Вера Копейко - Тест на любовь

Ольга одолела лестничные пролеты, как во сне, достала из сумки ключ, вставила его в замок и дрожащей рукой повернула два раза.

В доме пахло кофе, который она пила утром, через плотно закрытые окна аромат не выветрился. Она бросила сумку на тумбочку в прихожей. Она думала только о нем.

Слава порядочный человек, снова и снова билось в голове. Если она скажет ему все, он не захочет ее оставить. Начнется ужасная, неискренняя жизнь, ежеминутные страдания для обоих. А потом она умрет. Но когда это случится, не скажет никто. Часы в гостиной громко били, словно молоточками вколачивали в голову: «Ты… должна… заставить… его… уйти…»

Что ж, Ольга знала, как это сделать. Она знала, какую фотографию ему послать. Всего одну. Она смонтирует кадр, который не простит ни один мужчина любимой женщине.

Он уйдет от нее навсегда. Так будет лучше…

Ольга еще раз качнулась в кресле, снова посмотрела в окно и снова ничего не увидела.

Ну, вот и все. Сеанс воспоминаний окончен. Теперь надо закрывать домик и уезжать. Сначала в Москву. А потом — в Прагу.

Андрей вздрогнул — запищал факс. Он поднял глаза от книги и взглянул на бумагу, выползающую из машины. Что такое? Этот номер известен очень узкому кругу. Все деловые контакты он перевел на учреждение, где сейчас ему и следовало находиться. Квартира — для отдыха, расслабления и особо важных дел.

Сердце тревожно забилось. В последнее время у него было мрачноватое настроение. Он и сам не знал причину. Дела идут хорошо, как и полагается им идти, привычно добавил он. Внутренняя уверенность, по профессиональному опыту знал Широков, строится на самовнушении. Что внушишь себе, то и будешь чувствовать. И соответственно поступать. «Почему русская интеллигенция была так непоследовательна во все времена? — вспоминал он шутливый пример своего давнего наставника-психолога. — Да потому, что она позволяла себе колебаться и сомневаться, тем самым расшатывая свою нервную систему. А это уже болезнь. Так давай, — говорил он, — Андрюха, не болей».

Ну и кому же он вдруг понадобился? Широков склонился над текстом: «Прилетай. Г.».

Ага, все ясно — у Андрея отлегло от сердца. Что ж, прилетай так прилетай. Еще один интересный эксперимент. Любопытно. Хотя его любопытство к человеческой натуре способно завести бог знает куда… Оно уже заводило его, он поплатился за него в свое время. Но без своих опытов он не может жить. Нет кайфа, как говорят молодые.

«Г.» — Грубова. Ирма Грубова. Она отыскала его не так давно. Он сразу узнал в ней журналистку, с которой они познакомились на симпозиуме в Праге. Тогда его поразила ее внешность — ну просто Дюймовочка из сказки: светлая, легкая, голубоглазая, с точеной фигуркой. Грудь и бедра пышные, а талия — тонкая, этакая юная оса. Очаровательная, милая, с блокнотиком в руках и золотым пером. Эльф. Но когда он заглянул в ее глаза, пристально устремленные на него, он поразился — такой глубины опыт, что не увидеть дна.

— Вы Андрей Широков? — спросила она его тогда на прекрасном русском языке.

— Да, это я. — Он улыбнулся. — Чем могу служить?

Зная о свойстве своих глаз, она прикрыла их пушистыми ресницами и нацелила на него алые губки, с которых слетел шепоток:

— Психолог из Москвы?

— Да.

— Я Ирма Грубова. Я хотела бы взять у вас интервью для женского журнала…

Андрей откинулся на стуле, глядя на строчку, выползшую из факса, улыбнулся, вспоминая, как отвечал на нестандартные вопросы Ирмы. Ее интересовали отношения в семье в переломный момент — поведение мужа, узнавшего о неизлечимой болезни жены, из-за которой она не сможет иметь детей. Что в этом случае происходит с любовью? Сохраняется ли она или тоже идет под нож хирурга? А может, от нее остается лишь оболочка?

Андрею было интересно импровизировать. Он не занимался психологией семейных пар. Но кое-что мог рассказать.

Ирма слушала внимательно, поставив перед ним диктофон, кое-что отмечала в блокноте. Кивала, задумчиво щурила глаза, изучая лицо Андрея. Он вдруг подумал: да кто из них психолог, в конце концов, он или она? Но внимание Ирмы его подогревало, он заливался соловьем.

— Спасибо, — сказала она ему. — Я хочу поблагодарить вас и пригласить в мой любимый ресторан. Но он не в Праге, а в Брно. Это не так долго на машине.

— Я тронут. Но моя командировка кончается.

— Вы станете гостем нашего журнала. Вам не надо беспокоиться. — Она обворожительно улыбнулась. — Моим гостем, — добавила она.

В ее словах он услышал обещание. Почему бы и нет? Женщина весьма интересная. Сейчас он свободен. От женщин. От мужчин. От всех…

— Спасибо, — согласился Андрей. Ирма улыбнулась:

— Я заеду за вами через час.

Ирма вела машину сама, это была новая «шкода-фелиция» синего цвета, они летели по ровному, четко размеченному шоссе так быстро, что у Андрея захватывало дух. Но от Ирмы исходила такая уверенность, что ее манера езды не казалась ухарством. Да, азартная женщина, очень смелая, заметил Андрей. Чересчур смелая. Но почему? Женщине не положено по своей природе быть столь рисковой, инстинктивно она должна беречь себя. Тем более Ирма не девочка, которой еще неведом страх.

Искоса наблюдая за ней, сидя рядом на переднем сиденье, Андрей поймал себя на мысли, которая все настойчивее вертелась в голове: в этой женщине есть какая-то тайна. Какая-то негармоничность. Разлад. Заметный — и то едва — профессиональному глазу.

— Хотите выпить? Откройте. — Она махнула рукой в сторону заднего сиденья. — Откройте сумку-холодильник, там пиво. Чешское, черное. Любите? Достаньте. — Она улыбнулась и повернула к нему сияющее лицо.

В ответ невозможно было не улыбнуться. Она очаровательна, думал Андрей.

— Но вам нельзя за рулем.

— А вы один.

— Нет, спасибо. Я подожду свою даму. Она усмехнулась:

— Как угодно.

Мимо мелькали ухоженные домики, сады, глыбились старинные замки, полные тайн, привидений, окутанные легендами. Андрей ехал в Брно с интересом — в этом городе много веков подряд делают прекрасное оружие. Он понимал в нем толк.

— Нам не удастся побывать на оружейном заводе в Брно? Я знаю чешские ружья — прекрасная работа.

— Вы разбираетесь в оружии?

— Особенно люблю старинное. Я его коллекционирую. Так что, можно сказать, разбираюсь. Еще я разбираюсь в женщинах. — Андрей сощурился и посмотрел на Ирму.

— И коллекционируете? — Она уперлась взглядом в ямочку на подбородке Широкова.

Однажды, давным-давно, его подруга сказала, что у него очень мужественный подбородок — тяжелая челюсть нравится женщинам. Он это запомнил на всю жизнь.

— Как вы догадались?