Виктор кивнул, соглашаясь.
— Да и к чему вам, Виктор Васильевич, лишняя судимость? — подмигнул Виктору лейтенант и сам рассмеялся своей шутке.
— Да, придется, видимо, так и сделать, — вздохнул Виктор.
— Поговорите с ней по-хорошему, — подхватил Прошкин, — цветов купите, конфеток… Вот адресок, возьмите, — он протянул Виктору листок, — и удачи вам.
— Спасибо за помощь, товарищ лейтенант. — Виктор взял бумажку и пожал Прошкину руку.
— Счастливо, — улыбнувшись, попрощался Прошкин.
В дверях Виктор обернулся.
— Простите, а как зовут… э-э… потерпевшую? — спросил он.
— Людмила Григорьевна, — ответил лейтенант, заглянув в заявление.
Вечером, после работы, Виктор, не заезжая домой, отправился по адресу, полученному в милиции. Рядом на сиденье лежали коробка конфет и букетик гвоздик, купленных у метро. Старую кирпичную пятиэтажку, где жила неведомая ему Людмила Григорьевна, он нашел быстро, поднялся на второй этаж и нажал кнопку звонка. За дверью послышались шаги.
— Кто там? — спросила женщина.
— Людмила Григорьевна, здравствуйте. Я по поводу вашего заявления в милицию. — Виктор постарался, чтобы в его голосе слышались доброжелательность и раскаяние.
Дверь открылась. В прихожей было темно, свет горел в комнате за спиной женщины, и Виктор видел только ее силуэт.
— А-а-а, так это вы загубили мое новое пальто? Ну что же, входите, мне крайне интересно послушать, как вы будете оправдываться. — Слова женщины звучали насмешливо, иронически, в них не было раздражения или гнева.
— Людмила Григорьевна, вы себе представить не можете, как я сожалею о случившемся, — заговорил Виктор, снимая шапку и переступая порог квартиры. Женщина отошла от двери и зажгла наконец свет в прихожей.
— Всему виной эта отвратительная погода, — продолжал Виктор, закрывая за собой дверь. — Хотя я, конечно, ни в коем случае не отрицаю своей… — Виктор повернулся к хозяйке и осекся на полуслове…
Он мгновенно узнал ее. Узнал, хотя они не виделись много лет. Узнал, потому что никогда не забывал о ней — просто не в силах был забыть…
Когда-то давно, почти двадцать лет назад, он любил эту женщину. Любил до одури, до исступления, до помутнения рассудка. Люда, она одна занимала все его чувства и мысли. Ему казалось, что и она отвечала ему тем же, но… Люда была хороша собой, умна, весела и общительна. У нее была возможность выбора — и она выбрала не его.
Виктор страшно переживал, чуть было не натворил глупостей, но ни тогда, ни позже не осуждал ее за это. Она выбрала не его — и он смирился с этим выбором. Все, что он мог сделать для нее, — это уйти из ее жизни. Исчезнуть, сгинуть без следа, чтобы не смущать своим несчастным видом, чтобы она быстрее забыла о его существовании. Он так и сделал и поэтому ничего не знал о ее судьбе…
— Ну-ну, продолжайте, пожалуйста, что же вы замолчали? — язвительно спросила женщина.
— Люда… — глухим голосом промолвил наконец Виктор.
— Простите? — Женщина, близоруко щурясь, посмотрела на него. Ее рука потянулась к очкам, лежащим рядом на тумбе.
— Люда, боже мой, Люда…
— Витя?.. — неуверенно спросила она. И вдруг, всплеснув руками, от души расхохоталась. — Витя, ну надо же… Невероятно… Так это, оказывается, ты… грязью меня умыл…
— Люда, я…
— Ладно, ладно… Ну проходи же, проходи, раздевайся. Подожди, дай я тебя хоть поцелую! — Она радостно чмокнула его в щеку и стала помогать ему снимать куртку, приговаривая при этом: — Нет, это в самом деле невероятно. Кому рассказать — не поверят.
— Это тебе! — Виктор протянул ей гвоздики и конфеты.
— Спасибо, но… помнится, ты обычно дарил мне розы? — лукаво прищурилась она.
Это была правда. Она любила розы, и Виктор всегда приходил к ней только с розами.
— Но я же не знал, что ты — это ты, — развел руками Виктор, подхватывая шутливый тон разговора.
— Ой ли? А может, решил отомстить мне? Спустя столько лет, а? — Она рассмеялась.
— Хорошего же ты обо мне мнения!
— Витя, господи… Ну проходи, проходи…
Люда усадила Виктора в кресло и, улыбаясь, стала откровенно рассматривать его. Он тоже, не отрываясь, глядел на нее: безупречная прическа, тщательный макияж, не по-домашнему нарядное платье. Собралась куда-то? Или, наоборот, кого-то ждет?
— Люда, я, кажется, не вовремя. К тебе кто-то должен прийти?
— Нет, это я собиралась к подружке — посплетничать… Не бери в голову — в другой раз зайду… Слушай, такую невероятную встречу надо отметить. Посиди, я мигом что-нибудь соображу. — Люда вышла на кухню.
Виктор, глупо улыбаясь, сидел в кресле и думал: «Нет, надо же такому случиться! Просто чудо какое-то… А вдруг она всерьез считает, что я ее выследил… Фу, глупость какая! А где же ее семья? Ей, наверно, будет неловко перед мужем. Жаль, конечно, но лучше бы двигать отсюда…»
Люда собирала на стол, когда в кухню вошел Виктор и спросил:
— Люд, а почему ты одна? Где твои домашние?
— Сынуля мой у родителей. А же собиралась на девичник — вот и отправила его.
— А муж?
— Я, Витя, давно уже в разводе. Слушай, ничего, что я тебя принимаю на кухне?
— По-моему, это великая честь для человека, столь вероломно испортившего твое новое пальто.
— Ладно, с пальто мы потом разберемся… Открой-ка лучше эту вот банку… И эту бутылку…
Через несколько минут они сидели за столом, друг напротив друга. Тихо играла музыка, неярко светило бра на стене.
— А помнишь, как мы с тобой ходили в Нескучный сад? Какая тогда была удивительно красивая осень… — вспоминала Люда.
Конечно, Виктор помнил эту прогулку. Там, в Нескучном, Люда впервые дала ему понять, что у него есть соперник и, как говорится, возможны варианты. Он не придал тогда особого значения ее словам, не мог поверить, что его любовь — такая огромная и сильная — останется безответной.
— А помнишь, я принес тебе целую тетрадку стихов? Этакий последний стон разбитого сердца? — смеясь, спросил Виктор.
— Я сохранила ее. Хочешь — покажу? — ответила без улыбки Люда.
— Да ну, Бог с ней. Давай лучше… — Виктор чуть прибавил громкость магнитофона, встал и церемонно поклонился. — Сударыня, позвольте вас пригласить…
— С удовольствием, сударь, — улыбнулась, поднимаясь ему навстречу, Люда.
Она положила руки ему на плечи, он обнял ее за талию, не веря в реальность происходящего. Как в сказке, вдруг исполнилось то, что долгие годы оставалось лишь несбыточной мечтой. Да и мечтал-то: встретить случайно, поговорить…
Сейчас она была так близко, что прядка ее волос над ухом дрожала от его дыхания. Ему вдруг остро захотелось снова увидеть ее лицо.
