настолько морально уставшей, что мне хотелось рыдать от бессилия.
– Я так устала, – несчастным голосом проговорила я, когда Страм принялся освобождать меня.
– Знаю, маленькая, – Страм поцеловал меня в шею и высвободил мои многострадальные вершинки. – Ничего не говори. Я обо всем позабочусь. И если тебе вдруг захочется плакать – плачь. После сессий такое бывает. Особенно после моих, когда я требую максимум вовлеченности в игру.
Плакать действительно очень хотелось, и я не стала спорить с собой и убеждать себя не делать этого. Мне нечего скрывать. Страм прекрасно знает, что мои слезы не будут иметь ничего общего с болью.
Поэтому я шмыгнула носом, а затем уронила первую слезинку, пока Страм высвобождал мне ноги. Как только я встала на пол всей ступней, то тут же меня подкосило, и я безвольно повисла на скованных руках.
– Тише, – ласково прошептал Страм, касаясь щетиной моего уха. – Все хорошо. Не прилагай никаких усилий. Я не дам тебе упасть и сам тебя одену.
Продолжая всхлипывать, я закрыла глаза и полностью расслабилась, доверяя себя рукам моего мужчины.
Как с ним хорошо!
Александр наконец полностью освободил меня и подхватил на руки. На несколько минут он задержался на месте, зарывшись лицом куда-то между моей головой и грудью. Так он словно успокаивал меня, поглощал мои беззвучные слезы и согревал мужским теплом. Когда же я полностью успокоилась, я уткнулась в его грудь и почти задремала, а он продолжал говорить мне разные ласковые слова и целовать мои глаза, висок, плечо, кисти рук.
– Мы можем остаться здесь? – едва слышно спросила я.
Мне до ужаса хотелось спать. Хоть немного! Всего двадцать минут уже бы привели меня в норму. Совершенно не хотелось сейчас одеваться и ехать куда-то, пусть даже мне не нужно будет прилагать для этого никаких усилий.
– Не стоит, – выдохнул над ухом Александр. – Я хочу, чтобы моя девочка отдохнула в более уютной обстановке. К тому же ты можешь проспать весь день.
– Хорошо, – снова еле слышно согласилась я.
Страм донес меня до большой кровати в глубине комнаты, убедился, что мне удобно, и принялся тщательно «отмывать» меня влажными салфетками. Он стер мне слезы, обтер запястья и щиколотки, а затем вытер все следы нашего соития с моей промежности и бедер.
Дальше послышался шорох пакета, но я так и не открыла глаза. И только когда Страм надел на меня чистые сухие трусики я поняла, что он взял для меня запасное белье. Вместо лифа он надел на меня плотную маечку, чему я была очень благодарна в душе. Мои раздраженные вершинки сейчас бы не выдержали прикосновение ненатуральной ткани лифа. А маечка была невероятно мягкой и тут же принимала на себя все тепло тела.
Я так и не открыла глаза, когда мужчина надел на меня юбочку, блузку и гольфы. Затем он привел в порядок себя, распустил мои хвостики, и обул меня в кроссовочки.
Надев свой огромный рюкзак, Страм соскреб меня с кровати и как тряпичную куклу забросил на свое плечо. На забросил так, чтобы я не повисла головой вниз, а уютно утроилась на его плече грудью и головой, пока все остальное тело осталось просто безвольно болтаться.
Кажется, в этот момент я по-настоящему заснула.
Мягкая езда в машине и полностью откинутое назад сиденье, тоже не мотивировало на бодрость. Но все же впереди нас ожидал момент, после которого я бы проснулась даже из комы.
Все также взвалив меня на плечо, Страм вошел в дом и застыл на пороге гостиной.
– Что ты сделал с моей дочерью?! – раздался громогласный голос моего папы, и я тут же подскочила в руках моего мужчины.
– Господин Страм! – к нам подбежала его экономка. – Я не могла дозвониться до Вас. Поэтому впустила господина Шварца…
– Все правильно, – мягко улыбнулся ей он и аккуратно поставил меня на ноги. – Иди. Я позову, если будет нужно.
– Папа… – я в отчаянии уставилась на любимого родителя, не зная, что мне сделать: броситься к нему или остаться рядом со Страмом.
– Луна, – строго заговорил Страм. – Сядь и не встревай, ясно? Если очень устала, я провожу тебя наверх.
Я отрицательно замотала головой и послушно села на диван, стыдливо одернув на себе юбочку.
– Господин Шварц, – вежливо обратился в нему Страм. – Давайте спокойно поговорим. Как двое взрослых мужчин.
Голубые глаза папы горели ледяным огнем, и я поняла, что спокойного разговора не получится.
Очевидно, что он снова вкатит мне ультиматум. Но что же мне сейчас делать? Как можно выбрать между ними?
Я пропала.
– Господин Шварц, – начал Страм, продолжая стоять, так как папа был слишком зол, чтобы сесть. – В чем конкретно проблема?
– Проблема?! – шипел папа, и я наблюдала лишь за тем, как его родное всегда улыбающееся лицо все больше искажалось от ненависти к Страму. – Проблема в том, что ты пытаешься повлиять на мою дочь! Вчера ты ее буквально похитил из моего дома! Сама бы она к тебе не побежала.
Я еще ниже опустила голову. Если сейчас Александр скажет, что я сама вышла к нему, да еще и сама позвонила, то папа окончательно разочаруется во мне.
– Конечно, не побежала бы, – согласился Страм. – Ведь Вы поставили ее перед несправедливым выбором.
Александр посмотрел на меня, а затем снова обратился к моему папе:
– Давайте пройдем в мой кабинет. Я бы не хотел расстраивать Луну. Думаю, Вы тоже.
– Нет, – отрезал папа. – Луна не ребенок. И ты сам прекрасно это понимаешь, раз записал ее себе в любовницы. Я бы очень хотел надеяться, что ты не заразил ее всей этой грязью, что тебе нравится. Но, судя по ее внешнему виду…
Первый нож в мое сердце. Папа уже мной разочарован.
– Луна, иди наверх! – строго приказал Страм и по его сдержанному голосу я поняла, что он вне себя от ярости.
– Никуда она не пойдет! – папа непроизвольно сжал руки в кулаки. – Пусть слушает! Может хоть сейчас она поймет…
– Поймет что?! – Страм злился все сильнее. – Вы говорите, что она не ребенок, но пытаетесь управлять ею как маленькой. Она слишком любит Вас, чтобы перечить. Она скорее отдаст себя в жертву, чем разочарует Вас.
