Ознакомительная версия.
– Давай мы и тебе кого-нибудь найдём, – опрометчиво предложила Света.
– У меня этих «кого-нибудь» пруд пруди, – вздохнула Ляля. – Да только не нужны они мне, я замуж не хочу. И мне было бы спокойнее, если бы и ты не хотела.
– Не мели ерунды, – в сердцах буркнула Светлана. – Что ты меня сватаешь-то раньше времени. Дикость какая! С чего ты это всё напридумывала?
– Опыт, деточка, – голосом умудрённой жизнью Бабы-яги проскрипела вредная Гольдберг. – И интуиция. Всё, пока. Держи меня в курсе.
Света бросила телефон в сумочку и поняла, что щёки у неё пылают. Так волнительно ей не было давным-давно. Адреналин пузырился в крови и шумел в ушах учащённым пульсом. И это было скорее хорошо, чем плохо. Похоже, Лялька была права. Случилось что-то невероятное. Эта дурацкая любовь, которую придумывали в книгах и кино, была на самом деле. В этом не было никакого сомнения.
– Что у нас с лицом? – в кабинет заглянула Елена Кришпель, задрав на лоб сурьмленные брови. Её коротко стриженные блондинистые волосы топорщились перпендикулярно голове, придавая всему облику вид крайне взбаламученный и даже слегка сумасшедший. Учитывая то, что у самой Елены с лицом были о-го-го какие проблемы, вопрос звучал крайне нелепо.
Елена Сергеевна Кришпель работала здесь же урологом. Профессия наложила неизгладимый отпечаток на её характер, а посему мадам Кришпель была не в меру циничной, острой на язык, грубоватой дамой. Ей давно перевалило за пятьдесят. Несмотря на то что Елена Сергеевна сама была медиком и много чего знала, жизненный опыт и соответствующее образование не помешали ей с увлечением экспериментировать над внешностью с помощью пластических хирургов. Она была уверена, что с каждым разом становится всё моложе и моложе. Как и многие другие, не желающие стареть дамы, Елена считала, что лучше натянутое на затылок лицо и губы-вареники, чем морщины и прочие свидетельства неумолимого возраста. Морщины у неё всё равно имелись, зато мимика пропала практически начисто. В дополнение ко всему вышеописанному, ростом доктор Кришпель была под два метра. В общем – видная женщина. В клинике её уважали и побаивались. Называть Кришпель по отчеству было категорически запрещено, так как это, по мнению Елены Сергеевны, её компрометировало и выдавало возраст.
– Здрасьте, Леночка! А что у вас за помада? Цвет обалденный! – перевела разговор Света. Обсуждать свою личную жизнь со столь прожжённой дамой она не отважилась.
– Зубы заговариваешь, – понимающе кивнула Кришпель. Тяжёлые серьги, оттягивавшие её мощные уши, осуждающе качнулись. – Я с этой помадой уже вторую неделю хожу, так что – незачёт. Влюбилась?
– Нет, что вы, – испугалась Света. Похоже, влюблённые люди становятся более уязвимыми, а трепетное чувство, столь старательно скрываемое от чужих глаз, так и лезет наружу, словно ватин из старого пальто.
– Все беды – от мужиков, – многозначительно оповестила её Кришпель. По тону было ясно, что Светлане она не поверила. – Вот племянница моя: и умница, и красавица, а не везёт в жизни. Потому что сестра вышла замуж неудачно. Муж – он для чего нужен? Чтобы содержать, чтобы уровень жизни нормальный обеспечить, чтобы дети ни в чём не нуждались. А теперь живут друг у друга на голове в крохотной двушке, да ещё вместе со свекровью – и собачатся круглые сутки. Девочке даже не привести никого к себе. И вот только сейчас, на старости лет, этот плешивый мачо что-то такое придумал. Вроде собираются разъезжаться. Так ведь у сеструхи-то моей жизнь прошла! Вот, кстати, это я у них на даче. Нет, я понимаю, что тебе скучно, но ты просто глянь для общего развития, чтобы знать, как жить нельзя. И дачу никогда не покупай. Если только коттедж со всеми удобствами. А грядки – это огородное рабство. Ни толку, ни пользы от них нет. Одна грязь под ногтями, спина больная и разговоры про удобрение.
Тут Елена Сергеевна сунула Свете под нос мобильник с фотографиями. Там на фоне какого-то косого сарая с заплатами из разнокалиберных досок позировала девица в па наме.
– Это племяшечка моя, – с любовью погладила пальцем экран Елена. – Модель!
У модели из-под панамы виднелся лишь массивный подбородок и нос рубильником, точь-в-точь как у мадам Кришпель.
– А сзади неё – дом, – продолжала уролог. – И вот в этом бараке они живут, называя это «поехали на дачу»! И все почему? Потому что влюбилась сестра моя не в того мужчину. И себе всё испортила, и девочку мучает.
– Это да, – неопределенно вякнула Светлана. Ей не было дела ни до семейства чужих родственников, ни до их дачи, но обижать Елену Сергеевну не хотелось.
Чужими семейными проблемами Света никогда не интересовалась. Люди жили странно, непонятно, иногда необъяснимо, но это было их личное дело. Она собственными ушами слышала, как однажды Кришпель орала на свою драгоценную «племяшечку» по телефону. Голос у уролога был, как у прораба, она запросто могла переорать работающий бульдозер. Так что народ был в курсе, что «денег в долг она не даст никому, даже сама себе». Но это не мешало Елене Сергеевне любить родственников и даже иногда их хвалить.
А сейчас же Кришпель неожиданно резюмировала свое выступление так:
– Не влюбляйся в бедного. Нет в шалаше никакого рая. Только сквозняки и комары. Рай – во дворце. Всё остальное – гормоны и адреналин, это временный всплеск, реакция организма, как сопли. Сопли пройдут, а муж останется. Ладно, пошли работать, хватит кофе пить. Это вредно.
Уже через пару секунд зычный бас Елены Сергеевны гудел в коридоре.
Мимоходом подумав, что работать тоже вредно, Светлана вздохнула и посмотрела на часы.
Гера не звонил.
Вот так. А эти все уже её чуть ли замуж не выдали.
Замуж Светлана не рвалась. Это не было ни целью, ни самоцелью, ни навязчивой идеей. Иногда только мама раздражала разговорами на эту тему и тихонько покалывало где-то в груди: время уходит, а словно чего-то не хватает, будто не успела что-то сделать, а что именно – не совсем понятно.
Потянулась череда пациентов. В основном это были пенсионеры. Как и в районной поликлинике. А ещё говорили, что у пенсионеров денег нет. Посетители в бюджетной клинике и в этом вылизанном по европейским стандартам медцентре почти не отличались друг от друга. Иногда Света начинала думать, что выбрала не ту работу. Нет, дело своё она любила, но ведь ездит же кто-то по миру, в командировки, на переговоры, занимается чем-то интересным. Кто-то и вовсе работает с артистами, певцами, организовывает концерты, кто-то снимает кино или участвует в съёмках сам. Да мало ли интересных профессий есть на земле! Археолог, например, или геолог! Да тренинг-менеджер, на худой конец! А что она видит? Бесконечную череду очкариков, медицинские карты, коридоры, белые халаты… Годы уходят, жизнь наматывается тонкой нитью на бобину судьбы, уж скоро и кончик этой нитки может показаться, а всё ничего не происходит. Наверное, правильно говорят: каждый человек – творец своей судьбы. Только у Светланы не получалось творить.
Ознакомительная версия.
