Помахав ему рукой и улыбнувшись, Джози повернулась к выходу и наткнулась на что-то твердое. Она тут же сообразила, что это грудь доктора Хейза, поскольку в уме она уже разложила по полочкам каждый дюйм его тела.
Впрочем, не каждый дюйм. Кое-что еще пришлось представить ее очень живому воображению.
Ее щека коснулась твердой мускулистой груди под голубой рубашкой. Она дернулась назад, чтобы избежать столкновения, и налетела на тумбочку у постели пациента, разлив воду и уронив стаканы на пол.
– О, простите, мистер Дэвидсон! – Она быстро подобрала стаканы и встала на ноги, как раз вовремя, чтобы увидеть, как доктор Хейз вздыхает со страдальческим выражением лица.
У нее зародилось подозрение, что она совсем достала его своей неуклюжестью. Будто ей самой это было в удовольствие!
– Мистер Дэвидсон в полном порядке. Артериальное давление и уровень кислорода в норме. – Она одарила его широкой улыбкой.
Этот прием она довела до совершенства, улыбаясь, как безумная стюардесса, даже перед лицом холодного неодобрения.
Не обращая на нее внимания, он принялся читать записи, которые она только что сделала в карточке больного. Она молча стояла сзади, чувствуя, как унижение перерастает в ярость. Он полагает, что она способна лишь измерять кровяное давление? Да это сделает студентка, работающая вторую неделю.
– Как вы себя чувствуете, мистер Дэвидсон? – спросил доктор Хейз, пробежав глазами по капельнице и монитору с показаниями частоты пульса.
– Хорошо, чуть сонливо. Вы же не будете задавать мне те же вопросы, на которые я только что отвечал доктору Эдкинс? – Улыбка мистера Дэвидсона была гораздо прохладнее, чем те, что он расточал перед Джози. – Раз уж для вас это все равно, я лучше немного подремлю.
Вот так-то. Джози почувствовала юношеское удовлетворение.
– Отличная мысль. А мы пока посмотрим, не перевести ли вас в палату.
И здесь она побила его. Апробированным радостным голоском она заявила:
– Я уже уладила это. Люди с третьего этажа идут, чтобы перевезти его.
Он замер, чтобы смахнуть черную прядь с глаз.
– Прекрасно. Но не слишком ли занята наша маленькая пчелка?
Это не должно ее волновать – случайное легкомысленное замечание, которое он мог бросить любому.
– Жжж, жжж, – прожужжала она, сопроводив свой ответ обольстительной улыбкой.
Его глаза сощурились. Жестом он показан, что им следует выйти, посмотрев в сторону мистера Дэвидсона, который заснул или притворялся спящим. Чувствуя кожей, что доктор Хейз идет позади, она вышла из реанимационной палаты в холл. Не собирается ли он следовать за ней тенью во время ее обходов, как это уже однажды проделал? Какая жалость, что вместо этого она не смогла сбежать домой!
Спустя мгновение он вышел за ней и тронул ее локоть. Джози резко остановилась, прерывисто дыша. И какого черта он трогает ее?
– Может, поговорим минутку? – спросил он. Джози обернулась и увидела его нахмуренную физиономию.
– Хм… ну конечно. – Как будто она могла сказать «нет» своему боссу.
– Наедине.
Она разинула рот, уставившись на него.
– Нет проблем.
Джози влипла по-крупному, ее ожидали большие неприятности. Другого объяснения она найти не могла. Он собирался выгнать ее к чертовой бабушке, и пусть она там все роняет и проливает.
– В вашем кабинете? – предложила она, стараясь говорить, как взрослая совершеннолетняя девушка. Хотя и не могла удержать легкую хрипотцу в голосе.
Доктор Хейз окинул взглядом пустой холл и покачал головой:
– Это же надо пересечь полздания. Давайте-ка зайдем сюда.
Он открыл дверь кладовки и жестом пригласил войти в нее.
В темной комнате. Наедине.
Картинка нижнего белья вернулась с новой силой. Ее тело налилось соками, а соски вздернулись.
Он затворил за ними дверь.
«Думай о чем-нибудь другом. Представь себе все долги и кредиты на учебу, которые надо выплатить».
Это не помогло. Джози тяжело дышала, между грудями выступил пот, когда доктор Хейз обернулся и с любопытством осмотрел ее с ног до головы.
Даже когда он включил электричество, залив ее ярким искусственным светом, это не помогло развеять ее тревогу. Сексуальная озабоченность и напряжение. Да. Сара была права.
– Что-нибудь не так? – выдавила она из себя.
Он скрестил руки на широкой груди, затем почесал подбородок. Джози заметила, что он не брился сегодня утром и над верхней губой выступила подкупающая колючая щетина.
– Вы высыпаетесь по ночам, доктор Эдкинс? Дежурства не слишком утомляют вас?
Первой ее мыслью было, что он увидел не украшавшие ее темные круги под глазами, но затем поняла, что он имел в виду ее неловкость и неуклюжесть.
– Со мной все хорошо, – быстро ответила она. В голосе, как она надеялась, звучала уверенность. – Расписание меня вполне устраивает, нет проблем.
Дежурства иногда оказывались очень трудными. Но об этом она наслышалась еще в мединституте.
Пожевав губу, она пропела про себя: «Только не увольняй меня, пожалуйста, не выгоняй, я выброшу все похотливые мысли из головы и не буду больше даже смотреть на твою ширинку».
– Должен признать, что я слегка озадачен. Согласно документам вы способный врач, с отличием окончили мединститут. – Джози чуть расслабилась. Это было правдой. В институте она многое высидела своей не столь уж маленькой задницей. – Но за то время, что я здесь, я не видел свидетельств тому.
Упс. Уткнувшись глазами в пол, с сильно бьющимся сердцем, она увильнула от прямого ответа.
– Не понимаю, о чем вы говорите. Неужели кто-то из больных или персонала жаловался на меня?
Он сделал шаг назад, чтобы опереться о стеллаж с полками, где хранились одеяла, простыни и халаты.
– Я имел в виду не это. Дело в том, что вы выглядите очень уж рассеянной. То и дело на что-то натыкаетесь, что-то роняете.
Возблагодарив Господа за сумрачное освещение комнаты, скрывавшее ее пылающие щеки, она стиснула зубы и попыталась как-то убедить его, что она не совсем уж полное ничтожество.
– Я не такая уж неловкая, когда занимаюсь делом, вожусь с больными, так что разве это действительно столь уж важно? В конце концов, моя матушка не назвала меня Грейс. – Она выдала легкий смешок.
Последовало продолжительное молчание. Доктор Хейз прищурился и принялся так внимательно разглядывать ее, что она почувствовала смущение. И он еще спрашивает, почему у нее все валится из рук. Под его испытующим взглядом все ее тело вибрировало от едва сдерживаемого желания.
Она всегда считала, что из него получился бы отличный полицейский. Допросы и запугивания давались ему легко. Когда он так смотрел на нее, она готова была признать себя виноватой во всем и за все, даже за нищету стран третьего мира.
