Играя с соломинкой, я задумалась. Если это была игра, то я собиралась выиграть. Мы с Брайаном часто следили за мишенями, и иногда нам приходилось не двигаться и молчать на протяжении многих часов. У меня были все шансы. Если я смогу разозлить Трэя, выиграв у него в его собственной игре, то запишите на мой счет очко.
Он прищурился.
Я улыбнулась и мысленно вернулась в старшую школу Педлама. Там было восемь камер.
— Ты раздражаешь.
Я еще немного подумала о тех камерах — кажется, их было больше, чем восемь, — потом вновь сосредоточилась на Трэе.
— Мне уже говорили.
Он коротко рассмеялся и покачал головой.
— Мэнди вернулась домой и сказала, что ты уехала.
— Да?
— Да. Куда ездила?
— Тебе-то что? — Я нахмурилась. — Мне не нравится, что моя сестра следит за мной и докладывает тебе.
— Расслабься. — Он усмехнулся. — Она сказала Дэвону. Я был рядом и услышал. Никто ничего мне не докладывает, но мне любопытно, где ты была.
— Почему? Тебя не касаются мои личные дела.
— Не касаются. Но ты меня интригуешь. Где ты проводишь время?
Его голос смягчился, и он задумался.
Я отреагировала на это изменение. Во мне начало зарождаться тепло, и в груди возник легкий трепет. Я закатила глаза. Какого черта. Что я творю? Взращиваю школьную девичью влюбленность? Я покачала головой. Он был последним парнем, в которого я хотела бы втрескаться.
Я смерила Трэя ледяным взглядом.
— Ну разве ты не хлопотливая пчелка с пытливым умом?
Он рассмеялся. И звук его смеха устремился ко мне и впитался через дыхание. О, боже. Я была в беде. Уголок его рта изогнулся, и он пробормотал:
— Почему-то рядом с тобой я становлюсь хлопотливой пчелкой. Ты, знаешь ли, не такая, как все нормальные девушки.
— Знаю. — Я одарила его улыбкой. — Я умнее.
Очередной смешок окатил меня подобно прохладным струям воды в жаркий день.
Я нахмурилась. Это начинало становиться головной болью.
Он склонил голову набок.
— Возможно, ты права.
Я впилась в него взглядом.
— Это был комплимент?
Он улыбнулся.
— Что я сделал, чтобы заработать в твоих глазах такую кошмарную репутацию? Я честен.
Его слова прозвучали правдиво. Он был искренен, и я, черт возьми, почувствовала, как смягчилась по отношению к нему. Взгляд Трэя был открытым и теплым. Его тон не отражал ничего, кроме честности, и мой интерес к нему подскочил.
Я пожала плечами и заставила себя отвернуться.
— Ты ничего не сделал, лишь попросил меня рискнуть всем, что у меня есть. Не более того. — Я улыбнулась. — Нет, ты прав. Мое отношение необоснованно.
Его взгляд потемнел и опустился на мои губы.
— Я попросил в первый раз, потому что Мэнди озвучила все так, словно ты хотела бы это сделать. Во второй раз я спросил, чтобы проверить теорию.
— Серьезно?
Он кивнул, по-прежнему не сводя взгляд с моих губ.
— Да.
У меня сдавило грудь. Его слова овевали меня, очаровывая, так что я наслаждалась ими и ненавидела одновременно.
Я обнаружила, что спрашиваю у него:
— Какую еще теорию?
— Что ты получаешь от этого кайф.
— От чего?
— От воровства. — Его взгляд пригвоздил меня к месту. — Ты обожаешь забирать то, что не принадлежит тебе. Чуть ли не кончаешь от этого. Нет?
Я покачала головой.
— Дело не в этом.
— Не в этом?
Он потянулся ко мне, и почувствовав, как он поддел одним пальцем шлевку на моих джинсах, я закрыла глаза. Ничего больше он не делал. Только удерживал, не давая мне сдвинуться с места. Я не могла убежать. И не хотела. Поняв это, я нахмурилась.
— А в чем тогда дело? Что я сделал неправильно? — спросил он.
Отклонив голову, я посмотрела на него.
— Суть не в том, чтобы забрать что-то чужое.
Он улыбнулся.
— Как-то не верится.
— Суть в осознании, что я могу взять все, что захочу, и никто не сможет остановить меня.
