— Обед будет подан в шесть! — спокойно произнесла она. — Мы привыкли обедать рано.
— Миссис Рокуэлл, если я оскорбил вас, то готов понести заслуженное наказание!
Впервые за время их знакомства Эбби улыбнулась. Улыбка коснулась ее глаз и сделала лицо спокойным и каким-то беззащитным. Дилан почему-то почувствовал боль вины. Следом пришло осознание привлекательности этой женщины. И то и другое было для него неожиданным.
— Я не умею ругаться, поэтому всегда стараюсь избегать конфликтов!
А в это время снаружи послышалось что-то невероятное, но Эбби даже не шелохнулась. Грохот сопровождался стенающими воплями, достойными индейцев, захвативших обоз. Собака с бунтующим лаем, всей своей слоновьей массой старалась проникнуть в закрытую дверь дома.
— В ванной висят свежие полотенца, — спокойно произнесла Эбби.
— Спасибо! Не возражаете, если я спрошу, что это?
— Вы о чем?
Он впервые увидел, как озорно сверкнули ее глаза. От уязвимости не осталось и следа. Перед ним стояла женщина, которая знала, кто она такая и что она делает.
— Это похоже на вторжение. В дом кто-то ломится!
— Это и есть вторжение.
Она прошла по комнате и остановилась. Передняя дверь открылась, затем захлопнулась с такой силой, что картины на стенах затряслись.
— Мама! Вот и мы!
Приветствие эхом раздалось по всей комнате, за ним последовал топот ног и детские оживленные голоса.
— Мои дети считают, что должны всегда возвещать о своем появлении. Одному Богу известно почему. Простите, я должна попытаться спасти ковер в гостиной.
С этими словами она оставила его наедине со своими мыслями.
К тому времени, как она дошла до кухни, дети сбросили с себя куртки. От передней двери тянулась тонкая струйка воды.
— Привет, мама! — Оба мальчика широко улыбнулись ей. — Занятия окончены, мир прекрасен!
— И вам привет.
На барной стойке лежало несколько мокрых книг. Перед холодильником, где стояли оба мальчика, образовывалась небольшая лужица. В неплотно прикрытую дверь проникал холодный воздух, вытесняющий тепло, идущее от камина.
— Крис, похоже, твоя куртка валяется на полу.
Ее младший огляделся с неподдельным удивлением.
— Томми Хардинг опять попал в переплет в автобусе. — Он поднял свою куртку и повесил ее на нижний крючок возле задней двери. — Теперь ему придется целых две недели сидеть на передней парте!
— Он плюнул в Анжелу, — с удовольствием сообщил Бен, схватив кувшин с соком. — Прямо в волосы.
— Прекрасно! — Эбби подняла с пола промокшие перчатки Криса и отдала их ему. — Надеюсь, вы не принимали участия в этом безобразии?
— М-м-м… — Бен поставил кувшин с соком на стойку. — Я только сказал ей, что она уродина!
— Она только немного уродина. — Крис, всегда готовый встать на сторону обиженного, снимал мокрые ботинки.
— У нее лицо как у жабы! — Бен налил себе еще стакан сока. — А потом мы с Крисом убежали от автобуса. Я дал ему фору, но все равно победил!
— Прими мои поздравления!
— Ура! Я почти победил его! — Крис справился со вторым ботинком. — И ужасно проголодался!
— Можешь взять одно печенье!
— Нет, я просто голоден как волк! — У Криса было ангельское личико, обрамленное светлыми вьющимися волосами. Его светло-карие, почти ореховые глаза казались люминесцентными, когда он смотрел на нее.
— Два. — Да, этот будет покорителем дамских сердец!
— Я голоден! — Бен выпил сок и тыльной стороной ладони ударил себя поперек рта. Маленький язычник! Волосы Бена уже приобретали каштановый оттенок и падали густыми прядями вокруг лица. Его глаза были темными и злыми.
— Можешь взять два, — разрешила Эбби, понимая, что сын послушает ее. В семье она была главной. Пока.
Бен сунул руку в вазу с печеньем в виде утки.
— А чья эта грязная машина стоит перед входом в дом?
— Вы помните, я говорила вам о писателе? — Эбби прошла в туалет, взяла швабру и начала подтирать лужи на полу. — Это мистер Кросби.
— Тот самый, что собирается писать книгу о нашем папе?
— Правильно.
— А почему кому-то захочется читать о нем, когда он давно умер?
«Так, начинается!» — подумала Эбби. Небрежное, откровенное неприятие Чака как отца. Возможно, в этом была ее вина: вечно занятая детьми, она не сумела привить сыновьям уважение к профессии отца и просто к его личности? Нет, ее вины в этом нет.
— Ваш отец был очень известным человеком. Многие до сих пор все еще восхищаются им.
— Как Джордж Вашингтон? — спросил Крис, доедая печенье.
— Ну, не совсем! А теперь оба поднимитесь к себе и переоденьтесь к обеду. Да не тревожьте мистера Кросби! Он находится в комнате, самой близкой к лестнице! Он проделал очень длинный путь и сейчас, наверное, отдыхает.
Мальчишки переглянулись за спиной матери.
— О'кей! Не волнуйся, мы постараемся вести себя тихо!
— Буду вам очень признательна!
Когда сыновья ушли, Эбби оперлась о ручку швабры. Нет! Она все делает правильно! Она обязательно должна была сделать это!
— Не скрипи ступеньками! — Бен предупредил брата о неустойчивых ступеньках, которые обнаружил пару месяцев назад. — Иначе он поймет, что мы поднимаемся, а мама просила не беспокоить его!
Крис следовал за братом след в след.
— Но мы и не собираемся беспокоить его, мы только посмотрим на него!
— Мама же просила! — Бен сделал драматическую паузу и прошептал: — Послушай! А вдруг он на самом деле не писатель, а грабитель?
— Грабитель? — Крис вытаращил глаза.
— Да. — Воодушевленный своей выдумкой, Бен пригнулся к уху брата. — Он будет ждать, когда мы все уснем, и обчистит нас!
— И заберет все мои грузовики?
— Вероятно! — Бен вытащил последний туз: — Я уверен, что он вооружен! Поэтому нам нужно вести себя очень осторожно и внимательно следить за ним!
Одураченный Крис затих. Замирая от ужаса, оба сорванца тихо проползали последние шаги.
Положив руки в задние карманы, Дилан стоял перед окном отведенной ему комнаты и смотрел на простиравшиеся перед ним холмы. Они были почти такими же, которые виднелись из окна его детской спальни. Все еще шел дождь и клубился туман. Поблизости не было видно ни одного жилого дома. Это показалось ему неожиданным, но он любил неожиданности. Дом Рокуэллов представлялся ему образцом декоративности и изящества. Начитавшись в журналах статей об Абигайль О'Харли, он ожидал найти здесь кучу служанок и лакеев, а оказалось, что она со всем справлялась сама, а дом ее был просто удобен для жизни.
