Мамин пентхаус был забит светскими львицами и крупными шишками. Единственные, кого я действительно была рада видеть, так это своих разведённых родителей и тётю Грэйс с Эвелин. Ребекка куда-то упорхнула от меня, блистая в своём кремовом шикарном платье – то ли за очередным шампанским для меня, то ли отчитывая персонал по своей старой привычке держать всё под контролем. Тем временем я любовалась Эвелин и тем, насколько всё-таки они похожи с братом.
– Оливия, дорогая, какие новости от Николаса? – спросила меня Грэйс. – Ей Богу, иногда мне кажется, что ты знаешь о нём больше, чем я сама.
Грэйс Беннет оставалась по сей день просто изумительно красивой женщиной: угольно-чёрные волосы были заколоты в пучок, чувственные губы подкрашены красной помадой, а вполне стройная для сорока лет фигура облачена в яркое красное платье. Настоящая роковая женщина. Улыбнувшись женщине, я наконец ответила:
– Что вы, миссис Беннет, мы с Ником не так часто висим на телефоне. В последний раз, когда мы разговаривали, он обещал приехать в конце лета. Сейчас у него выпускные экзамены, защита диплома и всё такое.
– Скорей бы Ники вернулся, мне его очень не хватает, – смущаясь, произнесла Эвелин. Ей было четырнадцать, и она очень напоминала мне себя. Такую же маленькую, только я была немного пострашнее и в очках (так уж я себя люблю). Так же нуждающуюся в Нике маленькую девочку. Наверное, по сей день я такой и оставалась, просто внешне выглядела я уже как красивая девушка двадцати лет.
– Конечно, милая, мне тоже. – Я поцеловала её в лобик и вышла на смежный балкон ответить на звонок.
– Salut la belle!
– Bonjour Valérie!*
Мы вместе засмеялись, и я тут же поняла, насколько сильно я скучала по сестре.
Моя старшая сестра уже как пять лет была замужем и выглядела так, словно была рождена француженкой. А ещё у меня была племянница. Да, это была прекрасная девочка Шарлотт, которой на следующей неделе исполнялось четыре года. Я очень любила малышку, часто баловала её дизайнерскими фарфоровыми куклами, и к свои четырём годам у нее сформировалась уже целая армия куколок. Да, я бесстыдно баловала её, и мне совсем не было стыдно! Я часто отдыхала у сестры в Париже. Вместе с малышкой Шарлотт мы бродили по настоящим французским кофейням, позволяя себе воздушные круассаны, любовались Эйфелевой башней и гуляли вдоль Сены.
– Поздравляем тебя с Днём рождения, сестренка! Пусть все твои мечты осуществятся! Мы очень любим тебя, ещё раз прости, что не смогли приехать. У малышки ветрянка, и мы не вылезаем из дома. Я так сожалею!
– Валери, не извиняйся! Я ведь всё понимаю. К тому же, я скоро сама наведаюсь к своим француженкам! Спасибо, что поздравила, я так рада была услышать тебя! Пусть моя маленькая принцесса поправляется, и передавай привет Грегори!
Я отключила вызов и взглянула на ночной Манхэттен. С тридцать первого этажа вид был потрясающий. Мне сразу вспомнился такой же ночной Париж и Ник. Ведь его слова я до сих пор помнила. Это был самый стоящий совет за всю мою жизнь. Верить в себя и любить эту жизнь. Я глубоко вдохнула свежий вечерний воздух, и стало легче. Все эти ненужные гости, незнакомые люди и много лицемерных улыбок мешали дышать. А здесь легко, свободно и...
Мою внутреннюю беседу с самой собой прервали медленные шаги позади меня. Предположив, что Ребекка меня всё же нашла, я, не оборачиваясь, сказала:
– Иду, Бекки, уже иду.
И только я собиралась развернуться, как вдруг почувствовала прикосновение чьих-то тёплых рук. Я застыла. Лёгким касанием незнакомые пальцы медленно прошлись от шеи вниз, к моей оголённой спине до копчика. Я вздрогнула.
– Что это за лоскуток на тебе, детка?
Резко развернувшись, я увидела высокого и подтянутого мужчину с обаятельной и открытой улыбкой. На его щеках играли ямочки, а глаза горели от счастья. Ник.
– Боже! – только и вырвалось у меня, прежде чем я бросилась к нему на шею.
Его сильные руки подхватили меня вверх. Дыхание перехватило. Я открыто любовалась им сверху вниз и смотрела прямо ему в глаза.
– А моя малышка подросла, – прошептал он, не отрывая от меня взгляда.
Опустив меня на землю, он ещё раз крепко обнял меня. Я тут же ощутила, как восхитительно он пахнет дорогими духами вперемешку с сигаретами. Внизу живота что-то затрепетало. Я удивлялась собственной реакции на него и уже мысленно ругала себя за то волнение, которое вызывал во мне мой лучший друг. Я знала это чувство.
– Ну что, именинница, готова к подарку? – оторвав меня от мыслей, произнёс Ник.
– Господи, Николас. Разве твой приезд не подарок?
– Мне нравится ход твоих мыслей, Лив. Но всё же... - Мило улыбаясь, Ник протянул мне миниатюрную белую коробочку. – Открывай.
Ответив ему робкой улыбкой, я всё-таки взяла в руки коробочку, но открыв её, просто застыла, засияв от восторга. Это был кулон в виде книги из белого золота, и даже в полумраке он мерцал маленькими камешками.
– Открой книжку. Внутри тоже сюрприз.
Дрожащими пальцами я открыла кулон и сразу заметила гравировку: "Моей дорогой Оливии, с любовью, Николас". Я вмиг почувствовала, как внутри меня разливается тепло. Мысли путались, а язык совсем не слушался меня.
– Ник, это... просто нет слов! – пробормотала я и кинулась к нему в объятия.
Это было всё, что я смогла сказать. От счастья кружилась голова. Крепкие руки вновь обвились вокруг меня. Уткнувшись ему в шею, я снова ощутила его аромат. Он, казалось, проникал под кожу. Мне захотелось вдохнуть в себя этот запах, присущий только ему, до боли в лёгких. Коленки предательски задрожали.
– Тише, малышка. Мы так можем и свалиться! – тихо засмеялся Ник.
– Ник. Боже, ты так изменился, – промямлила я, не отрывая от него глаз.