По моему позвоночнику пронеслась дрожь. Приятная дрожь. Даже восхитительная. Воспоминания о том, как меня переполняла власть, вызывали желание вновь почувствовать этот трепет. Я могла решать, что мое, а что нет. Это было пьянящее чувство.
— Вот, в чем главный кайф.
Его палец выскользнул из шлевки. И даря моему телу тепло, вжался в живот. Во мне снова стал зарождаться жар. Его палец задвигался, потирая кожу, и я закрыла глаза. Мое дыхание стало глубже. Одно-единственное прикосновение этого парня — и во мне вспыхнул огонь. Я перестала думать. Он расправил пальцы, прижав ладонь к моему животу, и я потянулась к нему. Мы стояли почти вплотную. Когда мой пульс ускорился, то я, нуждаясь в пространстве, подняла руку, чтобы его оттолкнуть но все пошло не по плану, и я скользнула рукой ему под футболку. А он взял меня за бедро и притянул еще ближе к себе. Теперь наши бедра соприкасались.
Я хотела его прикосновений. Жаждала их больше, чем когда-либо Брайана. Мои глаза открылись, и внезапно я осознала, что делаю. Рвано дыша, я отступила от Трэя на шаг. Он тоже почти задыхался.
— Черт. — Его взгляд рыскал по мне.
Я отвернулась. Мне не хотелось, чтобы он увидел доказательства своей власти надо мной.
— Иди на свою вечеринку.
Глава 3
В субботу вечером Мэнди зашла ко мне, чтобы рассказать, кто с кем переспал, кто с кем расстался, кто подрался и кого стошнило. Это была удивительная вечеринка. Затем она пригласила меня вечером погулять вместе с ними. Я отказалась и продолжила складывать свою одежду. Когда она притихла, я поняла, что слухи уже распространились. Наверное, кто-то увидел нас с Трэем возле кафе.
Она не стала давить на меня. Что ж, спасибо и на том. Вместо этого следующие полчаса мне пришлось выслушивать ее фантазии о том, что Дэвон ей изменяет.
— Ты серьезно? Дэвон? Мы сейчас о Дэвоне говорим?
— Да. — Она выпрямилась, сидя у меня на кровати. — Вчера с ним творилось что-то странное. Не знаю. Может, он и впрямь переспал со Стефани.
Я остановилась, нахмурилась и затем закончила складывать рубашку.
— Ты собираешься поговорить с ним о своих подозрениях?
— Насчет Стефани? Нет, но я собираюсь спросить, изменяет ли он мне.
— Чем раньше ты поговоришь с ним, тем быстрее выяснишь, что происходит на самом деле, и вы вновь станете двумя влюбленными голубками.
Мысль о том, что Дэвон и Мэнди могут расстаться, позабавила меня. Это было нереально. Одни были такой слащавой влюбленной парочкой, что, когда я впервые увидела их, они вызвали у меня смех. Мысль о том, что Дэвон ей изменяет, была смехотворной. Затем я взглянула на Мэнди и увидела, как она решительно расправила плечи.
— Ого. Ты не шутишь.
Она встала и начала вышагивать из угла в угол.
— Он стал отдаляться, и меня это бесит, понимаешь? Причем он ведет себя так довольно давно, но вчера его поведение по-настоящему меня напрягло.
— Что он сделал?
— Ничего, просто спрятал свой телефон, когда я зашла. — Мэнди запнулась. — Случались и другие вещи. Мне это не нравится. Я не могу ничего сказать. Он ведет себя так уже семь месяцев. Я больше не могу закрывать на это глаза.
— Да. — Я знала, что она чувствует. Однажды Брайан мне изменил, и я его чуть не убила.
— Да, — сжав зубы, кивнула она.
— Куда вы идете сегодня? Кто будет?
— Наша компания и кое-кто еще.
Это значило сливки школьного общества и толпу подпевал. Стефани. Фу!
— Мы едем на вечеринку в дом Рикетса.
Еще раз «фу». Домом Рикетса называли большой белый особняк недалеко от Педлама. Вечеринки проходили там, поскольку дом пустовал и был расположен в чаще леса. И детки могли быстро разбежаться, если нагрянут копы. Еще этот дом был известен как место, где можно потрахаться. Брайан не пришел бы туда, он ненавидел то место, но там определенно будет кто-нибудь из Педлама.
— Я с вами.
Это не входило в мои планы, но мне хотелось выяснить, почему в Педламе так много охраны. Это тревожило меня, и я знала, что в доме Рикетса точно смогу получить некоторые ответы.
