— Теперь вы знаете всю историю от начала до конца, — произнес Кирилл, заканчивая рассказ.
Зинаида Сидоровна вытирала слезы. Когда она увидела их всех в сборе, с ней чуть не случился сердечный приступ. Пришлось даже «скорую» вызывать и делать укол. После того, как ей полегчало, последовали объятья со слезами и поцелуями. Работники и воспитанники детдома не понимали, что происходит с директрисой. Они с любопытством выглядывали, кто откуда, пока Зинаида Сидоровна не догадалась увести всех в свой кабинет. Там, в спокойной обстановке, прерываемой лишь всхлипываниями директрисы, Кирилл поведал всю историю, которая начиналась с рассказа Марфы.
— Боже мой! Никогда не думала, что на старости лет стану свидетелем такого!.. Значит, все закончилось хорошо? — наконец, уняв слезы, спросила Зинаида Сидоровна. — Проклятие снято? И больше роду Паны ничего не угрожает?
— А вот этого мы как раз и не знаем, — Кирилл сокрушенно покачал головой. — Дело в том, что все произошло настолько стремительно, что мы и опомниться-то не успели, а уж тем более понять что-то. Знаем только, что Пане и Ивану не угрожают больше темный и светлый миры, а все остальное для нас до сих пор является загадкой. И как разгадать ее, не представляю.
Зинаида Сидоровна ласково посмотрела на Михаила. Она не могла налюбоваться своим любимцем, который, повзрослев, превратился в красивого мужчину. Внезапно ее лицо озарила мысль:
— А почему бы вам не наведаться в дом Марфы? Насколько я знаю, там сейчас никто не живет. Дом заколочен. Там все должно сохраниться так, как было при ее жизни.
— Может, и правда, стоит нам сходить туда? — Андрей вопросительно посмотрел на друзей. — Пана, этот дом, по всей видимости, принадлежит тебе, как единственной ее родственнице. Ты не против, если мы туда наведаемся?
— Ты так спрашиваешь, как будто Пана не пережила все вместе с нами, — с обидой в голосе ответил за нее Иван. — Она теперь нам такая же родная, как и все остальные.
— Да я совсем не это хотел сказать, — огорченно ответил Андрей. — Конечно, Пана родная нам. Но есть же права собственности, которые нельзя нарушать.
— Не ссорьтесь из-за этого, — Пана улыбнулась, теснее прижавшись к Ивану. — Конечно, можно, — обратилась она к Андрею. — Предлагаю пойти туда прямо сейчас. Зачем откладывать дело в долгий ящик?
Провожая друзей, Зинаида Сидоровна с улыбкой спросила:
— Как же вы теперь себя будете называть, когда вас стало восемь? Ведь, в обойме может быть только семь патронов?
— Мы, по-прежнему, обойма, — с улыбкой ответил Иван. — Раньше мы были кольтом с семью патронами, а теперь мы стали кольтом с семью патронами в обойме и одним в стволе!
До дома Марфы дошли быстро. Он стоял на краю поселка, рядом с кладбищем и детдомом.
Дверь маленького покосившегося строения была заколочена поперечными досками. Отодрать их не составило труда. За годы дерево превратилось в трухлявое.
Помещение встретило сыростью и запущенностью. За все годы, прошедшие со дня смерти Марфы, сюда никто не заходил.
— Я и не знала, что у нее был дом, — сказала Пана. — Думала, она жила в детдоме.
— Мы тоже так думали, — вторил ей Андрей.
— Что мы тут ищем? — спросила Алина.
— Что-нибудь, что поможет разгадать тайну, — ответил Андрей.
В доме было всего две комнаты, одна из которых была кухня. Вторая, побольше, служила одновременно и гостиной, и спальней. Из всей мебели там только и было, что массивный квадратный стол возле окна, два больших сундука, один из которых служил кроватью и несколько покосившихся стульев. Зато икон было великое множество! Они завешивали все изголовье сундука, служившего кроватью.
— Да, небогато жила Марфа-то, — грустно произнесла Алина. — Бедняжка, видно привыкла довольствоваться малым.
Пана обошла комнату по периметру, вспоминая пробабку, и замерла возле стола. Выдвинув единственный ящик, жалобно, словно возмущаясь, скрипнувший, она заметила аккуратно свернутый, пожелтевший лист бумаги. Он лежал на старых альбомах и будто только и дожидался, когда его найдут.
— Я что-то нашла! — воскликнула Пана, доставая лист. Она отодвинула пыльную занавеску на окне и впустила в комнату немного света. Затем развернула лист. — Это письмо! И написала его бабушка, я знаю ее почерк. Боже мой! — голос ее дрогнул. — Это письмо адресовано нам!
