наверно, так никогда и не смогу к этому привыкнуть. Как можно все измерять деньгами, как можно добровольно лишить себя любви и настоящего счастья, продаться в пожизненное рабство чудовищу за комфорт и безбедное существование, за тачки и дизайнерские шмотки.
- Ты меня не поняла, - перебираю ее со злостью. - Я никогда не надену свадебное платье. Никакое. Я пойду в брючном костюме. В черном. Это у вас праздник. А я в трауре.
- Ты… ты ненормальная, - выкрикивает, - да я… я отцу на тебя нажалуюсь.
- Валяй, - равнодушно пожимаю плечами, - я согласилась на все его условия, остальное, - киваю на лохмотья от платья, - в наш договор не входило.
- Отец все равно тебя заставит. Ты хоть понимаешь, какие люди будут присутствовать на этой свадьбе. Только попробуй что-нибудь выкинуть. Только попробуй.
С этими словами она подскакивает к моему шкафу и вытаскивает оттуда черный костюм. Забирает его с собой вместе с изуродованным платьем, и выходит из комнаты, громко хлопнув дверью. Плевать. У меня еще темно синий есть, вот в нем и пойду.
Встаю утром после бессонной ночи, разбитая и несчастная. Ну, хоть слезы перестала лить после недельного потопа, уже хорошо, сейчас меня накрыло волной полной апатии. Слезы кончились, осталась только беспросветная тоска в глубине души и разбитое сердце, но эти внутренние раны никому не видны, о них знаю только я. Внешне я просто выгляжу, как бледная равнодушная кукла, которую заставляют играть по определенным правилам.
Надеваю на себя свой мрачный свадебный костюм, волосы заплетаю в тугую косу, лицо даже красить не собираюсь. Все утро, пока кругом суета и хаос, провожу со своим сыном. Кормлю его перед уходом и оставляю сцеженное молоко няне. Так не хочу оставлять его, но у меня нет выбора.
В мою комнату после короткого стука в дверь с завтраком входит домработница Галя. Она дарит мне теплую улыбку и ставит поднос прямо перед моим носом.
- Тебе надо поесть, Юльчик, - произносит с нежностью, - кормящая мама не должна быть голодной.
Я морщу нос и отворачиваюсь, не смотря на то, что там все очень вкусное.
- Я не могу, - печально вздыхаю, - совсем нет аппетита.
- Не переживай раньше времени, - говорит мне с легкой улыбкой, - не все еще потеряно и мы поборемся, - добавляет загадочно и выходит за двери.
Ну и что все это значит? Выхожу из своей комнаты и как только начинаю спускаться по лестнице, слышу отчаянные маты с первого этажа. Если не ошибаюсь, это голос Аркаши так прорезался сейчас. Он еще и материться умеет? Ладно, недооценила.
Когда я захожу в гостиную, мой жених в белом парадном костюме скачет возле стола и продолжает орать, как потерпевший. А рядом с ним монолитом с опрокинутым подносом стоит Галя с совершенно невозмутимым лицом. Я опускаю глаза ниже и замечаю у Аркаши на белоснежных брюках стремительно расплывающиеся коричневое пятно от кофе. От горячего! Зная Галю все свою жизнь, я даже не сомневаюсь, что там был кипяток.
И вот здесь я не сдерживаюсь, конечно. Я захожусь в диком приступе хохота, возможно с истерическими нотками, но остановится сейчас я просто не в силах. Отец в гневе начинает что-то орать и угрожать домработнице, мать чуть не в истерике бегает вокруг Аркаши и предлагает ему… ПЛАТОК! Так и хочется сказать ей в этот момент, ты блин ему еще подуй туда, может тогда полегчает.
Не знаю, где мой контуженный суженый берет запасные штаны, но уже через десять минут он появляется перед всеми в чистых белых брюках. Весь такой деловой и важный выходит из дома отдавать новые поручения и проверять старые.
Весь такой чистый, но все еще очень злой вылетает на улицу и буквально через несколько секунд его маты возобновляются с новой силой. Я иду следом, чтобы посмотреть, что там еще случилось, в конце концов, это может быть очень даже забавно.
А там наш славный дедушка-садовник, включил газонокосилку, и, я уверена, совершенно случайно забыл надеть на нее контейнер для сбора травы. Теперь вся эта свежая зелень смачными зелеными пятнами красовалась на брюках у Аркаши. Меня настигает новый приступ хохота, потому что в этом доме большая часть народу находится на моей стороне.
- Да у вас тут целый заговор, я смотрю, - доносится до меня знакомый, веселый и до ужаса бесячий голос так неожиданно, что я даже подпрыгиваю на месте.
Поворачиваюсь к нему лицом и не могу поверить своим глазам. Господи, откуда он тут взялся, здесь сегодня охраны полный дом.
- Так, так, так и нас не пригласила на свадьбу, - а это уже Игорь выныривает из-за широкой спины Гордеева. И он здесь, - нехорошо, куколка.
- Было бы на что приглашать, - морщусь, изо всех сил стараясь не разревется.
- Ну, все погуляла и хватит, давай завязывай тут с весельем, поехали, у нас еще куча дел сегодня, - перебивает нас Кирилл.
- Каких дел? – в недоумении смотрю на них и ничего не понимаю, - я не могу никуда ехать, я должна выйти замуж сегодня за этого…, - неопределенно машу рукой.
- Нет, Юля, - говорит выразительно Гордеев, как ребенку маленькому объясняет, - ты должна выйти замуж за Макса, костюмчик смени только, этот мне, кажется, мрачноват для свадьбы.
- Я не могу за Макса, мой отец навредит ему, если я откажусь и сбегу, - разочарованно поясняю свой отказ.
- Твой отец вот уже…, - смотрит выразительно на часы, - три часа как ничего никому не может сделать.
- В каком смысле?
- В прямом. Он банкрот, Юль. Поэтому и взял тебя на крючок. Как только Макс вернулся из армии и узнал, что с тобой сделал отец, он начал мстить, а мы все ему активно в этом помогали. Как только твой отец понял, что дело пахнет жареным, он начал действовать через тебя. Тебе бы научится делиться своими проблемами с близкими людьми, глядишь, и глупости перестала бы творить. Все иди, забирай ребенка и поехали. Я белый лимузин заказал, между прочим, специально для тебя, обещал Нике сделать все красиво.
Я срываюсь с места, окрыленная долгожданным чувством свободы, неужели этот кошмар закончился для меня и я могу навсегда покинуть этот ненавистный дом. Забегаю в детскую комнату, хватаю спящего ребенка, сумку
