что мне становится немножко легче.
- Разве я хоть раз забывал?
В этот момент дверь неожиданно распахивается и в кабинет входит пожилой мужчина в белом врачебном халате с лёгкой проседью на висках и, увидев нас с Андреем, добродушно улыбается.
- Вы уже здесь? – подойдя ближе, жмёт Андрею руку и садится в кресло за рабочим столом. – Прекрасно. Ну тогда перейдём сразу к делу. Значит так, Екатерина Петровна, - мужчина достаёт из папки несколько бумаг с анализами и, бегло пробежавшись глазами по строчкам, поднимает на меня взгляд. – Как я и предполагал, у вас не всё так страшно, как вам расписывали врачи, лечившие вас ранее.
- Значит, операцию можно не делать? – с надеждой смотрю на врача, сильнее сжимая руку Андрея.
- Нет, дорогуша, - улыбается, качая головой. – Операцию сделать не только можно, но и нужно. Вы же не хотите до конца дней принимать таблетки?
Чувствую, как волна паники проходит по позвоночнику и меня снова начинает потряхивать. Это не остаётся незамеченным и для Андрея. Он теснее прижимает меня к себе, обхватывая за плечи, и начинает поглаживать, от чего в груди разливается знакомое тепло.
- Да не волнуйтесь вы так, Катенька, - врач снисходительно смотрит на меня, продолжая изучать анализы – Тем более, что в вашем случае, нам всё же придётся повременить.
