Меня прошиб холодный пол. Как он узнал? Кто стуканул? Убила бы гадов! Только признаваться я не собираюсь, даже под страхом смерти. Если папочка узнает, что ночью я слиняла в клуб — меня ждет наказание похуже смерти.
— Дома. Спала я, — пришлось включить дурочку. Именно так и думал обо мне отец, считая, что я истинная блондинка. — Ты же проверял вчера вечером и сегодня утром.
— Не ври! — Андрей Петрович Яшин грохнул пудовым кулаком по столу так сильно, что бокалы упали, а тарелки зазвякали. — Признавайся немедленно, где ты была сегодня ночью?
Лихорадочно соображая, чтобы такого наврать, я уткнулась взглядом в тарелку с рисом и рыбой. Ничего в голову не приходило, видимо гидроперит разъел весь мой мозг, что не удивительно, если вспомнить про цвет моих волос.
— Дома! Я была дома, — как можно сдержанней отвечала. Я же примерная дочка, не смеющая перечить главе семьи.
— Не ври! Тебя вчера видели на танцульках!
— Папа, ты кому веришь: единственной и любимой доченьке или кому попало? — Я сделала честные глаза. Правда, сомневаюсь, что это поможет. — Кто меня видел?
— Сын Дмитрия Ивановича.
Вот козел! Знаю я этого сыночка. Он на самом деле сыночек — папенькин. Дениска — примерный сыночек, слушается папочку всегда и во всем, никогда не перечит. Учится на красный диплом, но все равно дурак дураком! Разговаривать с ним совершенно не о чем — зануда он страшная. Он хоть и не страшный, но дурак конкретный. Свои светло-русые волосы парень всегда зачесывал назад, открывая на обозрение высокий, вечно нахмуреный лоб. Серые глаза смотрели на мир недовольно. Словно все люди на нашей планете ему что-то должны, но не отдают. Губы чаще всего сжаты. Надо заметить, что мой отец считает этого Дениску очень удачной партией для меня. Но я лучше повешусь, чем проведу с этим недоумком больше десяти минут наедине.
— Он ходит в клубы? — удивилась я. Вот этого я не ожидала! Мне всегда казалось, что он частый гость в шахматном клубе. — Оказывается, Дениска не такой уж и хороший, как ты его мне постоянно рисуешь!
— Помолчи! Денис достойный молодой человек! Но зубы ты мне не заговаривай! — отец вновь грохнул кулаком по столу — даже мама подпрыгнула. А зубы папе заговаривать у меня никогда не получалось, но я не теряю надежду. — Ты была вчера в клубе?
— Папочка, ну, конечно же, нет! Я вчера учила математику — ты же видел учебники.
— Я и сейчас вижу твои честные глаза, но все равно тебе не верю! Ты исчерпала лимит моего доверия и теперь наказана.
— Опять? Ты меня только вчера наказал! — обозлилась я. — Чего ты еще можешь меня лишить? Из университета заберешь?
— Ты закончишь учиться, но ключи от машины и кредитки не получишь, пока не исправишь свои двойки. Принесешь с экзамена хотя бы четверку и я, может быть, сниму наказание.
— А как я добираться буду до института?
— Как и все нормальные люди, — было мне ответом.
— Каждый день будешь выдавать деньги на такси? — попыталась съехидничать, но меня жестко обламали.
— Никаких такси! Ты будешь ездить на автобусе, — совсем озверел папочка. — И не смотри на меня так — ты давно на это напрашиваешься.
— Я не буду ездить на автобусе! Решил меня наказать? Отлично, я тогда в универ ездить не буду! Мне надоело, что ты постоянно пытаешься все решить за меня! — Я бросила вилку и вскочила из-за стола. — Перестань постоянно мной командовать.
Я уже хотела направиться в свою комнату. Надоело это все до ужаса! Я сбегала, сбегаю и буду сбегать. Сажая меня на цепь в четырех станах, другого он от меня не дождется. Нельзя долго держать птицу в клетке.
— А ну сидеть! — остановил меня отец. От привычек так быстро не избавиться, поэтому я сразу же остановилась. — Доешь ужин.
— Я не хочу эту гадость… — начала было я, но увидев взгляд отца, решила замолчать. Желательно навсегда.
Остатки ужина прошли в тишине. Папа все сказал, мне говорить не хотелось, а мама вообще никогда не влазила в наши разборки, чем раздражала меня. Неужели ей меня не жалко?
Остатки выходного дня я провела взаперти. Гулять меня не пускали, сбегать не хотелось, поэтому я тупо сидела в социальных сетях и общалась со всеми подряд. В основном мне писали Кирилл и Лариска, остальные — шушера какая-то. Первый приглашал куда-нибудь сходить, а вторая жаловалась, что Большаков на нее не обращает внимание. Замкнутый круг просто. Надо будет с Кирюхой поговорить — может ему Ларка все же нравится. Не могу смотреть, как она мучается от неразделенной любви.
Перед тем, как сдаться в объятия постели, отец заглянул ко мне в комнату (кстати, дверь изнутри он запретил закрывать). То, что его дочь сидит за компьютером, а не за учебниками отца огорчило, но он промолчал — видимо, все уже давно сказано.
В понедельник я собиралась на учебу, как на каторгу. Мало того, что придется добираться туда не на своем транспорте, так еще и на автобусе. Ненавижу общественный транспорт! Как давно я не ездила на автобусах.
Из дома вышла пораньше, мало ли. И как оказалось — сделала правильно. Два автобуса, идущих до моего института пришлось пропустить, ибо они были переполнены, а на крышу залазить не хотелось. Третий тоже пришел переполненный, но у меня уже не было времени ждать пустой — опаздываю. С трудом протолкнувшись в душный салон, начала переживать за сохранность юбки и туфель. В такой тесноте я не могла вытащить кошелек из сумки, чтобы достать деньги на проезд, но кондуктор — полная и вредная женщина, видимо, решила, что я хочу прокатиться «зайцем» и начала орать на весь салон.
— Девушка, за проезд передаем, иначе я сама к вам пойду.
Большинство пассажиров, наверное, представили, что с ними будет, если эта дамочка сойдет со своего места и пойдет ко мне, начали возмущаться и в приказном порядке просили передать за проезд.
Заплатив за проезд, я повисла на поручне, иначе на очередном повороте меня куда-нибудь унесет. Боже мой, как все эти люди изо дня в день ездят в этих развалюхах?
Когда освободилось место, я быстренько протиснулась между шакалов, желающих сесть, и заняла сидение. Правда, посидеть мне не дали. Девушка, висевшая надо мной, попросила уступить ей место, так ей очень плохо. Скрипя душой и каблуками, я встала, освобождая местечко. Но стоило наглой девке расположить свою пятую точку на кожзаменителе, как ее «плохо» моментально прошло. Обозлившись на такую наглость, я поинтересовалась:
— Ну, ты еще не сдохла?
Своим вопросом я вызвала бурю среди пассажиров. Хорошо, что моя остановка следующая. Выбежав из автобуса, я показала средний палец в закрывающиеся двери и только потом осмотрела себя. Юбка съехала на бок, на рубашке расстегнулись две пуговки, а на туфлях остался отпечаток чьего-то копыта.
