— Чего же мы ждем? Поехали!
Итак, мы едем уже около часа, и я не имею ни малейшего представления, где же этот дом находится. Они не ответили ни на один из ста заданных мною вопросов, и я добилась того, что вижу, как щека Нокса дергается от нервов. Он бросает на меня сердитый взгляд:
— Ты когда-нибудь затыкаешься?
Потерпев поражение, я впадаю в подавленное состояние. Я официально расстроена. У меня нет моего мобильного телефона, чтобы проверить как там мои родители и сестра. Неожиданно, я осознаю, что не спросила, куда их забрали, и мое сердце пропускает удар. Я паникую:
— Я знаю, ты сказал, что мы поговорим об этом позже, но пожалуйста, ответь на один вопрос.
Он вздыхает, затем нетерпеливо огрызается:
— Что? Какой вопрос?
— Моя семья. Они в безопасности? Где моя сестра? Это туда вы меня везете? — выпаливаю я.
Он выглядит раздраженным.
— Во-первых, это три вопроса, ответы на которые приведут к еще большему их числу. Поэтому, ответ — нет. Я не отвечу ни на один из твоих вопросов сейчас.
С тонированными окнами, неожиданно я благодарна за темноту. Мои глаза щиплет, а в груди болит. Я просто хочу знать, что с ними всё хорошо. Это — всё. Я зажмуриваюсь, но слезы льются из моих глаз. Я успокаиваю свое дыхание насколько это возможно, но неожиданно громко всхлипываю, и теперь я уверена — он знает, что я плачу. И это паршиво. Я не хочу быть такой девушкой. Ну, вы понимаете: плаксивой, слабой нюней. Это не я. Ладно, есть смягчающие обстоятельства, но мне все равно это не нравится.
Этот тип — Нокс, не делает ничего, чтобы я поверила, что он меня защищает, а я так надеялась, что это правда. Когда ты сталкиваешься с плохими обстоятельствами, тебе хочется верить в то, что в конечном итоге все закончится наилучшим образом. И это то, чего я хочу. Но я не могу доверять этому парню. Почему еще ему понадобилось бы держать в секрете что-то настолько простое, как безопасность моей семьи?
Может, этот парень просто засранец?
Он — засранец! Никаких может.
После того как я всхлипываю во второй раз, Нокс вздыхает. Пододвигаясь ко мне, он наклоняет свою голову ближе к моей и шепчет:
— С твоей мамой и отцом все хорошо. Твоя сестра в порядке. Мы разделили вас по веской причине. Они в безопасности.
Не в силах посмотреть на него, я киваю в тонированное окно. Это забавно, как несколько простых слов могут изменить твой настрой. Мгновенно я чувствую себя неожиданно сильнее. Я много читаю, поэтому знаю силу слов. Они могут вознести тебя с самого глубокого дна до абсолютной высоты в зависимости от момента, и также наоборот. Я благодарна за успокаивающие слова Нокса. Я заставляю себя прекратить плакать и напоминаю себе, что все будет хорошо, если я буду делать все, что они хотят. Мысленно корю себя. Больше никаких слез. Я сильнее этого.
Я гадаю, сколько займет времени добраться до дома.
***
Внезапно фургон останавливается. Никто не говорит. Они молча передвигаются, и это начинает меня пугать. Чувствуя беспокойство, я нарушаю тишину:
— Мы уже на месте?
Не отвечая, Нокс освобождает мою руку и надевает повязку мне на глаза.
Сукин сын.
Ух-х. Мне это не нравится. Повязку на глаза должны снять. Громко вздыхая, я тянусь и сдергиваю ее со своих глаз.
— Я думаю, ты понимаешь, что я не собираюсь бежать. Куда, мать твою, я побегу?
Взгляд Нокса свирепый, и его губы кривятся.
— Какого хрена, Делайла! Когда я надеваю на тебя повязку, значит на это есть чертова причина. — Он пододвигается ближе ко мне и шепчет: — Не дави на меня, малышка. Ты не хочешь увидеть мою плохую сторону.
Мгновение я моргаю, прежде чем мои глаза расширяются, я отстраняюсь от него и, как и он, шепчу ему в ответ:
— Это твоя хорошая сторона?
Он ничего не говорит, но его щека опять нервно дергается. Я думаю, что он, возможно, что-нибудь сделает со мной. Я еще не уверена в этом.
