– Я знаю. Я понимаю, – повторял Кен, не отрывая глаз от пола.
С печальной улыбкой тренер взъерошил Кену волосы:
– Ладно, надо тренироваться. Договорились? Ты все сделаешь, как надо.
Лила объявила репетицию оконченной, но еще много девочек оставалось в зале: одни просто болтали, другие продолжали упражняться. Элизабет подошла к Эми.
– Хочешь, пойдем домой вместе? – предложила она. – Надо кое-что обсудить для газеты.
Эми зачесывала назад со лба свои волосы цвета соломы, чтобы не лезли в глаза, и смотрела отсутствующим взглядом.
– Ах, нет… Спасибо, Элизабет. Я собираюсь остаться здесь еще немного и подучить стишок.
Элизабет кивнула с легкой улыбкой:
– Ладно, я понимаю. Поговорим завтра. Хорошо?
– Конечно, – Эми опять сосредоточилась на стишке и перестала замечать подругу.
Элизабет постояла минутку, в изумлении взирая на Эми. Потом повернулась и стала высматривать, где ее сестра.
Джессика сидела на трибуне с Лилой и Эллен. Они весело смеялись какой-то шутке. Элизабет знала, что эта троица была о себе весьма высокого мнения: они и обаятельны, и популярны. Еще бы! Ведь они члены «Клуба Единорогов». Но Элизабет считала этот клуб пустой затеей. Ей хотелось, чтобы Джессика не теряла на это столько времени. Она расправила плечи и пошла к трибуне.
– Привет, Джессика! Идем домой?
Все еще смеясь, Джессика посмотрела сверху на сестру. Веселость ее тут же испарилась.
– Ах, Лиззи, я забыла сказать тебе. Я иду с Лилой в кафе «Дэйри Берджер». Не возражаешь?
Элизабет выдавила из себя улыбку.
– Нет проблем. Увидимся дома. – И она повернулась к выходу.
– Лиззи!
Элизабет оглянулась и поймала взгляд сестры.
– Скажи, было здорово на этой репетиции? – Джессика снова сияла от энтузиазма.
Элизабет кивнула и грустно улыбнулась.
– Конечно, Джес. Было очень здорово. Пока, Лила. Пока, Эллен.
– До свидания, Элизабет.
До самых дверей спортзала Элизабет прошагала своим обычным бодрым шагом. Но как только она очутилась в коридоре, остановилась и прислонилась к стенке раздевалки. Она почувствовала себя совсем одинокой. И у Эми, и у Джессики гораздо больший интерес вызывали болельщицы, чем она.
Элизабет постояла так несколько минут и потом, все еще испытывая к себе самой неуемную жалость, оттолкнулась от стены и побрела по коридору.
Впереди отворилась дверь мужской раздевалки, и оттуда медленно появился Кен Мэтьюз. Он шел, низко опустив голову. Спортивная сумка болталась через плечо.
«Интересно, как у него прошла репетиция, – подумалось Элизабет. – Может, нагнать его?»
– Эй, Кен! Погоди!
Казалось, он ее не услышал.
– Кен, Кен, да подожди же!
Элизабет повесила на плечо свою сумку с книгами и помчалась за ним по коридору. Задыхаясь, нагнала его.
– Ты что, не слышишь меня?
Она развернула Кена за плечо, и они оказались лицом к лицу. И тут у Элизабет даже екнуло внутри: она поняла, что он плакал. Примолкнув, пошла рядом. И в этот момент открылась дверь, которую они только что миновали, и целая компания во главе с Брюсом Пэтменом вывалилась в коридор.
– Эй, коротышка! – завопил Брюс. – Может, тебе лучше потренироваться бить мячиком для баскетбола, чем пытаться самому достать до корзины?
Брюс и его приятели дико заржали, заулюлюкали и скрылись за другой дверью.
Кен еще ниже опустил голову и ускорил шаг.
Неодобрительно нахмурившись, Элизабет пыталась сбоку заглянуть в лицо Кена.
– Плюнь на них, Кен! Только подонки насмехаются над другими людьми.
Но Кен лишь резко мотнул головой:
– Нет, они правы! Я слишком мал ростом и совсем ничего не умею. Мне никогда не быть в их команде, – он плотно сжал губы, оглянувшись на спортзал. – Да я там просто стал посмешищем.
Элизабет вдруг ощутила, как несчастен и разочарован Кен, и волна симпатии захлестнула ее. Она никогда не могла оставаться безучастной к чужой беде.
– Послушай, Кен! Мой братец Стивен в юношеской команде колледжа Ласковой Долины. Может, он покажет тебе несколько бросков… А? – она с надеждой посмотрела в потухшие глаза Кена.
Он пожал плечами: не знаю, мол.
– Давай попробуем! – продолжала Элизабет. – Почему бы нам не зайти ко мне домой? Стивен – хороший спортсмен. Держу пари, он мог бы показать тебе, что и как надо делать…
Кен опять пожал плечами:
– Зачем ему это? Да и мне ни к чему!
Элизабет прищурилась:
– Кен, только не говори, что не хочешь войти в команду. По крайней мере, попробуй еще разок. Не выйдет – тогда бросишь эту затею.
Взгляды Кена и Элизабет встретились. Она увидела проблеск надежды в его глазах.
– Ты и правда думаешь, он мог бы помочь?
Элизабет весело заулыбалась:
– Я уверена! Он обязательно сможет! Пошли!
По дороге они говорили о Ласковой Долине, о своих семьях, и Кен признался ей: он обожает своего отца! Он восхищается им!
– Отец был настоящим героем, знаешь? – в его глазах засветилась гордость. – Я потому и хочу играть в этой команде. Конечно, из меня никогда не получится такой игрок, как он, но все же, если я буду играть, может, отец станет гордиться мной.
– Я уверена, что он и так тобой гордится.
Кен пнул ногой камешек и покраснел от смущения.
– Спасибо, Элизабет! – он быстро взглянул на нее и тут же отвел глаза. – Но что бы с ним стало, если б он узнал про сегодняшнее… Не представляю.
– Как я тебя понимаю, – мягко улыбнулась Элизабет.
Кен тоже улыбнулся.
– Ладно, хватит этих глупых разговоров обо мне. Ты здесь живешь? – Они уже подходили к дому Уэйкфилдов. – Здорово смотрится.
Элизабет бывала счастлива, когда кто-нибудь хвалил «имение» ее семьи.
– Спасибо, Кен, – она открыла дверь. – Хочешь перекусить? Я не уверена, что Стивен уже дома.
– Вообще-то не откажусь, – сказал Кен, когда они вошли в просторную солнечную кухню.
Элизабет и Кен ели бутерброды с ореховым маслом и желе, когда Стивен ввалился в дом. Он с ходу открыл холодильник и уставился в его нутро.
– Есть здесь хоть что-нибудь съедобное? – размышлял он вслух, запустив руку в свои волнистые темные волосы.
– Конечно, там же целая банка Всемирного Майонеза Номер Один. Чего тебе еще нужно? – дразнила брата Элизабет, подмигивая Кену.
Кен в ответ нервно улыбался.
«У него пропала всякая уверенность рядом с моим всемогущим братцем», – поняла Элизабет.
– Умница, Лиззи. Майонез и точно пойдет со всем, что тут есть. – Стивен хватал из холодильника и накладывал одно на другое, все, что попадалось под руку: болонскую колбасу, ветчину, салат, сыр, придерживая всю эту башню подбородком.
Сунул под мышку банку майонеза и опять принялся лихорадочно переставлять все с места на место в холодильнике.
