тряпка в определенном ритме прикладывается о плинтус, поджимающий окружающие нас панели.
Так вот! Обхватив двумя руками ее крутые бедра, я впечатал свой слишком возбужденный пах в раскрытые для этого ягодичные половинки.
«Идеально» — проскрипел и сильнее внутрь протолкнул. То есть…
— Мы решили пожить отдельно.
— А-а-а! Типа, сможет без тебя или сразу же загнется? Ромыч ты выкормил нахлебницу, из своей беды соорудившую гребаную крепость, которую ты никак, несчастный, приступом не возьмешь. Что родители? Как отец?
— Тьфу-тьфу, ему лучше, а мама настырно ищет мне невесту.
— Весьма разумная женщина — королева, чтоб ее, Марго! — глубокомысленно заключает наш Фролов. — Был бы я постарше, кореш, то увел бы эту детку в свой терем и там…
— Ты больной? — грозным тоном Ромка задает вопрос.
— Ладно, проехали. Невесту, говоришь, ищет. И-и-и-и? И как?
— Василиса…
— Как-как? — я тоже подключаюсь к разговору, на несколько секунд отвлекаясь от вовсе не веселых мыслей о былом.
Ася дёргалась, брыкалась, пыталась сбросить мои руки, молчала, но рычала, пока я ее, как бурёнку, пытался пристроить у себя между ног.
«Тише, Красова, тебе понравится» — хрипел ей в спину, повторяя телом женский контур, при этом стягивал и разрывал ее трусы, задирал домашний сарафан и направлял нас к столешнице, к которой она должна уже привыкнуть, потому как задница с поверхностью давно знакома. — «Ася, прекрати. Давай мириться. Слышишь?».
«Слышишь?» — и все! А потом — шлепок, шлепок, шлепок и так до бесконечности. Ладошка, локоть, обручальное колечко, половая тряпка или что? Я, конечно же, опешил и отпустил взбесившуюся гниду. Но жену, превратившуюся в грозную мегеру, уже было не остановить — она вошла в раж и не вспоминала свою человеческую сущность, пока давала сдачи за поруганную честь, на которую, откровенно говоря, я только покусился. И больше ничего!
«Ты чего?» — дергалась моя башка, пока коза отстаивала свои права и давала «озабоченному гаду» сдачи.
Она кричала, но ни одна слезинка в тот эпический момент так и не выкатилась из окутанных безумием ярких глаз…
— Что из себя представляет эта Василиса? Нужно больше информации, Юрьев. Я полностью отдаю себе отчет в том, что ты у нас почти разведчик, законспирированная личность, перевербованный, возможно, дважды или трижды, агент другого государства, но…
— Было одно свидание, Фрол, и…
— И-и-и? — Сашка почти пищит, подпрыгивает и дергает плечами, изображая здоровую цыганочку, утратившую собственную сущность и превратившуюся в цыгана с широкой грудью лохматого орангутана.
— Ты решил попробовать с другой? — отмирая, еле двигаю губами. — Ром?
— Устал, — понурив голову и скосив свой взгляд, только мне спокойно отвечает. — У нас нет шансов, босс. Оля не забудет, а я не смогу простить.
— Ты спишь с этой Василисой? Блядь, что за имена пошли?
— Нет, — мгновенно отвечает.
— Вот и не начинай. Ни хера путного из этого точно не получится, кто бы что ни говорил. Родители пусть живут свою жизнь и не настаивают на расставании. Это никого не касается. Нет детей — и ничего! Будут…
— С другой, — грубо пырскает.
— Не факт! И потом… Ром, — обхватив его плечо, подтягиваю хорохорящуюся громадину к себе поближе, — ты себя же позже обязательно возненавидишь. Смотри, она решилась выйти на белый свет, пытается общаться, она старается. Вчерашняя встреча тому великолепное подтверждение. Асе нужна подруга, которой тоже нужен друг. Они идеальная пара: женщина, которую с рождения не любили, и та, которая через многое прошла. Я убежден, что Ольга вспомнит, кто такая и что вас держит, крепко связывая. У нее ведь нет провалов в памяти. Не обижайся, пожалуйста, на то, что я говорю. Мне почему-то кажется, что таких нужно стимулировать и побуждать к работе или действиям. Но вызывать ревность — последнее дело. Я точно знаю, что такое ревновать. Утратишь нормальный облик, но превратишься в глупое ничто. Я против развода, если что!
— Документы мы подали, — отрезает Юрьев, отворачивая от меня лицо. — Нам дали время на примирение, но я знаю, что все закончится, так и не начавшись…
Не дай Бог!
Жена остановилась только лишь тогда, когда я встречно приложил ладонь. Я дал сдачи юной женщине! Вот такой я, черт возьми, козел. Но это были очевидные истерика, испуг, аффект или самозащита с ее стороны по отношению к обидчику, каковым я не являлся в тот момент на самом деле. Я просто хотел помириться с женой, а в результате все только лишь значительно усугубилось. Короче…
Я остался без завтрака, а перед этим рядом спал, не закрывая глаз. Ее напряженный затылок, как яркая холодная звезда, маячил у меня перед носом, а безобразный балахон, который синеглазка нацепила на себя, чтобы, видимо, не возбуждать того, кого не возбуждать нельзя, заставлял меня усиленнее сцеплять зубы и шептать про себя молитвы про ненасилие по отношению к беззащитному птенцу, выпавшему из гнезда и попавшему в мои ладони по глупой неосторожности.
Несколько раз за ночь Ася поднималась к сыну, невзирая на молчание радионяни. Ей на это благо все равно, у нее свой полуночный важный моцион, который отменить нельзя. Секс только, сука, отменился, зато я приобрел медаль в виде глубоких выразительных царапин почти себе на лоб…
«Результаты обследования готовы. Повторяем, что заниматься самолечением опасно для здоровья и вашей жизни. Настоятельно рекомендуем обратиться за консультацией к вашему лечащему врачу. С уважением, команда, с любовью и вниманием заботящаяся о вас!» — я наконец-то получаю сообщение «номер раз».
— Ребята, прошу прощения, но мне нужно уехать, — засовываю телефон в карман и тут же выхожу из круга, на дуге которого собрались трое неудачливых в личном плане мужиков.
— С концами? — хихикает Фролов.
— Да. Возвращаться не буду. Встретимся завтра.
— Твоя контора — твои правила — твое желание, шеф, — продолжает говорить Сашок. — Инга перевела необходимую сумму, если это интересно.
Вот урод! С этого и надо было начинать наш новый день. Но нет же. Сашенька тянул кота за яйца и дергал тигра за усы. На последнем выражении меня странным образом куда-то в сторону ведет.
— Работайте, детки. У меня личные дела.
— Молодая жена? — подмигивает мне Фролов.
— И это тоже…
Но меня сильно обеспокоил тот факт, что я реально не контролирую мыслительный процесс. Вернее, мысли по течению идут, не стопорятся, проходят без преград, обходя встречающиеся на пути пороги, а вот там, где наступает водопад и резкое погружение в пучину, я утрачиваю силу воли и порю открытую херню. А если у меня в макитре образовалась по случайному стечению вполне себе имеющих место обстоятельств неоперабельная опухоль или какой-нибудь синдром из когорты
