«Что ж, София, – мысленно сказала я себе, – если ты решила, что любишь одного-единственного мужчину на свете и только с ним можешь быть счастлива, нужно готовиться к борьбе с его демонами. А их у него ох как много».
* * *
Через неделю от мамы пришла телеграмма: «Срочно приезжай в замок Нордвик. Обвалилась западная башня. Серьезно пострадали двое слуг. Я выезжаю из Италии сегодня. Возьми все деньги, которые есть. Мама».
На следующий день я садилась на поезд, идущий в Нью-Йорк. Прощай, Берлингтон. Прощай, моя работа провинциальной учительницы. Прощай, Америка. Пора возвращаться домой. Для Роберта я оставила записку в гостинице, где он остановился.
«Роберт, я возвращаюсь в Англию. Прости, что не дождалась, но меня срочно требуют в замок Нордвик. Надеюсь, еще увидимся».
Сухие формальные фразы. Слишком еще все непонятно и зыбко. Наши отношения, чувства, признания. Его неуверенность. В себе? Во мне? В нас? Я на время выбросила из головы свои сердечные проблемы. И занялась насущными.
Мэри быстро упаковывала вещи и делала это с такой радостью на лице, что мне стало стыдно за свое поведение полгода назад. Как я могла вот так, не задумываясь, заставить женщину все бросить и ехать со мной за океан? Эгоистка, что с меня взять! На самом деле у меня самой тряслись руки и дрожь охватывала тело при мысли о том, что я еду домой. Пусть повод и был грустным, но сердце пело.
Пока ждали ближайший пароход, занялись продажей драгоценностей. Они мне уже не понадобятся. А вот золото везде золото. Я также написала письмо адвокату с просьбой переслать причитающиеся мне «вдовьи» деньги в Камберленд.
И опять неделя выматывающей тошноты и слабости. Все, больше никогда и ни за что не буду плавать. Англия – мое пристанище до конца жизни.
Из Лондона на поезде до Карлайла. Единственную ночь в столице я провела в своем особняке в Вест-Энде, сидя на диване в обнимку с любимой подругой. С вечера до раннего утра я рассказывала Лили обо всем, что произошло со мной за эти полгода. Не скрыла и приезд Роберта.
– Он все-таки нашел тебя, – хмыкнула Лили, – упорный малый.
– Да, – улыбнулась я. – Не знаю, что будет дальше. Все так запутанно…
– Когда ты отправилась в Америку, в свете случился изрядный переполох, – глаза Лили блестели весельем. – Ходило столько слухов! Предположения сыпались одно ужаснее другого. Если бы исчез и Стефан, то естественно было бы допустить, что вы сбежали вместе. Но Стефан показывался в свете с Джорджем, уже почти не прячась. А потом они вообще укатили во Францию…
Лилия наслаждалась, пересказывая новости.
– Роберт после твоего исчезновения словно сдулся. Нигде не показывался. Пару раз заявился ко мне на Рагби-стрит. Я высказала ему, не выбирая выражений, все, что о нем думаю. Больше ко мне не приходил.
– Я представляю, что это были за выражения, – рассмеялась я.
– Заслужил, – буркнула Лили. – После того как я увидела тебя на полу в коридоре дома семьи Кимберли, любого оскорбления было бы недостаточно. Потом он появился в ложе со знаменитой мадам Роже, и я думала, что убью его своими руками, так разозлилась. Кимберли на следующий день разорвали помолвку. Но если ты говоришь, что это было сделано намеренно…
Я радостно кивнула.
– А как ты? – поинтересовалась спустя некоторое время. – Как Бертон? Выиграл выборы?
Лилия тяжело вздохнула и взяла с подноса еще одно пирожное. Мы с Мэри собирались остановиться в гостинице, но горничная заявила: «Зачем тратить деньги, которых и так немного, если у вас есть свой особняк на Лонг-Акр-стрит. Пусть он стоит давно запертый и пустой, но ведь переночевать же в нем можно?». За несколько часов мы успели приготовить только две постели, ей и мне (в свою я так и не прилегла) и напечь пирожных на вечер.
– Выиграл… – пробормотала Лилия притворно скучающим тоном.
– И?
– И, – Лили перевела на меня блестящие глаза, – мы живем вместе. Стали такой добропорядочной и примерной семьей, что даже противно.
– Но это пока, – добавила она, видя мою неприкрытую радость.
– Это же замечательно! – воскликнула, радуясь за них. – Ты простила его? Как происходило примирение? Ну, рассказывай!
– Что рассказывать? – смутилась Лили. – Он на коленях умолял его простить. Сказал, что по-настоящему любил только меня… Что был дураком… Ну, в общем, я на четвертом месяце.
Я заулыбалась и крепко обняла подружку.
– Как же я рада за вас!
Мы говорили и говорили, пили чай с пирожными, я хвасталась, что умею стирать и готовить еду. Лилия смеялась, что не нужно было выходить замуж за герцога, чтобы скатиться к рабочему сословию. Как и планировала сделать в семнадцать лет, собираясь замуж за Роберта.
– Так что ты решила с ним? – поинтересовалась подруга уже серьезно.
– Не знаю, – вздохнула я, – мы столько всего пережили. Столько боли, злости, непонимания… Скорее всего, ничего не получится. Он еще полон обиды и гнева. И хоть и любит меня, но…
– Софи, – прошептала Лилия, – ты же мне сама говорила, что любовь – это самое главное в жизни. Что она побеждает все. Преодолевает любые препятствия и трудности.
Я задумалась.
– Конечно, тебе тогда было семнадцать лет, – со смешком добавила Лили, – и с того времени ты сильно выросла.
Я рассмеялась, вспомнив тот разговор.
– Я была наивной, Лили?
– Да. Но ты была совершенно права, Софи…
* * *
В Камберленде стояло лето. Мы с Мэри сели на дилижанс в Карлайле как самые обычные пассажиры. Багаж должны были доставить позже. Я, не отрываясь, смотрела в окошко кареты, наслаждалась каждым мгновением, впитывая родные неповторимые запахи, наполняясь, как воздухом, светлой радостью и счастьем. Я дома! Одуряюще пах вереск, зеленели бескрайние луга, вдалеке показались живописные вершины Камберлендских гор. Я чувствовала, как влажный терпкий морской воздух наполняет легкие. Только любимый дом может быть до боли, до слез таким прекрасным.
Уже подъезжая ближе, я увидела полуразвалившуюся западную башню. Она стояла без крыши, с выбитыми окнами, покосившаяся, словно сгорбленная немощная старушка. Камни, выпавшие из стены, и побитая черепица были разбросаны внизу, на земле.
Мама уже ждала меня в замке. Когда стихли рыдания и причитания «Наконец ты дома!», она рассказала, что произошло. Поздней весной на море разгулялся шторм. Ветер был такой сильный, что с корнем вырывал кусты и деревья. Прохудившаяся крыша замка не выдержала подобного напора. Почти половина черепицы слетела. Когда буря немного утихла, слуги бросились собирать ее для того, чтобы починить крышу. И в это время башня окончательно рухнула.
– Ты писала в телеграмме, что сильно пострадали двое слуг, – взволнованно напомнила я маме.
