— А ты не рада?
Грейси в испуге посмотрела на сестру.
— А как же Майкл? — спросила она.
— Папочка сказал, что тебе я нужна больше, чем ему. Ему лучше знать.
«Нужна, — подумала Грейси. — Папочкин безотказный трюк». Она с грустью смотрела на сестру.
— А как же твоя собственная семья?
Казалось, Керри не знает, что ответить. Позже Грейси поняла, что та не может сказать ничего ни о своих детях, ни о муже.
— С Зои я совершенно не могу поладить, — нашлась Керри. Она прижалась лбом к холодному оконному стеклу и посмотрела на живописную лужайку внизу.
Грейси молчала. Она давно привыкла к тому, что отец в затруднительных ситуациях всегда менял тему разговора — такова была его тактика. Но Керри никогда раньше так не поступала.
— Я в общем-то и не знаю ее толком, но я не оставила ей ни малейшего шанса.
Улыбка сожаления появилась на красивых губах Грейси:
— Она ни в чем не виновата. Просто молоденькая девушка, влюбившаяся в отца.
— Знаю, знаю, — с усталым видом кивнула Керри. На ее лице вдруг появилось грустное выражение. — Грейси, что со мной? — спросила она.
— А ты сама как думаешь?
Керри не ответила.
— Ты должна понять, — проговорила Грейси, — что никто и никогда не отберет у тебя любовь отца.
Она слишком велика. И безусловна. У тебя нет причин для ревности.
Керри снова отвернулась к окну. Задернула шторы, чтобы прикрыть комнату от яркого солнечного света.
— Пожалуйста, обещай мне, что поговоришь с Майклом, прежде чем принимать решение, — попросила Грейси. — Обещаешь?
— Обещаю, — ответила Керри, взяв в руки свою сумочку. — А сейчас закрой глаза — у меня для тебя сюрприз. — На губах Керри заиграла озорная улыбка, обнажившая жемчужно-белые зубы; она с гордым видом извлекла из сумочки большой черный вибратор с большим красным бантом на конце и положила его посередине кофейного столика. Вокруг она разложила массу всяких приспособлений к нему. — Готово, открывай глаза.
Грейси уставилась на все это. Потом откинулась на подушку и захохотала.
— Я подумала, что тебе что-нибудь из этого потребуется, — не сдержавшись, тоже захохотала Керри. — Может, я и себе куплю что-нибудь подобное.
Казалось, они будут смеяться бесконечно. «Так мы смеялись, когда были детьми», — подумала Керри.
Грейси думала о том же.
* * *
— Что на этот раз срочного? — спросил доктор Кейн, когда Декстер вошел в кабинет.
— Рад видеть тебя. Роб, — сказал Декстер, усаживаясь в кресло.
Доктор нахмурился, его седые брови сошлись над переносицей.
— Я знаю, что у вас в клинике все нормально, — начал Декстер. — Это неудивительно, ведь во главе стоит столь известный специалист, как вы. — Он насмешливо улыбнулся.
Кейн знал: если уж Декстер начал хамить, его не остановишь. Декстер взял персик из вазы с фруктами, стоявшей на столе.
— Я просмотрел ваш балансовый отчет в прошлом месяце. — Декстер принялся чистить персик фруктовым ножом. Это зрелище почему-то вызвало перед мысленным взором Кейна жуткую картину: с живого существа сдирали кожу. — Я хочу, чтобы вы держали Грейси здесь до особых распоряжений, — с невозмутимым видом продолжал Декстер.
Лицо доктора стало пепельно-серым. В который уже раз он пожалел о том, что связался с этим человеком.
— Я же говорил вам, Декстер, что Грейси можно выписать. Теперь все зависит только от нее…
Декстер поднес руку к губам; на его ладонь стекал ручеек персикового сока.
— Декстер, прошу вас, разрешите мне подыскать ей толкового врача, которому она полностью доверилась бы. Или позвольте мне выписать ее домой.
— Она останется здесь до особых распоряжений, — повторил Декстер. Он положил нож на стол и доел персик.
Изумленный хамским тоном Декстера, Кейн старался взять себя в руки.
— Тогда дайте мне хотя бы возможность помочь ей. Объясните, почему Грейси испытывает чувство вины перед матерью, — Как вы думаете, сколько денег потребуется, чтобы ваша клиника продолжила работать в следующем году? — Декстер усмехнулся, глядя на собеседника.
Роб Кейн отвел глаза.
— Почему же вы не хотите, чтобы я помог ей? — спросил он.
— Сначала ответьте на мой вопрос, — сказал Декстер. — Сколько?
— Вы же знаете ответ, — пробормотал Кейн.
— Да. Знаю. Ответ таков: много. Именно поэтому вы будете держать здесь мою дочь до особого распоряжения. Это понятно?
Доктор Кейн промолчал. Он едва заметно кивнул.
Затем отвернулся.
— Я еще зайду, — сказал Декстер, выходя из кабинета и закрывая за собой дверь.
— Самодовольный беспардонный ублюдок! — прорычал Кейн и ударил кулаком по столу.
Настоящее
Керри расстегнула ремень безопасности. Она сидела в кресле черного «Гольфстрима III» — самолета, принадлежавшего ее отцу. Салон был отделан бежевой кожей и полированным деревом мягких коричневых оттенков. На борту имелись две ванные комнаты, спальня, — кухня для приготовления изысканных кушаний и просторная гостиная. Обслуживали пассажиров два стюарда. Оправив белую шелковую блузку и плиссированные брюки цвета слоновой кости, Керри в задумчивости посмотрела в иллюминатор. Вчера она говорила с Майклом по телефону, и тот согласился встретиться с ней в Нью-Йорке за завтраком. Но предупредил, что в час тридцать ему придется улететь обратно в Лондон на «Конкорде», мол, другой возможности вернуться у него нет. Будто звезда его величины не может сама создать себе «другие возможности». Почему Майкл не хочет походить на ее отца — тот никогда ни от кого не зависел, всегда сам определял правила игры.
И зачем она пообещала Грейси, что поговорит с Майклом с глазу на глаз? Что она может сказать ему?
Она уже пообещала отцу остаться до Рождества, и он так расстроился вчера, когда она сообщила ему о необходимости слетать в Нью-Йорк. И все же, несмотря на это, папочка был настолько добр, что позволил ей воспользоваться его самолетом. Почему Майкл не может быть настолько же добр, почему не может позволить своей жене остаться в Палм-Бич?
Керри взглянула на пачку газет, лежавшую перед ней на столе.
Что-то не так в их браке. Может, она была слишком молодой, когда вышла замуж? И почему она так много пила и употребляла столько наркотиков в последнее время? Керри владело какое-то странное душевное оцепенение, с которым она никак не могла справиться. Интересно, это чувство когда-нибудь пройдет?
Керри вспомнила, что говорил доктор Кейн, когда они с Грейси пришли на сеанс совместной терапии. Он долго рассказывал о том, что развод родителей болезненно переносится детьми, оставляет травму на долгие годы, вызывает смятение и душевную боль вплоть до зрелого возраста. Разрушившийся брак родителей определенно являлся главной причиной болезни Грейси. Эта психологическая травма всегда ее преследовала. Однажды доктор сказал ей, что она пытается развеять темную тучу, которая затмила ее жизнь.
