Последние заглушаемые смехом слова Анны отвлекли всех настолько, что никто не заметил, как открылась дверь и в комнату вошел пожилой человек, явно иностранец, в сопровождении группы людей. Жестом он попросил всех остановиться. Серьезный вид сопровождавших его мужчин никак не вязался с заинтересованным выражением лица улыбавшегося господина. На минуту группа людей застыла в проеме дверей, пока находившиеся в комнате девушки их не заметили. Повисла немая тишина.
Внезапно пожилой человек что-то спросил у стоящих за спиной людей.
— Господин Балайзер просит рассказать, над чем вы так весело смеялись, — кашлянув, перевел его слова переводчик. И добавил: — Говорите, пожалуйста.
И хотя Анна поняла вопрос, она немного растерялась. То, как тяжело бывает объяснить некоторые нюансы родной лексики иностранцу, она хорошо знала по своему опыту. Но, поколебавшись несколько секунд, решила рискнуть.
— По-английски? — нерешительно уточнила она.
— Нет, можете по-русски, — спокойно, с сильным акцентом произнес пожилой мужчина. — Я думаю, всем будет интересно.
— Ну, если вы меня внимательно выслушаете, надеюсь, поймете. Все дело в том, что человек, возможно, даже неплохо знающий язык, но не являющийся его носителем, как правило, допускает погрешности в произношении и постановке фраз. Потому что строит их, руководствуясь правилами родного языка. Чтобы вам было понятней, о чем мы говорили, расскажу такой случай. На пятом курсе института мне удалось посетить Англию и я жила в семье. Однажды хозяйка пригласила в гости друзей. Они забросали меня вопросами. Часа через полтора я почувствовала, что сильно устала, извинилась, зашла в свою комнату, упала без сил на кровать и уснула. Когда очнулась и глянула на часы, оказалось, что я проспала почти два часа. Защитные силы организма сработали, — пояснила девушка. — От перенапряжения. Я привела себя в порядок, вернулась в гостиную. Все вели себя так, будто никто не заметил моего отсутствия. Лишь один человек спросил, как я себя чувствую. «I feel myself well», — ответила я.
После этих слов брови иностранца чуть подпрыгнули вверх.
— Вот-вот, гости отреагировали так же, — отметив его реакцию, продолжила девушка. — Но никто мне ничего не сказал. Лишь позже, вечером, хозяйка объяснила, какую ошибку я сделала в этой фразе. Для нас, русскоговорящих, естественно думать и говорить так: «Я себя хорошо чувствую» или «Я себя хорошо веду» и так далее. У них, то есть, простите, у вас, местоимение «себя» отсутствует. Оно уже само собой подразумевается. Короче, по-вашему получилось, что я сказала… Вы, наверное, уже все поняли.
Девушка, слегка смутившись, замялась, не решаясь продолжить.
— А мы не поняли, — произнес стоящий позади высокий мужчина, явно второй по значимости в компании людей, остановившихся у входа. — Что же вы сказали?
Пожилой иностранец улыбался сквозь усы, наблюдая за этой необычной девушкой. Еще когда он шел по коридору и услышал из-за закрытой двери звонкий заливистый смех, такой естественный, что окружающие, сами не замечая того, начинали улыбаться, он вдруг почувствовал, как кольнуло сердце. Он где-то слышал его раньше и интуитивно рванулся вперед. По прошествии многих лет такое случалось с ним все реже и реже.
Удивленно разглядывая и слушая незнакомую девушку, Роберт Балайзер отметил, что кого-то из его прошлой жизни она ему точно напоминает.
Слушая рассказ, он обратил внимание и на другое: девушка неуловимо напоминала ему также его дочь, Джессику. Высокая, чуть крупноватая, но удивительно женственная, со светлыми до плеч волосами, она была полной противоположностью маленькой, стройной, как Дюймовочка, его дочери с вечно рассыпанными по плечам длинными и черными, как смоль, волосами. Но вот очаровывающая открытая улыбка, мягкие и быстрые движения, нежность и спокойствие во взгляде, смелость и раскованность в общении с совершенно незнакомыми людьми!
Балайзер прекрасно знал, кого с детства усердно пыталась копировать его дочь. С годами такое поведение стало ее естественным состоянием. Но здесь такое сходство! Да еще удивительно знакомый смех…
Вот почему Роберт жестом остановил всех стоящих за его спиной при входе в комнату переговоров.
— Ну, хорошо, уговорили, — подумав мгновение, решительно произнесла Анна. — Для них это прозвучало приблизительно так:
«Я получаю удовольствие от самоудовлетворения…»
Потупив взгляд, она виновато улыбнулась. На какие-то секунды в комнате воцарилась тишина. Первым засмеялся господин Балайзер. Не потому, что он услышал нечто удивительное, нет. Он вновь увидел в глазах девушки нечто такое, что напомнило ему счастливые минуты общения с дочерью. А эта обманчивая виноватая полуулыбка? Она прекрасно знала, какая реакция последует на ее слова, и хитро призывала к игре с видом покорнейшей благопристойности. Так всегда поступает Джессика!
Следом за Балайзером рассмеялась сопровождавшая его свита. Напряжение, охватившее всех с самого утра в связи с приездом самого главного человека для собравшихся здесь людей, от решений которого зависел их бизнес, растворилось в смехе.
Все еще улыбаясь и переговариваясь между собой, мужчины рассаживались вокруг большого овального стола. Несмотря на то что все знали о серьезности предстоящих переговоров, всем было интересно, откуда появилась здесь эта забавная девушка, которой удалось так легко разрядить обстановку.
Один лишь Костя сидел пунцовый от негодования. «Приеду — всех уволю! Какие к черту кадры! Никто ничего не делает, даже секретаршу подобрать не могут. Куклу какую-то подсунули. Что подумает Балайзер? Разве может корпорация с мировым именем доверять серьезный бизнес фирме, в которой работают клоуны? Сегодня же отправлю поездом обратно. Пусть катится ко всем чертям!»
— …Все, девочки, еще на работу не принята, а уже уволена, — Анна, пригорюнившись, сидела в секретариате с чашкой кофе после того, как во время перерыва ей учинил бурный разнос Константин Петрович. — Как у вас говорится: «Умэр, нэ родывшись», — произнесла она. — Поеду в гостиницу вещи собирать.
Выслушав сочувствия окружающих и попрощавшись, удрученная Анна побрела по коридору. Спустившись на первый этаж по широкой парадной лестнице, она подошла к автоматическим дверям, которые, казалось, радостно расступились, выпуская ее на крыльцо. Моментально придя в себя под холодными порывами ветра, она вдруг обнаружила, что в расстроенных чувствах забыла переобуться и вышла на улицу в парадных туфлях на высоких каблуках. Шел мокрый снег, и даже если бы ей совсем не жалко было оставленных ботинок, все равно за ними пришлось бы возвращаться. В такую погоду в туфлях не дойдешь и до ближайшей остановки!
