Кора уже поняла — это был тот, слепой. Но теперь он видит! И все-таки что-то в нем осталось прежним. И этим он отличается от остальных людей.
Мари прилегла в соседней комнате. Кора вернулась к Кристиану.
— Мы немного поживем у вас? — спросил тот.
— Да, конечно.
— На Малых скалах остался принадлежащий нам дом; я не знаю, что с ним. Нельзя ли съездить туда и посмотреть?
— Конечно, можно.
— А где ваш супруг? — спросил Кристиан.
Корали смутилась:
— Он скоро придет.
— А дочь Мари?
Женщина задрожала от волнения.
— Мои родители взяли ее к себе на время.
— Понятно.
Корали встала и прошла к Мари. И только сейчас сквозь толщу опасений к ней пришло осознание, что это ее младшая, горячо любимая сестра и что если они не поймут друг друга, то их здесь не поймет никто.
— Тебе что-нибудь нужно? — ласково спросила она.
— Я могу посмотреть, где обычно спит Таласса?
— Конечно. Идем в детскую.
Мари встала. В ее взгляде был какой-то особый покой, покой ожидания и робкой надежды.
Кора открыла дверь, и Мари увидела уютную комнатку с колыбелью и белой постелькой, с сидящими в ряд тряпичными куклами, заботливо сшитыми руками Корали.
— Мне нравится, — просто сказала она и вернулась в отведенную ей комнату.
Вскоре малыш расплакался, и Кора вышла с ним во двор. Кристиан сел рядом с Мари.
— Я вижу, как ты страдаешь, — тихо сказал он. — Я поговорю с ними о твоей дочери.
— Эжен ее не отдаст.
— С Эженом мы как-нибудь справимся.
— Да и нужно ли это? — продолжила Мари. — Здесь у Талассы есть любящие родители, семья, дом, родина, мир, который ей, возможно, не захочется покидать. А если впоследствии ей придется узнать правду о прошлом своей матери?
Они помолчали. Потом Кристиан сказал:
— Я понял одну важную вещь. Ты не собираешься оставаться здесь навсегда?
Мари слабо улыбнулась:
— Разве ты хочешь?
— Я мог бы, если бы этого желала ты…
К вечеру вернулся Эжен. Он весьма и весьма удивился, но не подал виду и держался вежливо, но сдержанно.
— Простите, что мы нагрянули к вам без предупреждения, — сухо произнес Кристиан. — Просто не было иного выхода. Мы скоро уедем.
— Живите, сколько хотите. — Эжен выглядел растерянным и смущенным.
Потом Кристиан прошел в комнату, где лежала Мари, и больше не выходил оттуда.
На следующий день Кристиан, Корали и Эжен отправились на Малые скалы. Мари осталась с малышом.
Эжен прошел вперед, а Кристиан и Корали немного отстали. И тогда женщина смущенно произнесла:
— Простите, что вмешиваюсь и задаю такие вопросы, но… скажите, вы намерены жениться на моей сестре?
— Да.
— Тогда позвольте дать вам один совет: попросите руки Мари у наших родителей.
— Кажется, однажды я уже делал это.
— Неважно. Попросите еще раз. Мне кажется, Мари страдает оттого, что у нее совсем разладились отношения с отцом.
Кристиан замедлил шаг и пристально посмотрел на эту женщину, робкую и вместе с тем суровую, на чьих щеках внезапно вспыхнул яркий румянец. Она была одета непритязательно, неброско, почти как монахиня; суровую простоту ее наряда чуть оживлял лишь узкий кружевной воротничок. И ее мысли, должно быть, были такими же прямыми, понятными и простыми.
— Вы в самом деле очень хорошая женщина, Кора, или просто хотите такой быть?
Она вздрогнула.
— Я… я понимаю. Я была неправа. Я поговорю с мужем насчет Талассы. Я постараюсь его убедить.
Кристиан пожал плечами.
— Мари считает, что ничего не сумеет дать своей дочери, но разве любви мало? Нуждающемуся в любви намного проще исцелиться, если он подарит любовь кому-то другому!
В доме сохранились все вещи, посуда, книги, только было много пыли и грязи. Изгородь покосилась, двор зарос сорняками. Корали не мешкая взялась за уборку, а Эжен то носил воду, то что-то приколачивал и поправлял.
А Кристиан смотрел вдаль.
«Мы изгнаны, рай потерян, и тем не менее на свете существуют места, позволяющие думать, что жизнь побеждает смерть, а человеческое счастье может выйти за грань мечты и продлиться дольше мгновения, — думал он. — Главное, чтобы это почувствовала Мари».
Мари было просто необходимо, что называется, надышаться жизнью, заново открыть для себя этот край, почувствовать, как сердце бьется в новом ритме, ощутить мир вокруг себя и себя в нем. Она нуждалась в окрыляющих мыслях, в опьяняющих истинах, в благословенных тайнах любви.
Стояли чудесные дни, теплые, мягкие, хрустально чистые, прозрачно солнечные, почти как на Средиземноморье, и Мари все больше проникалась ощущением удаленности от прошлого, ее охватывала властная потребность в радости, в восстановлении душевных сил. Она гуляла, плавала, ныряла, как прежде, и вскоре от ее телесной слабости осталась только сладкая истома.
Мари было легко и просто с Кристианом, потому что он ничего от нее не требовал, общение с ним не вызывало потребности ни завоевывать, ни покоряться. С ним она чувствовала себя спокойно и в безопасности. Никаких женских уловок, никаких секретов обольщения. Мари наслаждалась даром Кристиана — даром оберегать.
Однажды вечером они сидели в доме; Мари медленно расчесывала волосы, а Кристиан листал какую-то книгу. Пламя небольшой лампы бросало отблески на стены и потолок; на поверхности синего с золотом чайника и чашек плясали янтарные блики. Внезапно Мари подняла голову и посмотрела на Кристиана. Их взгляды встретились, и оба замерли, казалось, чего-то ожидая.
Мари изменилась и похорошела, исчезло застывшее на лице выражение ожесточенности. Ее тело вновь обрело плавные контуры, бледную кожу позолотило солнце. Гордая, спокойная и раскованная Мари здесь, на острове, рядом с ним. Он верил и не верил этому. И чтобы окончательно поверить, осознать, он должен был прикоснуться к ней, ощутить живой трепет ее тела, почувствовать в ее душе жажду жизни и любви.
Кристиан сделал движение, и Мари прильнула к нему, положила голову ему на плечо — чудесный, трогательный жест. Он жарко целовал ее руки, потом губы. И тогда она отстранилась и сдавленно прошептала:
— Не надо! — И отвела глаза.
Взгляд Кристиана излучал напряжение, и вместе с тем в нем было безграничное понимание.
— Прости.
Теперь она смотрела с оттенком вызова, словно желая защититься.
Кристиан улыбнулся:
— Я никогда не говорил тебе, Мари… После того, что случилось со мною в юности, после того выстрела я начал испытывать отвращение к такого рода отношениям. А потом познакомился с тобой, и ты вернула меня в мир чувственных радостей. Когда мы расстались, я снова стал равнодушен к этой стороне жизни. Она меня не привлекала. Да, я собирался жениться на Аннабель, но меня к ней не влекло. Должно быть, мы были бы очень несчастны. Так что, какое бы решение ты ни приняла, я все пойму и приму. Если пожелаешь, останемся целомудренными, как дети. Главное — ты вернулась в мою жизнь.
