— Ответа вы и не найдете.
— Не найду? — переспросила я.
— Не найдете, — ответила Дженис.
— Тогда какой смысл продолжать?
— А в чем, по-вашему, есть смысл? — сказала Дженис.
В общем, я так и не поняла, в чем заключается смысл. Еще одна загадка, которую я так и не могла разрешить, состояла вот в чем: религиозное воспитание, которое я получила в детстве, было источником моих психологических проблем или их решением? Кое-что я, естественно, вычислила, но мне это ни капли не помогло.
Поздно вечером, в то самое воскресенье, мне в дверь позвонили. Я провела предыдущие двадцать четыре часа дома, ожидая именно этого момента. И была полностью готова. Мысленно я отрепетировала долгую речь. Речь, которая начиналась с сурового порицания безответственного и просто неслыханного поведения Тома. Потом мысль развивалась в психологическое исследование всех трех сторон, участвующих в конфликте, и, наконец, заканчивалась предположением, что я люблю Тома, а он любит меня. Мы сможем пережить все, что случилось, при двух условиях: он согласится на разговор с семейным адвокатом и пообещает больше никогда не смотреть в сторону Кейт Пирс. Это была очень хорошая речь, и я просто горела нетерпением ее произнести. Потому и подошла ко входной двери и посмотрела в глазок.
— Я должен сообщить вам нечто ужасное, — сказал через дверь мужчина, который вовсе не был Томом. — У вашего приятеля роман с моей подружкой.
Я сняла цепочку и открыла дверь.
— Вы, должно быть, Андрэ, — сказала я.
— Откуда вы знаете? — спросил он.
— Я знаю все о Томе и Кейт, — ответила я, — потому и полагаю, что вы — Андрэ.
Множество мелочей, которые привели Андрэ к моему порогу, сразу позволили мне почувствовать себя лучше. Но самым очевидным было то, что он чувствовал себя куда хуже меня. Не говоря уже о том, во что он был одет (зеленый спортивный костюм), или о том, что он довольно давно не брился. Хотя и этого было достаточно. Скорее, то, что Андрэ дал себе труд разыскать меня и постучать в мою дверь, выглядело таким полным безысходного отчаяния поступком, что по сравнению с бывшим дружком Кейт я почувствовала себя образцом благоразумия. Я впустила его, мы уселись за кухонный стол и немедленно принялись за бутылку отличного виски, припасенного Томом.
— Расскажите мне все, что вам известно, — попросил Андрэ. — А потом я расскажу вам все, что знаю.
Знала я не очень много. Собственно говоря, единственное, что мне было достоверно известно, — это то, что Кейт с Томом встречались за ленчем. Андрэ невозмутимо покачал головой, услышав эту новость, поскольку он тоже знал об этих встречах. Андрэ, как оказалось, знал все остальное. Он следил за ними несколько месяцев — пять, если быть точным, то есть ровно столько, сколько продолжался их роман, — а то, чего он не смог узнать сам, шпионя за ними, Кейт высказала ему прямо в лицо четыре дня назад, когда решила порвать с ним. Она хотела, чтобы он выехал из их квартиры, а Андрэ решительно отказался переезжать. Он заявил мне, что надеялся полюбовно обо всем договориться, пока они не сделали какой-нибудь ужасной глупости. А она принялась в ярости пересказывать ему снова и снова все унизительные подробности романа с Томом, рассчитывая, насколько я понимаю, задеть его чувство гордости. Наше с Андрэ знакомство длилось всего пятнадцать минут, но сразу же возникло ощущение, что взывать к его чувству гордости было большой ошибкой.
— А потом, когда она поняла, что я не собираюсь уезжать, она собралась и ушла сама, — закончил Андрэ.
— Куда она пошла? — спросила я.
— Это одна из тех загадок, ответ на которые знаете вы. Я рассчитывал на это, — сказал он.
— Так вот, я не знаю, — произнесла я. — И даже если бы знала, не вижу, чем бы нам это могло помочь.
Андрэ выразительно посмотрел на меня, поражаясь моей наивности. Ему совершенно очевидно было, что необходимо установить местонахождение Кейт и Тома, если он и дальше собирался шпионить за ними.
— Почему вы так хотите, чтобы она вернулась? — спросила я.
Он глубоко вздохнул.
— Она похожа на наркотик.
— Замечательно, — выразила восхищение я.
— Мне ее не хватает, — заявил он.
Мы посидели какое-то время молча, и на лице у Андрэ явственно отобразилось испытываемое им любовное томление. И только я собралась намекнуть, что ему, вероятно, уже пора уходить, как он повернулся ко мне и спросил, каков был Том в постели.
— Я не собираюсь отвечать на ваш вопрос, — сказала я.
— Да ладно вам, — заметил Андрэ. — Мне же нужно знать, с чем придется бороться.
— Не думаю, что дело в том, как ведет себя в постели тот или иной человек.
Андрэ тупо уставился на меня.
— Тогда в чем дело, по-вашему? — вопросил он.
— Я думаю, что у Тома кризис и что ему самому нужно кое в чем разобраться.
— Правда? — спросил Андрэ.
— Да. И я не намерена ему мешать, — заявила я.
— Знаете, вы очень самоуверенная особа, — заметил Андрэ. — Вы кажетесь очень самоуверенной.
— Благодарю вас.
— И еще вы очень милы, — добавил он, задумчиво покачивая головой.
— Благодарю вас.
Несколько мгновений мы сидели молча.
— Моя мать умирает. У нее рак поджелудочной железы, — сказал он так, словно об этом все уже давно знают, а потом перегнулся через стол и взял меня за руку.
Момент наступил достаточно неловкий. Я не могу сказать, почему мы держались за руки — то ли потому, что мать Андрэ умирала от рака поджелудочной железы, то ли потому, что наши любимые оставили нас, то ли потому, что мы оба были пьяны. Но я осторожно высвободила свою руку.
— Извините меня, — произнес Андрэ.
— Ничего, все в порядке, — ответила я.
Освободившейся рукой я поболтала стаканом с виски.
— Думаю, что вы правы, — сказал Андрэ. — Это может быть просто этап жизни.
— Я думаю, что это кризис, — ответила я, — а вовсе не этап.
— А какая разница? — спросил Андрэ.
— Кризис подразумевает последующий рост, — объяснила я. — Вы переживаете кризис и переходите на следующий уровень.
— Тогда что же такое «этап»? Просто охота на какого-нибудь незнакомца?
— Да, я уже сказала, не думаю, что дело именно в этом.
— Знаете, в конце концов, это не имеет никакого значения. Теперь, когда мы оба знаем об этом, их увлечение долго не продлится, — заявил Андрэ.
— Почему вы так думаете?
— Он ей надоест, — ответил он. — А потом она выбьет из него все дерьмо. И вот тогда вы заполучите его обратно.
