— Послушайте-ка, — набрасывалась Бетт на любого, кто имел неосторожность просто с ней поздороваться, — вы только полюбуйтесь на это!
И не дожидаясь, пока жертва попытается улизнуть, она извлекала из своей необъятной сумки альбом с газетными вырезками и пускалась по ним в долгое путешествие, в котором сама играла роль гида.
У Бетт была привычка говорить о дочери в первом лице множественного числа, словно она была с ней единым целым: «наши призы… наши газетные вырезки… наша возрастная категория…»
— Это конкурс «Крошечная мисс» в Санта-Крузе… а это — когда мы заняли второе место на конкурсе «Прелестная малышка» в Орегоне. Кимми спела там «Песенку о карамельном кораблике». Да, конечно, она поет: берет уроки с четырех лет. И танцует тоже, еще бы! Бальные и современные танцы. И даже бьет чечетку! А вот посмотрите сюда… Не правда ли, мило? Конкурс «Маленькая русалочка» в Пасадене… Плавает как рыбка!
И так далее до бесконечности, пока ее жертва не улучала момент и не сбегала, чтобы уже никогда не вернуться.
Как Весты, люди весьма скромного достатка, смогли позволить себе воспользоваться услугами доктора Фрэнкла — оставалось загадкой. Но отношение к ним со стороны окружающих определялось вовсе не наличием денег.
В своих брючных костюмах из синтетики, раскуривавшая десятицентовые сигариллы, Бетт производила худшее впечатление, чем просто стесненная в средствах женщина: она имела провинциальный и вульгарный вид. Гости «Маривала» частенько прохаживались на ее счет.
Если кто-нибудь спрашивал: «Кто может назвать своего ребенка в честь алмазных копей?»,[3] — то ответ следовал незамедлительно: «Тот, кто хочет превратить этого ребенка в такой же источник доходов».
Близость и неразлучность матери с дочерью не оставляла никакой возможности подружиться с Ким, игнорируя при этом Бетт. Аликс была единственной, кто общался с обеими, — отчасти потому, что других американцев в «Маривале» не было. Но что еще важнее: Аликс как никто другой знала, что это такое — быть парией.
В сущности, ей ужасно нравилась Ким, с которой было очень весело проводить время, когда ее мать не находилась рядом.
Иногда, когда Бетт отправлялась днем к себе, чтобы вздремнуть, они взбирались на холм, в маленькую беседку, откуда хорошо было любоваться окрестностями и где можно было посекретничать, не боясь, что их подслушают. Ким, которая в присутствии матери неизменно вела себя скромно и сдержанно, наедине с Аликс становилась такой же бесхитростной болтушкой, сгорающей от желания поделиться своими мечтами или просто посплетничать, как любая нормальная девочка ее возраста.
— Ты действительно хочешь стать кинозвездой? — как-то поинтересовалась Аликс.
— Да… Наверное, — последовал уклончивый ответ. — Это наверняка сделает мамочку очень счастливой. Но по-настоящему мне хочется, чтобы в меня кто-нибудь влюбился. Похожий на доктора Мэйнвэринга, только не такой старый.
Доктору Питеру Мэйнвэрингу было около тридцати.
— И чтобы я тоже влюбилась в него без памяти! — Ким осеклась и покраснела. — А ты веришь, что каждая девушка обязательно встретит своего прекрасного принца?
— Не очень, — солгала Аликс.
— Ну а я верю! Во что-то в этом роде — определенно верю. И однажды мы встретимся — прямо как в кино! — и поженимся… и поселимся на большом ранчо в Колорадо… Мне нравится Колорадо, мы как-то прожили там пару недель, когда я выступала на конкурсе «Маленькая мисс Запада». Такая глупость! Парни все напились, приставали к нам… Вели себя как свиньи. Но сама по себе местность такая красивая! Как бы там ни было, у нас с ним, моим мистером Великолепным, будет там замечательный дом, собаки, пони и не меньше трех очаровательных детишек. Знаешь, я ведь единственный ребенок, а мне очень хотелось бы иметь братьев и сестер… А еще я перестала бы брать уроки — и танцев, и дикторского мастерства, и пения. Перестала бы ходить в драматический кружок. Потому что мой прекрасный принц будет считать меня потрясающей и без всего этого.
Ким потянулась носом к цветущим зарослям, окружавшим беседку.
— М-м-мх… жасмин, — вздохнула она. — Когда я была маленькой и мы жили в Санта-Крузе, у нас перед домом рос куст жасмина. Он был такой роскошный! А потом мы переехали в Бейкерсфилд… Или в Окленд?.. Нет, все-таки в Бейкерсфилд, потому что там я перешла в первую категорию.
— Ты действительно много путешествовала, — заметила Аликс, не зная, то ли пожалеть ее, то ли позавидовать ей.
— Где мы только не жили! — продолжала Ким. — Разве что на Восточном побережье не бывали. Думаю, теперь отправимся и туда. Моя мамуля называет нас цыганами. Говорит, что под лежачий камень вода не течет. Хотя я не понимаю, что в этом такого ужасного — жить на одном месте. Ну вот, после Калифорнии мы поехали в Канзас-Сити. Там я заняла второе место на конкурсе «Мисс Маисовый Стебель». Потом — в Техас, где я научилась ездить верхом…
Аликс поразило, что каждый переезд матери с дочерью преследовал определенную и вполне конкретную цель в осуществлении разработанного Бетт плана: конкурс красоты, состязание вокалистов, возможность научиться бить чечетку у одного из известных мастеров этого танца… Слушая болтовню Ким, Аликс представляла себе грязные салоны и неприятный запах пергидроля, и то, как в свободное время Бетт копалась в старых замусоленных журналах мод или подшивках газет столетней давности и по ним познавала жизнь высшего света.
Случайно Вестов занесло в Талсу, и там Бетт приглянулась одному пожилому вдовцу.
— Мой настоящий отец погиб в Корее, — рассказывала Ким, и Аликс уловила печальную и неуверенную нотку в ее голосе. — Так мамуля и вышла замуж за дядю Эда. Мы прожили в Талсе почти три года — дольше, чем везде, но вряд ли мы туда вернемся…
Аликс пришла к выводу, что этой девочке все-таки надо сочувствовать, а не завидовать, и вознегодовала на Бетт за ее поведение.
— Если тебе не нравится кочевой образ жизни, Ким, почему ты не поговоришь об этом с мамой? Скажи ей, что ты не слишком стремишься стать звездой. В конце концов, у тебя тоже есть свои права!
Зрачки Ким сузились, будто ее ужалили:
— О нет, я не смогу… Она так старается, стольким жертвует. Я имею в виду, ради меня.
У Аликс даже сердце замерло, так ей стало жаль бедняжку. Хотя вроде бы неестественно, принимая во внимание ее собственную историю, жалеть такую красавицу…
Несколько раз Аликс уже собиралась поговорить с Бетт, даже предложить ей денег для Ким, но в самый последний момент подавляла свой порыв: в конце концов, какое ей до всего этого дело? Да и сама Ким вовсе не чувствовала себя несчастной.