Поднимая свои руки вверх, я уступаю.
— Хорошо, хорошо. Господи. Я надену чертову повязку на глаза. Не заводись. И не называй меня Делайлой. — Я вижу, как его челюсть сжимается сильнее и кусаю внутреннюю сторону щеки, чтобы не дать себе самодовольно улыбнуться. Натягивая повязку на глаза, я протягиваю свою руку, которую он крепко хватает и выводит меня из фургона.
Мы начинаем идти, и спустя некоторое время тишина перестает мне нравиться. Как только я открываю рот, чтобы что-то сказать, без сомнений, что-то грубое и саркастичное, я спотыкаюсь об камень и валюсь на колени. Нокс поднимает меня через секунду, после того как я упала.
— Ты в порядке? — он говорит это так, что это может быть перефразировано в: «Ты — тяжелое бремя в моей жизни, и ты мне не нравишься».
Полностью слепая, я протягиваю свои руки на звук его голоса, и они, к счастью, натыкаются на его широкую грудь, и отталкиваю его на ничтожное расстояние. Мое лицо заливается румянцем, но больше от стыда, чем от ярости.
— Черт побери! Смотри, на хрен, куда ты идешь! Вот почему, мне не нравится эта повязка на глазах. Эти повязки используются в упражнениях на доверие, ты, придурок. И, по-моему, очевидно, что… Я. Тебе. Не. Доверяю!
Я шокирована, когда он извиняется:
— Прости. Я отвлекся.
Это меня не успокаивает. Нисколько.
— И ты здесь для того, чтобы защищать меня? Какого черта? Господи, просто скорми меня акулам, почему бы и нет!
Мои колени жутко болят, но я не произношу ни слово жалобы, потому что, давайте взглянем правде в глаза, Нокс не производит впечатления человека, которому есть до этого дело. Но я заметила, что его хватка немного ослабла, и также он идет намного медленнее. Мы останавливаемся, и я слышу шаги, но никто ничего не говорит. Слышится какой-то жужжащий механический звук, и я отпрыгиваю назад от испуга. Нокс сжимает мою руку, пытаясь меня успокоить. Хотя это больше чувствуется как угроза. Мы идем еще некоторое время, затем я слышу скрип открывающейся двери, и неожиданно, я могу видеть.
Ого! Где мы, черт побери?
Этот дом потрясающий. Я широко разеваю рот, когда Бу появляется у меня за спиной.
— Очень круто, да?
Я таращусь на нее и попросту киваю. Я встряхиваю головой, чтобы прояснить мысли. Мой голос низкий и тихий, когда я спрашиваю:
— Где мы?
Бу открывает рот, но Нокс прерывает ее:
— В конспиративном доме.
Больше похоже на конспиративный дворец! Я исследую комнату, в которой нахожусь. Она не такая большая, как в моем доме, но все равно большая. И милая. И просторная. Оглядываясь, я вижу современную кухню, укомплектованную мраморной столешницей, плиткой на шесть конфорок и духовкой настолько большой, что в нее поместилось бы три индейки ко Дню Благодарения. В столовой стоит стол из красного дерева на шестнадцать персон и под стать ему стулья.
Кто, мать вашу, приглашает к себе шестнадцать человек? Это не званый ужин, это долбаная фиеста.
Белые стены этого дома подтверждают, что его владельцы не планируют заводить детей. Люстры в центральном зале и обеденной зоне огромные и сверкающие. Потолки настолько высокие, насколько это возможно. Вся мебель потрясающая, сделанная из красного дерева. Это место бессмертно. Этот дом мог бы быть домом моей мечты. Он такой уютный и теплый. Я влюбилась в него. Поворачиваясь, я рискую и задаю вопрос, ответ на который я не уверена, понравится ли мне.
— Моя семья здесь?
Лицо Бу мрачнеет, и я уже знаю ответ до того, как Нокс озвучивает его:
— Нет, Лили. Вы остаетесь порознь. Ты не будешь связываться с ними, пока угроза, от которой мы тебя защищаем, не исчезнет.
Мое сердце запинается.
Сколько это будет продолжаться?
Я не рискую задавать еще один вопрос, ответ на который мне тоже не понравится. Выпрямляясь, я тру свои виски кончиками пальцев
— Пожалуйста, вы можете сказать, что здесь происходит? Почему я здесь? — даже мой голос звучит уставшим и напряженным.
