— Заткнись, Сенька! — велел Степан.
— Да ему просто завидно, — высказалась невеста. Ладка невольно хихикнула. Глафира, едва увидев их с Артемом, поразила ее детской непосредственностью, с которой выдала:
— Все хорошо, что хорошо кончается! Два твоих друга конечно кретины, зато третий с хорошей девушкой познакомился!
И живо обняла их обоих — товарища майора в мокрых джинсах и малявку в таком же мокром сарафане, да еще и прижимающихся друг к дружке.
Точно у них все будет хорошо — у Глафиры и у ее жениха.
А ей, Ладке, пора уже возвращаться в собственную жизнь, где нет ни яхты, ни лохматой собаки, похожей на черта. И жениха у нее тоже нет. Так что ж время-то тянуть?
Но почему-то именно сейчас обладателю вышеупомянутых яхты и собаки приспичило добиться от нее принципиального ответа на вопрос, идет она в комнату с балдахином и окном на потолке или не идет. Вот приспичило — и все тут. А что будет утром, его не волнует. И уж тем более он не задумывался, как она станет жить, когда вернется в свой дом. Тот, который в Кузнецке…
Напоследок она решила хлебнуть вина для храбрости.
Артем смотрел в ее напряженную спину и думал, как быть дальше. Пожалуй, сейчас она так и уйдет. Ведь уйдет и слушать ничего не станет!
— Я тебя обидел? — подкрался он.
— Что ты! — энергично возразила Ладка. — Конечно, нет!
Лучше бы опять влепила пощечину!
С чего он взял, что все стало просто, как только выяснилось, что она — не Глафира и не выходит замуж за его друга?!
Из этого еще не следовало, что у нее нет других кандидатур! Как бы это узнать, а?
— Скажи что-нибудь, — попросил Артем.
— А что я еще должна говорить? — удивилась она.
— Не должна, не должна, черт побери! — обозлился он. — Но можно ведь поговорить по-человечески!
В конце концов, что он сделал не так, а?! Они прекрасно провели время, и могли бы продолжать в том же духе!
Или он просто ей… разонравился?
— А я не умею говорить по-человечески, — сказала она, — я вообще ничего не умею, понял? Что ты ко мне привязался?
— Дура!
— О! Где-то уже я это слышала!
— Ребята, ну идемте танцевать! — позвали их. — Хватит напиваться!
Ладка повела бокалом в сторону танцующих.
— Иди! Тебя друзья зовут!
А сама подумала: ну, совсем глупо. Оказывается, она еще и ревнует его! К друзьям! Ну, ну!
— Они зовут нас обоих, — возразил Артем. — Вместе.
— А разве мы вместе? — сощурилась она.
Размышлял он всего секунду. И понял. Она тоже сомневается. Она в свою очередь подозревает, что разонравилась ему. Детский сад. Кого бы послать с запиской, а там написать что-то вроде «давай дружить»?!
— Тебе сколько лет? — спросил он.
— Семьдесят три, — кокетливо выпятив губы, сказала Ладка.
— Ну, как с ней разговаривать? — обратился Артем к потолку. — Как? Кто-нибудь знает?
Никто не знал. Но, может, разговаривать и не нужно?
Он взял ее за руку и потащил.
— Что? Куда? Я не допила еще!
— Возьми с собой!
У двери их заметили и остановили.
— Темыч, что за дела? А свадьба?
— Женитесь на здоровье. Мы скоро вернемся. Врал, конечно. Никуда он возвращаться и не думал.
— Ты меня тащишь к балдахину?! Вот дался он ей, этот чертов балдахин!
— Да! — крикнул Артем.
Ладка не испугалась. Только слегка оглохла. Вырвав ладонь, она демонстративно потерла уши, и посмотрела на Артема надменно.
— Мне твой балдахин не нужен!
Ну да. То-то она поминает его каждые десять секунд!
— Ай, ай, что за выражения? В твоем возрасте, милая моя…
— Я не милая!
— Еще какая милая!
— Где здесь выход? Я уезжаю! С меня хватит! Она резво двинулась в сторону холла, и Артем понял, что с него тоже хватит. Уже по привычке закинув ее на плечо, он зашагал на второй этаж, не обращая внимания на дикие вопли и угрозы разбить бокал о его тупую башку.
— Все? — кинув Ладку на кровать — с балдахином!!! — спросил он. — Концерт окончен?
— Нет! Пока только антракт! — сообщила она и покраснела, увидев, что он закрывает дверь на замок.
Он молча надвигался, на ходу стаскивая рубаху прямо через голову.
Ладка забилась в угол и еще пыталась что-то шипеть оттуда.
А совсем недавно ты была согласна на коврик возле его каюты, ехидно и некстати сказал ей кто-то внутри нее. Так или нет?
Так, черт возьми! Но он ведь даже коврика не предлагает! Он просто опять вознамерился… побаловаться с ней. Вот как это называется.
…А может быть — нет? А что, если для него все так же серьезно, как для тебя?
Просто не хочет торопить события! Иначе сразу предложил бы тебе руку, сердце и свою бессмертную душу.
Потерпи. Все будет. Дай ему прийти в себя.
Но у меня нет времени, мне через три дня домой уезжать, и вряд ли к тому моменту он созреет!
Тогда делать нечего. Придется довольствоваться тем, что есть. Мужчиной в рубашке и джинсах. Ах нет, уже без.
— Я тоже прилягу, ты не против? — спросил Артем как ни в чем не бывало. — Хочешь на сон грядущий песенку спою?
— Я не собираюсь спать!
— А что ты собираешься делать? — удивился он. Она посопела немного, но в свои планы его посвящать не стала, а просто полезла под одеяло.
— Сарафан снимать не будешь? — невинным голосом осведомился Артем.
Конечно, лучше бы снять!
Но она помотала головой и продолжила движение под одеяло, стараясь держаться подальше от Артема.
— Ладно, не хочешь песенку, я тебе стишок расскажу, — решил между тем он.
И опять завел про лукоморье. И опять сбился, теперь уже на второй строчке.
…А потом Ладка заснула, и когда проснулась, в окне над головой жарко сияло послеобеденное солнце, а рядом с ней спал мужчина. Тот, что немножко симпатичней обезьяны.
Могучая загорелая грудь ходила ходуном, и Ладка не сдержалась, провела по ней ладонью. Он что-то забормотал и, не просыпаясь, ухватил Ладку за шею и положил на себя.
Ну и привычки! — подумала она, потершись о щетинистый подбородок.
«Вот полежу еще немножко, подожду, пока он проснется, и скажу, чтобы не смел так больше меня хватать!»
Но когда он проснулся, разговаривать стало невозможно, и до вечера они только и делали, что молчали.
Вместо них говорили нетерпеливые руки, влажные спины, горячее дыхание и грохот сердец… И Ладка отчаянно надеялась, что время пощадит их обоих и остановится, и никогда, никогда, никогда не угаснет это яростное безумное пламя…
А если угаснет, ожоги останутся навсегда.
* * *
…Она знала об этом, именно этого она боялась… И теперь, когда снотворное не подействовало и заснуть в автобусе не вышло, когда ее беззащитное настоящее забилось в угол, чтобы спрятаться от недавнего прошлого, Ладка поняла, что сдачи дать не может, и ее сердце обреченно заскулило.
