Ознакомительная версия.
Надежда задумалась. Про то, что кольцо куплено именно Вике, речи вроде бы не было.
– Викуль, не сердись. Я знаю, что для тебя это важно, но у меня вообще из мозга все выпало из-за Ивальда.
– Да не важно мне это уже, – великодушно выдохнула Вика.
– Не важно? – не поверила Надя. А как было верить, если Красовская, красная, как перезрелый помидор, и злая, как бык, у которого на носу обосновалась огромная божья коровка, неслась вместе с Надей следить за Андреем и исходила желчью по поводу его новой подружки.
– Важен был факт, чтобы он приполз и повинился. Ну, приполз.
– И? – Надюша замерла в ожидании потрясающих подробностей.
– Откуда приполз, туда и был послан.
– А когда ты его простишь?
– Никогда. Мне главное, чтобы он понял, как круто ошибся. Девочка хитрая оказалась, только и Андрюха не дурак. Она сначала наверх пролезть попыталась, в замы. А на кой черт ему такой зам, если у нее мозг весь в патлы пророс. Тогда начала наседать, чтобы он со мной развелся. Хотелось ей стабильности и уверенности в завтрашнем дне. А Красовский накувыркался и остыл. Он домой когда прибывает с работы, ему не стриптиз и не тайский массаж нужен, а кусок мяса и спать. Эта выдра книжек неправильных начиталась и начала его окучивать, как молодого. Жизнь ему решила разнообразить: театры, клубы, выставки, горные лыжи, катание на лошадях. Ха! У Красовского чуть крыша от такого винегрета не съехала. И поделом ему: строил из себя молодого – соответствуй. Она ему в дочки годится. Да еще ревновать ее начал. Видать, был повод. Короче, не вынесла душа поэта… Устал, захотел вернуть обратно мой целлюлит и кроткий нрав. Привычка – она горы сворачивает. Только я ему кукиш показала. Не ожидал. Так, знаешь ли, осерчал. Ножками топал, слюнями брызгал. Фирму, конечно, я с ним делить не буду, там без шансов. А квартирку себе заберу, мы уже с адвокатом все обсчитали. Ему остается дача и машина. Да и квартира у него есть, я недавно выяснила.
– И что, ты ему весь этот расклад так и вывалила? – расстроенно спросила Надюша. Вот как он выглядит – крах семейной жизни. Как будто многовековая крепость, казавшаяся незыблемой и надежной, как скала, вдруг с грохотом рушится в одночасье, вспучившись напоследок облаком грязной пыли. И нет более ни любви, ни счастья, ни прошлого, ни будущего.
– Вот еще. Я в его глазах должна остаться жертвой, обманутой в лучших чувствах, чтобы всю оставшуюся жизнь он страдал и расплачивался за свою роковую ошибку. И не бодался со мной при разделе имущества по справедливости. Нет, не надо на меня так глазенки округлять. Я прекрасно понимаю, что долго Красовский страдать не будет, найдется какая-нибудь добрая душа, пригреет моего гулящего мужа и его денежки. Я сказала, что не могу простить, что в душе у меня пустота, в сердце пепелище и мост между нами разрушен навсегда. Обратной дороги нет. Я однолюб, но предательства простить не могу. И не хочу. В общем, сказала, что подала на развод, материальными вопросами заниматься не могу, поэтому пусть связывается с моим адвокатом. У меня моральная травма, я в депрессии и все такое.
– Может, простишь? – жалобно спросила Надежда, проглотив сомнительный пассаж про однолюба. Столь ценное качество сложно заподозрить в женщине, трижды выходившей замуж. – Вы же с ним всю жизнь вместе прожили, Димку вырастили.
– Жизнь прожита, Димка выращен. Других совместных дел у нас с ним больше нет, – отрезала Вика.
– А как же ты одна? Ты ведь не сможешь! Ну, признайся, что погорячилась. Хочешь, я вас попробую помирить? Как бы ты против, а я уговариваю. Не хочу тебя обидеть, но в таком возрасте разбрасываться мужиками, да еще богатыми, вполне симпатичными и привычными со всех сторон, как разношенные домашние туфли, глупо.
– Глупо думать, Иванцова, что я такая варежка. – Вика самодовольно собрала подбородок в три складки и насмешливо посмотрела на подругу: – Просто я нашла получше.
– Получше?!
– Получше. А что тебя удивляет? У меня, хоть ты и считаешь свою подругу старой калошей, случилась любовь. Я, Надюха, может, еще новую жизнь начну и замуж выйду. «Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь». Чего стоишь, как примороженная? Порадуйся за меня.
– Как-то не верится, – пробормотала Надя и испуганно прикрыла рот ладошкой.
– Спасибо, дорогая, – расхохоталась Красовская. – Ценю твою честность.
– Я не в этом смысле, – зарделась Надежда. Хотя брякнула она чистую правду и именно в этом самом обидном смысле.
– Да не важно. Я ничего рассказывать не буду, сглазить боюсь. Знаешь, Надь, что такое счастье? Это когда ты смотришь человеку в глаза и понимаешь, что ты для него все. И он для тебя все. Когда можно просто молчать, чувствуя его рядом. Когда время останавливается, а вы живете. Только ты и он… Ладно. Бесполезно рассказывать. Придет время, все сама поймешь. Давай беги, тебя ждут твой обалденный мужик и твоя обалдевшая подруженция.
Марио уже топтался у выхода. Выражение лица синьора Ниоли было таким, что сомнений не оставалось: Фингалова особого впечатления не произвела. Удивляться было особо нечему. Свой любимый шарф Анька повязала на манер монашеского платка, закрыв лоб и щеки. Из-под дутого пальто до самой земли свисала неопрятная старушечья вязаная юбка тоскливо-неожиданного цвета. Похоже, Фингалова вошла в образ и удалилась от мирской суеты настолько, что абсолютно выпадала из окружающего пейзажа. Она выглядела как таракан на бисквите. Когда Надя подошла к подруге и поманила итальянца рукой, его брови съехались в домик, символизируя отчаяние. Наверное, Марио надеялся, что это ошибка.
– А как, ты думал, выглядят девицы, заманенные в секту? – прошипела Надежда ему в ухо. – Если ее накрасить и переодеть, будет как конфетка. А если раздеть, то просто упадешь. И вообще – ты обещал.
Судя по тоске во взоре, Ниоли сейчас с удовольствием забрал бы свои слова обратно.
– Аньк, – сразу перешла к делу Надежда, – ты мне друг?
– Друг, – убежденно кивнула Фингалова и преданно заглянула Наде в глаза.
– Спасай. Мне итальянца поручили, надо ему город показать, развлечь, а я никак не могу. Мне так плохо, что я сейчас упаду просто. Можешь взять его на вечер?
– А как же наше дело? – голосом заядлой подпольщицы зашептала Анька.
– Дело завтра. Сегодня – никак. Плохо мне, понимаешь?
– Ладно, – вздохнула подпольщица и неприязненно покосилась на Марио. – Куда его?
– Куда попросит! – Надя была уверена, что итальянец, прокатившись вдоль городских достопримечательностей, повезет Фингалову ужинать. Домой. Потому что с такой потрясающей воображение спутницей ни в одно приличное место его не пустят.
С чувством выполненного долга Надя отправилась обратно в гостиницу искать Ивальда.
Ознакомительная версия.