«Дорогие мои! — прочитала Пана. — Если вы нашли это письмо, и вас восемь человек, значит, все получилось!
Перво-наперво хочу слезно попросить у всех вас прощения! Я втравила вас в эту историю, по моей вине сгинули неизвестно куда трое мальцов, — в этом месте строчки были размыты. Видно, плакала Марфа, когда писала их. — Так простите меня, если сможете, — Пана прервала чтение и сочувственно посмотрела на Татьяну, Кирилла и Михаила. — Видит Бог, не со зла я все это затеяла!
Но начну по порядку… Вскоре после того, как появился у нас в приюте Ванечка, нашла я в часовне, куда ходила грехи свои замаливать интересное письмо, касательно проклятия, наложенного злой ведьмой на наш род. И сказано там было, что родился у одной из их семейства сын с ясными очами. Нетрудно было догадаться, что это наш Иван, ибо таких глаз я больше ни в ком не встречала…
Сказано было там, что чудом остался в живых Ванька. А раз так случилось, значит, вынуждены они написать инструкции, как снять проклятие. Ибо если не напишут, то рискуют на свои головы накликать проклятие! Из их письма мне стало понятно, что сами-то они не ждали, что все так повернется… Видно, не должен был Ванька родиться-то… А он родился, да непростой, а с даром.
Поняла я из этого письма, что проклятие будет снято, если полюбит Иван одну из проклятых моего несчастного рода. Но было одно условие, что нельзя ни ей, ни ему разглашать содержание того письма. Больше скажу, то письмо следовало сжечь первому, кто прочтет, иначе пророчество тоже могло не исполниться никогда.
Дальше вы все и сами знаете. Ту историю рассказала я вам специально, не особо рассчитывая на успех… А дальше все пошло не так. Не думала я, что сгинут на кладбище-то трое из вас. Я и рассказывала-то ее больше для себя, чем для вас. Думала, авось, вспомнят потом через много лет, да попытаются связать все ниточки. Ан, нет! Видно, сама судьба кручинушка ввязалась. По-своему распорядилась-то. А когда уж пропали мальцы-то, как я убивалась, одной мне и известно, да поделать ничего не могла.
Простите меня, если сможете! Не могу я этот грех унести в могилу-то и рассказать никому тоже не могу. Вот и решила написать это письмо с риском для исхода дела.
Если все сложилось удачно, и вы все целехоньки и невредимы, то не поминайте лихом старуху, которая прожила не очень праведную жизнь, но сознательно никому не хотела причинить горе».
— Значит, проклятие снято?! — потрясенно спросил Виктор. Как всегда, к нему первому вернулся дар речи, когда Пана закончила чтение.
— Получается, что так, — Иван счастливо улыбался, глядя на Пану. — И теперь я могу попросить тебя выйти за меня замуж.
— А если бы мы не нашли это письмо, то ты никогда бы не попросил? — лукаво спросила она.
— Наверное, все равно попросил бы, но… немного позже, — ответил незадачливый жених.
— Тили-тили тесто, жених и невеста, — пропел Виктор.
— Ну, если ты не откомментируешь, это будешь не ты, Озеров ты наш доморощенный, — засмеялась Алина.
Все без исключения чувствовали, как огромный камень, давивший на их души вот уже пятнадцать лет, свалился и покатился восвояси, подальше от простых человеческих судеб.
Эпилог
На вокзале собралась приличная компания. Проводить Андрея и Таню приехали все, даже Зинаида Сидоровна.
— И все-таки я настаиваю, чтобы ты к нам приехал, — обратился Андрей к Кириллу. — Ну что ты тут будешь делать? После стольких лет тяжело тебе будет привыкнуть.
— Спасибо, конечно, но нет… Если только в гости, как-нибудь, — Кирилл с улыбкой смотрел на Андрея и Таню. Они стояли возле поезда и не могли не обниматься. Впрочем, такие они тут были не единственные: Алина с Михаилом и Пана с Иваном тоже так и светились от распирающего их счастья. Зинаида Сидоровна, как всегда, смахивала украдкой слезы, пряча глаза за большими стеклами солнечных очков. Погода выдалась замечательная. Не в пример сентябрю, октябрь стоял солнечный и теплый. — Ты за меня не переживай. Зинаида Сидоровна обещала устроить меня на работу в наш детдом. Есть у меня одна мысль: попытаться донести до детишек все то важное, что сам узнал за эти пятнадцать лет. А потом хочу написать книгу о нас. И пусть никто не поверит, что произошло это на самом деле, но мы-то знаем, что все это правда, хотя и смахивает на приключенческий роман.
