— Может, и о нашей деревне слышали, она у нас известная — Красновка!
— О! Красновька! — коверкая слова, заохала Тамара.
— Колек, слышь, ей-Богу, знает! — захохотал счастливый Ваня.
Колек, весь красный от того, что только что принял, сосредоточенно смотрел в одну точку.
Тамара, преспокойно прикончив банку икры и выпив водочки для заводочки, сказала:
— Галка, пора бы заканчивать с ними… а то уснут. Переведи.
Галка, обняв за плечи сосредоточенного Колька, спросила:
— Вы оба француженку хотите или только Ваня?
— Оба! — гордо сверкнув очами, ответил тот.
— Ну, тогда давай… Кто первый?
— Колек, ты иди, а я еще приму для настроения, — распорядился Ваня.
Галка указала Тамаре на Кольку и, будто переводя на французский, сказала:
— Хоть бы до кровати дошел, а утром скажем, что все было, — плати, дружок.
Тамара усмехнулась и подставила свое плечо еле держащемуся на ногах Кольку.
— Allez, allez, Колья![1]
По дороге домой Тамара расхохоталась. Она представила себе, как завтра оба друга будут, лопаясь от переполняющего их тщеславия, нашептывать своим приятелям подробности о ночи с французской проституткой. Подробности, которых не было. Ибо, едва раздевшись, Колек по-молодецки захрапел, а в дверях появилась Галка с икающим Ваней.
— Том, давай-ка я и этого положу рядышком. Чего время терять. Этот вроде покрепче, может, успеешь.
Ваня долго раздевался, разглагольствуя о чем-то ему близком, но, сняв брюки, тут же завалился на кровать, правда, притянув Тамару за талию. Через секунду она услышала его могучее сонное дыхание.
* * *
Тамару разбудил звонок в дверь.
«Кто это еще там?» — недовольно подумала она.
— Мадам Тюаль?! — воскликнул симпатичный юноша в униформе какого-то магазина, когда Тамара сонной королевой в роскошном красном пеньюаре возникла на пороге.
— Да, — вяло ответила она, еще не понимая, что к чему.
— Разрешите! — И он, подхватив ящик шампанского, направился в комнату. — Куда поставить?
— Ну здесь, здесь поставьте… — Тамара неопределенно показала в угол.
— Прошу расписаться.
Только когда молодая женщина взяла любезно протянутую ей ручку, она наконец поняла.
«Ничего себе, ящик «Dom Perignon» — тонкий и шикарный намек, чтобы в следующий раз у меня уже не было предлога отказать Амиру в бокале вина. Однако красиво…»
Когда вечером перед Амиром, сидящим за столиком кафе «Де ля Пэ», появилась Тамара, он даже привстал от удивления: она ли это?
На него смотрела не земная, а какая-то космическая женщина. Огромные черные глаза сияли магическим огнем в обрамлении сиреневато-розовых век, кожа на лице казалась нежно-розовой, почти прозрачной. Загадочные смородиново-лиловые губы были чуть приоткрыты. Светло-розовое платье и такого же цвета болеро с рукавами, украшенными золотыми пуговицами, сумка на длинных цепочках, которая, словно котенок, повиливала воздушным хвостиком платка из органзы, случайно выбившегося из-под застежки. Потрясенный Амир только смог произнести:
— О! Тамара… — и, взяв ее руку, припал к ней жарким поцелуем.
Но едва он коснулся губами ее нежной кожи, как весь оказался во власти сладко-пьянящего запаха духов «Angel», который легкой дымкой окутал его и превратил в счастливого пленника.
Рядом с ней Амир терял способность думать, но он и не сопротивлялся, а с восторгом отдавал себя во власть этой удивительной женщины, которая, словно море, подхватила его и несла в открытое пространство неизведанных наслаждений. Амир, который всегда сам притягивал женщин как магнит, неожиданно для себя превратился в кусочек железа, неотрывно следующего за притягивающей его силой, излучаемой Тамарой. На выставке знаменитого ливанского декоратора, где собрался весь арабский бомонд Парижа, он вместо экспонатов со все возрастающим интересом рассматривал свою спутницу. Тамара же была абсолютно спокойна, словно лишенная каких-либо недостатков женщина.
«Ах, ты смотришь на мой далеко не идеальный профиль?.. Да, конечно, его можно, с одной стороны, назвать некрасивым, но, с другой стороны, такой нос не у каждой женщины, и я с гордостью ношу свое чересчур большое украшение, которому горбинка придает особый шик. Не правда ли?» — Как бы спрашивая его, Тамара обернулась и, томно улыбнувшись, выдохнула:
— Очаровательно, это панно — просто очаровательно!
Очнувшись на мгновение, Амир взглянул на панно. Это был единственный экспонат, увиденный им на выставке.
— По бокалу шампанского, — предложила Тамара Амиру, когда машина остановилась у ее дома.
— Не откажусь…
В маленьком лифте, оказавшись совсем рядом с ней, Амира охватило такое бешеное желание, что ему казалось: еще немного — и он задохнется. Едва переступив порог квартиры, Амир с силой, но очень бережно обнял Тамару и припал к ее космическим губам. Наконец-то он ощутил эту женщину, наконец-то прикоснулся к этим прохладным шелковым подушкам. Ему казалось, что он ждал этого момента несколько лет, а на самом деле — всего три дня.
Когда восторженно-уставший Амир уснул, Тамара, приподнявшись, закурила длинную сигарету и задумалась:
«Быстренько я его, даже сама не ожидала…»
Но что-то мешало ей ощутить, как всегда, удовлетворение от победы. Она понимала: Амир — сильная личность. И то, как он быстро поддался на обольщение, пугало ее, словно нашептывало: «Будь осторожна!»
В огромном зале Ростовского городского Дворца культуры воцарилась тишина. Высокая, худая, нескладная женщина, одетая в ярко-зеленый шелковый костюм, сшитый с учетом всех провинциальных представлений о моде, ослепительно улыбаясь, направилась к микрофону. Первым делом она поблагодарила спонсоров конкурса «Красавица» и пригласила их подняться на сцену. Затем под звуки торжественного марша вышли и сами виновницы торжества, красавицы, прошедшие отборочный тур. Зазвучали имена, аплодисменты, возгласы радости, замелькали пестрые букеты, перевитые пышными бантами, засверкали улыбками «Мисс Очарование», «Мисс Грация», «Мисс Элегантность», которые, конечно, были огорчены, что корона им уже не достанется, но любое звание — это все-таки лучше, чем ничего. Наконец было объявлено и имя королевы…
«Нет, этого не может быть…» — твердила себе Светлана, стоявшая в центре участниц конкурса.
Она не только не стала победительницей, но даже обладательницей какого-либо утешительно-поощрительного приза. Девушка из последних сил сохраняла беззаботное выражение лица, но чувствовала, как горькие слезы подбираются к ней и вот-вот хлынут из ее синих глаз-озер.
